Танковая бойня под Прохоровкой. Эсэсовцы в огне

– Тоже может быть. В любом случае Ханзи был отличным парнем.

– Почему был, Цыпленок?

– Был, Эрнст! Будто не знаешь, пропал – пропал без вести в Сталинграде – все равно что убит. Или?

– Ты прав. Пропал – это даже хуже, чем убит. Пропал – значит, что родные будут надеяться, надеяться с предательской мыслью, что все напрасно.

По цепи холмов проходила старая немецкая позиция. Местность за ними шла слегка на подъем, была сильно пересеченной, холмистой, с открытыми долинами между лесами и кустарниками. На горизонте была широкая возвышенность.

Навстречу шла группа солдат. Это были саперы. Ханс их окликнул:

– Как там, впереди?

Обершарфюрер скривил покрытое щетиной лицо:

– Сейчас очень хорошо, но перед тем мы всю ночь снимали мины.

– Все прошло хорошо? – Ханс предложил закурить.

Щетинистый поблагодарил:

– Работа высокой точности. Никаких потерь. Просто удивительно. Сейчас идем завтракать.

Эрнст и блондин присели рядом с Паулем и Йонгом и навострили уши.

– Кто перед нами?

– Первый полк, – ответил сапер и снова скривил лицо, из-за чего было непонятно, улыбается он или хочет заплакать. – А нас, к сожалению, отправят, наверное, брать укрепления там, наверху.

– Как называются холмы?

– Стрелецкие или как-то так. Там должны быть сильные укрепления. Это – передовая позиция 52-й гвардейской стрелковой дивизии.

– Трудно придется.

– Да уж, приятель. – Щетинистый бросил окурок и махнул своим людям.

– Ладно, держите хвост пистолетом! – крикнул им Ханс вдогонку. И снова сапер своеобразно скривил лицо.

В траншеях исходного района еще поблескивали лужи. Солнце припекало. Сверху доносилось глухое гудение. Темные точки, напоминавшие осенний гусиный караван, стали крупнее и отчетливее. Прошла одна волна, за ней появилась вторая, третья, четвертая. Гудение переросло в грохот. Солдаты неотрывно смотрели вверх. Эрнст прервал закуску:

– «Штуки»! Я думал, их у нас больше нет!

Многоголосый вой стал тоньше и пронзительнее. На холмах земля вздыбилась и полетела гигантскими фонтанами вверх. Пикировала новая волна и снова поднимала фонтаны земли. Вой пикирующих и гудение выходящих из пике самолетов смешались в постоянный непрерывный грохот.

– Бог ты мой!

Они стояли над своими окопами и наблюдали атаку пикирующих бомбардировщиков. Эрнст с недоверием снова и снова качал головой:

– Такого я еще не видел! – Чтобы Блондин его понял, ему пришлось кричать.

– Там камня на камне не останется!

– Будем надеяться!

Они улыбнулись друг другу, и это была та редкая улыбка, недоверчивая, потрясенная, почти отчаянная. Пауль и Йонг сидели на ящиках с пулеметными лентами. Йонг перебирал пальцами одну из них, как будто пересчитывал патроны. Пауль был бледен и напряженно смотрел на мыски своих сапог. Вальтер и Петер внимательно смотрели за самолетами. Зепп курил глубокими затяжками. Ханнес и Уни смеялись и радовались фейерверку. Камбала возбужденно болтал, но Куно его не мог услышать.

Вдруг позади них послышался мощный удар. Немецкая артиллерия начала артподготовку. Ее залпы накрыли холмы сплошной завесой огня, пыли, грязи и дыма. Это было начало пролога к операции «Цитадель». Блондин взглянул на часы: почти три часа пополудни!

– Вставай, Цыпленок! – Эрнст махнул Блондину рукой. Тот тупо кивнул, надел каску, в сотый раз проверил, как сидит ремень и штурмовое снаряжение, взял и, по-охотничьи, повесил на плечо СВТ – русскую снайперскую винтовку. И все же он снова оглянулся. Гудели штурмовые орудия, справа «Тигры» давили мелколесье, их люки были открыты, в башнях стояли командиры. Когда Блондин наконец глянул вперед, то Эрнст был уже далеко. Унтершарфюрер из 3-го взвода напустился на Блондина:

– Что вы копаетесь, солдат? Подтянитесь, ваше отделение уже в Курске!

Блондин побежал. И тут без предупредительного свиста с сухим грохотом разорвался снаряд. Блондин упал рядом с шарфюрером. Тот улыбнулся:

– Чуть не попал! Иван проснулся!

«Глупый болтун!» – подумал Блондин, сдвигая на затылок упавшую ему почти на нос каску. Он выругался, вскочил и побежал вперед. Эрнст махал рукой. Между наступавшими солдатами взлетали фонтаны грязи, поднимались грибами облака черного дыма. В непрерывном грохоте отдельные разрывы уже нельзя было различить. Блондин занял место в цепи рядом с Эрнстом и попытался отдышаться. Они залегли в неглубокой канаве. Эрнст скорчил гримасу:

– Ну, как? Желудок по-прежнему тянет?

Блондин взглянул на него – нет, только сильный стук в груди. Он улыбнулся и отрицательно покрутил головой.

– Артиллерия перенесла свой огонь дальше. Слышишь? А наши уже должны быть у ивана!