Блесна оборвана. Уда
Пропала где-то в тростнике.
Улова нет. Там, вдалеке,
Стихи ушли на глубину.
Ладошкой рифму зачерпну
И помещу её на лист.
Ещё он бел. Ещё он чист.
Но я вхожу уже во вкус –
Велик поэзии искус!
Ныряю в омут с головой
И выплывает стих… Живой!
* * *
Хотя б мгновение
Побыть в известности,
Пристроясь в пасынки
К родной словесности.
Из слов сотку узор
И кану в вечности.
А надо мной шатёр
Родной словесности…
* * *
Я – паутиной слов
Спелёнутая жертва.
Поэзии альков –
Ристалище для мэтров.
А пишущая рать
В ногах устроит ложе:
На Музу ей плевать –
Уют всего дороже.
* * *
Тоскует рифма по стихам,
В объятья к ямбу просится.
Хорей, как кот, гуляет сам –
Размер ему не по сердцу.
Анапест стопы потерял,
Повесил нос, скукожился.
Спондей недолго размышлял
И самоуничтожился.
А дактиль давеча сбежал,
Тайком приняв решение.
И амфибрахий замолчал,
Дойдя до истощения.
Сидит измученный поэт:
Строфа строфы чурается,
Не получается терцет –
С секстиной препирается.
Зато ликует белый стих:
– Привет, – кричит, – прозаику!
Разделим лавры на двоих
И посидим за шкаликом!