История Второй мировой войны. Крушение

Еще до падения Сталинграда русские начали третий удар на Дону, который одновременно с ударом на Северном Донце и с наступлением, продолжавшимся с середины декабря против немецких армий на Кавказе, должен был привести к крупной битве на уничтожение всех немецких и союзных армий, находившихся между Воронежем и Кавказом.

Гитлер, несмотря на постоянный нажим со стороны Цейтцлера, не решился своевременно отвести войска с Кавказа, чтобы и здесь не признать провал операций 1942 г. К этому следует прибавить, что противник начал активные действия на Кавказском фронте лишь в декабре. После второго русского прорыва на Дону немцы были вынуждены отступить с реки Чир на Северный Донец и только с большим трудом сумели удержать низовье Дона между Северным Донцом и Азовским морем, чтобы по этому коридору могли отойти обе кавказские армии. К этому времени фронт группы армий «А» фельдмаршала фон Клейста в составе 17-й полевой и 1-й танковой армий проходил далеко выступающей вперед дугой через Новороссийск южнее Майкопа, Нальчика до Моздока. Левое крыло группы армий находилось почти на расстоянии 60 км по прямой от Ростова, к которому тем временем русские войска приблизились на 70 км. Если бы 4-й танковой армии не удалось остановить продвижение русских восточнее Ростова, то все пути отхода группы армий «А» были бы отрезаны. Только в этой обстановке Цейтцлер убедил Гитлера отдать приказ об отходе с Кавказа. И лишь благодаря гибким действиям немецкого командования и высоким боевым качествам войск удалось вывести обе армии из намечавшегося окружения.

Схема 32. Боевые действия на юге России (январь – март 1943 г.)

В то время как они в начале января оторвались от противника, части 1-й танковой армии своевременно были выдвинуты вперед, чтобы усилить оборону 4-й танковой армии южнее Маныча и дать возможность отходящим войскам переправиться через Дон по обе стороны Ростова. Они прибыли как раз вовремя, чтобы сначала оказать поддержку находившейся в затруднительном положении армейской группе Холлидта, а затем вместе с 4-й танковой армией, также отведенной за Дон, сыграть решающую роль при отражении попытки русских войск прорваться к Днепру. Дивизии 17-й армии отходили по обоим берегам Кубани на кубанский плацдарм, который впоследствии держался несколько месяцев и снабжался из Крыма через Керченский пролив.

Пока осуществлялся этот трудный отход, русские 14 января начали третье наступление на Дону и Северном Донце. Новый удар обрушился на группы Холлидта и Фреттер-Пико, только что отступившие за Северный Донец, на непрочную оборону между Северным Донцом и Доном, которую удерживали формально еще подчинявшиеся 8-й итальянской армии немецкие войска, на итальянский альпийский корпус, дальше к западу – на 2-ю венгерскую армию силою до десяти дивизий и, наконец, на немецкую 2-ю армию, расположенную севернее остальных армий, подчиненных группе армий «Б». За истекшие месяцы, чтобы восстанавливать положение на прорванных участках фронта и на новых рубежах, создавать оборону, начиная от самого Сталинграда, эта группа армий израсходовала много дивизий и большую часть предназначавшихся для ее усиления резервов главного командования, особенно частей противотанковой обороны, и теперь для удержания такого протяженного фронта была очень слабой.

За венгерской армией располагался немецкий армейский корпус в составе двух дивизий с задачей не допустить прорыва русскими обороны венгерских войск.

Русское наступление, начавшееся 14 января, сразу привело к прорыву фронта итальянской армии южнее Новой Калитвы и венгерской армии по обе стороны Коротояк. В полосе итальянского альпийского корпуса русские не наступали.

Прорыв обороны венгерской армии русские немедленно использовали для того, чтобы продвинуться в западном направлении и одновременно, двигаясь с юга вдоль Дона, смять венгерские дивизии, находившиеся севернее участка прорыва. Венгерские войска дрогнули и под натиском русских в панике бежали на запад и на север. Немецкий корпус, занявший исходные позиции за фронтом, не мог уже ничего сделать, но все же в общем хаосе создал прочное ядро, которое сумело частично ослабить направленный на запад удар русских.

