Колыбель для кошки
И мы напились.
Бармен очень хорошо обращался с Сандрой. Он ее любил. Он ее уважал. Он сказал, что в илиумской средней школе Сандра была председателем комиссии по выбору цвета для классной формы.
Каждый класс, объяснил он, должен был выбрать свои цвета и с гордостью носить эти цвета до окончания.
– Какие же цвета вы выбрали? – спросил я.
– Оранжевый и черный.
– Красиво.
– По-моему, тоже.
– А Фрэнклин Хониккер тоже участвовал в этой комиссии?
– Ни в чем он не участвовал, – с презрением сказала Сандра. – Никогда он не был ни в одной комиссии, никогда не играл в игры, никогда не приглашал девочек в кино. По-моему, он с девчонками вообще не разговаривал. Мы его прозвали тайный агент Икс-9.
– Икс-9?
– Ну, сами понимаете – он вечно притворялся, будто бежит с одной тайной явки на другую, будто ему ни с кем и разговаривать нельзя.
– А может быть, у него и вправду была очень сложная тайная жизнь?
– Не-ет.
– Не-ет! – насмешливо протянул бармен. – Обыкновенный мальчишка, из тех, что вечно мастерят игрушечные самолеты и вообще занимаются черт-те чем…
11. Протеин
– Он должен был выступать у нас в школе на выпускном вечере с приветственной речью.
– Вы о ком? – спросил я.
– О докторе Хониккере – об их отце.
– Что же он сказал?
– Он не пришел.
– Значит, вы так и остались без приветственной речи?
– Нет, речь была. Прибежал доктор Брид, тот самый, вы его завтра увидите, весь в поту, и чего-то нам наговорил.
– Что же он сказал?
– Говорил: надеюсь, что многие из вас сделают научную карьеру, – сказала Сандра. Эти слова ей не казались смешными. Она просто повторяла урок, который произвел на нее впечатление. И повторяла она его с запинками, но добросовестно. – Он говорил: беда в том, что весь мир… – тут она остановилась, подумала, – беда в том, что весь мир, – запинаясь продолжала она, – что все люди живут суевериями, а не наукой. Он сказал, что если бы все больше изучали науки, то не было бы тех бедствий, какие на нас свалились.
– Он еще сказал, что наука когда-нибудь откроет основную тайну жизни, – вмешался бармен, потом почесал затылок и нахмурился: – Что-то я читал на днях в газете, будто нашли, в чем секрет, вы не помните?
– Не читал, – пробормотал я.
– А я читала, – сказала Сандра, – позавчера, что ли.
– Ну, и в чем же тайна жизни? – спросил я.
– Забыла, – сказала Сандра.
– Протеин, – заявил бармен, – чего-то они там открыли про этот самый протеин.
– Ага, – сказала Сандра, – точно.
12. Предел наслаждения
В это время в баре «Мыс Код», при отеле «Эль Прадо», к нам присоединился бармен постарше. Услыхав, что я пишу книгу о дне, когда сбросили бомбу, он рассказал мне, как он провел этот день, как он его провел именно в этом самом баре, где мы сидели. Говорил он с растяжкой, как клоун Филдс, а нос у него был похож на отборную клубничину.
– Тогда бар назывался не «Мыс Код», – сказал он, – не было этих сетей и ракушек, всей этой холеры. Назывался он «Вигвам Навахо». На всех стенах индейские одеяла понавешены, коровьи черепа. А на столиках – тамтамы, махонькие такие. Хочешь позвать официанта – бей в этот тамтамик. Уговаривали меня надеть перья на голову, только я отказался. Раз пришел сюда один настоящий индеец из племени навахо. Говорит, племя навахо в вигвамах не живет. «Вот холера, – говорю, – как нехорошо вышло». А еще раньше этот бар назывался «Помпея», всюду обломков полно, мраморных всяких. Да только, как его ни зови, электропроводку, холеру, так и не сменили. И народ, холера, такой же остался, и город, холера, все тот же. А в тот день, как сбросили на японцев эту холеру, бомбу эту, зашел сюда один тип, стал клянчить – дай ему выпить, раз уж все равно настал конец света. Я ему сбил коктейль «Предел наслаждения». Выдолбил я ананас, налил туда полпинты мятного ликера, наложил взбитых сливок, а сверху вишню. «Пей, – говорю, – сукин ты сын, чтоб не жаловался, будто я для тебя ничего не сделал». А потом пришел второй, говорит: ухожу из лаборатории, и еще говорит: над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие. Не желаю, говорит, больше помогать политиканам разводить эту холеру войну, фамилия ему была Брид. Спрашиваю: не родственник ли он босса той растреклятой лаборатории? А как же, говорит. Я, говорит, сын этого самого босса, холера его задави.
13. Трамплин
О Господи, до чего безобразный город этот Илиум!
«О Господи! – говорит Боконон. – До чего безобразный город, любой город на свете!»
Копоть оседала на все сквозь недвижную пелену тумана. Было раннее утро. Я ехал в «линкольне» с доктором Эйзой Бридом. Меня слегка мутило, я еще не совсем проспался после вчерашнего пьянства. Доктор Брид вел машину. Рельсы давно заброшенной узкоколейки то и дело цеплялись за колеса машины.
Доктор Брид, розовощекий старик, был прекрасно одет и, по-видимому, очень богат. Держался он интеллигентно, оптимистично, деловито и невозмутимо. Я же, напротив, чувствовал себя колючим, больным циником. Ночь я провел с Сандрой.
Душа моя смердела, как дым от паленой кошачьей шерсти.
Про всех я думал самое скверное, а про доктора Брида я узнал от Сандры довольно мрачную историю.
Сандра рассказала мне, будто весь Илиум был уверен, что доктор Брид был влюблен в жену Феликса Хониккера. Она сказала, что многие считали, будто Брид был отцом всех троих детей Хониккера.
– Вы бывали когда-нибудь в Илиуме? – спросил меня доктор Брид.
– Нет, я тут впервые.
– Город тихий, семейный.
– Как?
– Тут почти никакой ночной жизни нет. У каждого жизнь ограничена семейным кругом, своим домом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
О пророке Ионе – см. Книга пророка Ионы, Ветхий Завет. – Примеч. пер.
2
Переводы «калипсо» здесь и далее – М. Ковалевой.
3
Т.е. 2000 год после Рождества Христова. – Примеч. пер.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