В крайне опасном положении оказалась 2-я немецкая армия в связи с заходом русских на север и северо-запад. 20 января войска противника, наступавшие вдоль Дона на север, подошли к левофланговой венгерской дивизии. Эта дивизия вместе с немецкими частями, которые 2-я армия бросила для защиты своего угрожаемого южного фланга в район юго-западнее Воронежа, оказала, наконец, сильное сопротивление, так что здесь после введения других немецких сил была создана довольно прочная оборона, которую войска удерживали целую неделю. Но главную опасность для 2-й армии представляло русское наступление, развивавшееся гораздо дальше к западу. Русские безостановочно продвигались там вперед с целью охвата и, очевидно, хотели захватить Горшечное, узел дорог в 80 км западнее Воронежа. Одновременно можно было догадаться, что русские готовили удар из района Ливны, Елец в направлении на Касторное против северного фланга 2-й армии.

Уже через несколько дней после прорыва фронта 2-й венгерской армии не могло быть сомнения в том, что этот фронт окончательно рухнул, и поскольку русские прорвали также фронт итальянской 8-й армии, то образовалась широкая брешь, которую нечем было закрыть. 2-я немецкая армия имела совершенно открытый глубокий южный фланг, а ее северный фланг в любой момент мог быть атакован превосходящими силами противника. Она могла обеспечить свои фланги и избежать окружения лишь в случае немедленного отхода. Несмотря на такую опасность, угрожавшую 2-й армии уже 21 января, ей только 23 января разрешили оставить сильно укрепленный воронежский плацдарм, который был обеспечен продовольствием на несколько месяцев и, как предполагалось, должен был удерживаться тремя дивизиями. Две дивизии, высвободившиеся в связи с сокращением фронта, не могли прибыть своевременно, и, кроме того, их все равно было недостаточно, чтобы предотвратить окружение 2-й армии. Эти запоздалые и недостаточные мероприятия, правда, не по вине командования армии или группы армий, не могли остановить стремительного хода событий. В то время как войска еще организованно отходили с воронежского плацдарма, а находившиеся там запасы с огромным трудом перебрасывались для погрузки на станции западнее Воронежа, кольцо окружения вокруг 2-й армии готово было замкнуться. 26 января русские танки были в Горшечном. В тот же день русские предприняли ожидавшееся наступление из района Дивны, Елец, прорвали оборону на северном фланге 2-й армии, а на следующий день их танки уже вышли в район Касторное. Обе дороги для отхода армии были перерезаны, два армейских корпуса в составе пяти дивизий оказались в окружении. Их мог спасти только прорыв. Часть войск ушла через Касторное, основная масса направилась на Горшечное. В середине дня 30 января восточнее Горшечное в результате образцово спланированного и проведенного наступления немецким войскам, в первую очередь снятым с воронежского плацдарма соединениям, при поддержке сильной артиллерии большой мощности и минометных батарей удалось прорвать кольцо окружения. Бесконечная колонна немецких войск, в которой двигались и несколько 88-мм зенитных пушек, отбивавших атаки русских танков, к 4 февраля пробилась до Старого Оскола, находившегося на расстоянии всего 30 км, и там соединилась с храбро оборонявшейся 26-й пехотной дивизией. Значительная часть 2-й армии была спасена; противнику достались лишь подорванные орудия и испорченное тяжелое оружие. Здесь, как и во многих подобных случаях, немецкие войска показали, что они даже в отчаянных положениях сохраняют выдержку и обладают поистине нечеловеческой выносливостью.

Судьба итальянского альпийского корпуса и его правого соседа – 24-го немецкого танкового корпуса, была аналогична судьбе 2-й армии. 17 января русские войска, прорвавшиеся севернее и южнее этих корпусов, встретились в районе северо-западнее города Россошь. Несмотря на неоднократные настойчивые просьбы, Гитлер запретил своевременный отход альпийского корпуса. Командующий армией генерал Гарибольди подчинился непонятному для него приказу. Лишь 18 января корпусу было разрешено начать отход. Вместе с остатками 24-го танкового корпуса, который понес очень тяжелые потери в оборонительном бою южнее Новой Калитвы и также был окружен, альпийский корпус, снабжаемый воздушным путем, пробивался к главным силам немецких войск; он достиг их 31 января в районе Валуйки с большими потерями и совершенно изнуренный.

Тем временем в результате начавшегося 14 января наступления русских войск во фронте немецких и союзных армий образовалась брешь шириной 350 км. Потери 2-й немецкой армии были очень большими, на 2-ю венгерскую армию вообще не приходилось больше рассчитывать. Введенный в ее полосе немецкий армейский корпус отошел с боями на реку Оскол. Остатки альпийского корпуса и 24-го танкового корпуса также не могли больше вести боевые действия. Из района по обе стороны Старобельска две немецкие танковые дивизии и одна пехотная дивизия с открытым северным флангом пробивались назад к Купянску, ведя бои с превосходящими силами противника, который сильно теснил их фронтально, а также постоянно угрожал обойти открытый фланг. Непосредственная связь с группой армий «Дон», чье левое крыло находилось за Северным Донцом в районе Лисичанска, готова была порваться. Этим немецким соединениям, усиленным в ближайшие недели лишь немногими частично потрепанными и находившимися на пополнении соединениями, удалось упорным сопротивлением, которым они всегда добивались местного успеха против наступающих русских, и на этот раз настолько замедлить наступление, что к концу месяца русские войска достигли только рубежа Лисичанск, Сватово и дальше вверх по Осколу до Тима.

Немецкие войска на фронте от впадения Северного Донца в Дон до Ворошиловграда отразили удар русских, но теперь над их левым флангом нависала угроза, так как противник наступал на Изюм.

В начале февраля в группировке немецких войск на юге произошли изменения организационного характера. Штабы группы армий «Б» и итальянской 8-й армии были ликвидированы. Вместо итальянской армии появилась оперативная группа Кемпфа (впоследствии 8-я немецкая армия); в нее вошли немецкие соединения, которые до того времени подчинялись командованию итальянской армии. Группа армий «Дон» была переименована в группу армий «Юг» и включала в себя все соединения, действовавшие от Ростова до южного фланга 2-й армии. Командование 2-й армией, подчиненной группе армий «Центр», принял генерал Вейс. Твердое командование на южном участке общего фронта было тем более необходимым, что стягиваемые соединения, в которых испытывалась такая острая нужда, прибывали очень медленно, а ударная сила русского наступления отнюдь не была ослаблена.

В начале февраля русские форсировали реку Оскол и поставили своим армиям новые задачи. Дальнейшее продвижение на запад должно было привести к захвату Харькова и воспрепятствовать созданию немцами нового мощного оборонительного рубежа на Украине. Планировалось, что под прикрытием этого удара, который будет нанесен на широком фронте и приведет к глубокому продвижению на запад, крупные силы начнут наступление в юго-западном направлении, чтобы освободить Донбасс и Сталино и уничтожить находившиеся в этом районе немецкие армии. Русским едва не удалось осуществить этот опасный план.

Удар, предпринятый на запад, привел к глубокому прорыву фронта все еще крайне слабой 2-й армии. 9 февраля русские достигли Белгорода и затем продвинулись на 150 км дальше к Лебедину. Здесь уже нельзя было остановить наступления русских, но все же удалось его несколько замедлить, 2-я армия создала постепенно оборону на рубеже, который начинался южнее города Сумы, затем шел до района западнее Курска и примыкал к позициям 2-й танковой армии. Вследствие этой угрозы их северному флангу и из-за нехватки сил русские приостановили наступление в районе Лебедина. Под Харьковом сопротивление немецких войск продолжалось несколько дольше. 16 февраля оперативная группа Кемпфа вынуждена была оставить город, после того как ее северный фланг был обойден с направления Белгорода, центр оттеснен крупными силами, а южный фланг отброшен на Мерефу в результате прорыва русских. Между тем оперативной группе Кемпфа были подброшены с запада довольно большие подкрепления в район западнее Мерефы и Краснограда, так что теперь она могла задержать русское наступление. Напротив, между этой оперативной группой и находившимся у Изюма левым флангом 1-й танковой армии, сформированной из соединений оперативной группы Фреттер-Пико, постепенно была создана широкая брешь и закрыть ее было нечем. Как раз такого положения и добивались русские. Они сразу же его использовали, чтобы повернуть через Лозовую и Барвенково на юг и затем беспрепятственно продвигаться через Павлоград почти до Днепропетровска и Запорожья, где находился штаб группы армий «Юг». Эго была кульминационная точка успехов русских; как вскоре выяснилось, они взяли на себя слишком трудную задачу, желая добиться сразу двух целей.

Благодаря новым соединениям, подброшенным оперативной группе Кемпфа, а также большой перегруппировке на южном крыле фельдмаршал фон Манштейн смог к 22 февраля собрать достаточное количество сил и начать с двух сторон наступление на глубоко вклинившиеся русские войска. Но прежде на южном крыле группы армий пришлось провести значительное сокращение фронта. После того как дивизии 1-й и 4-й танковых армий, стянутые с Кавказа и Маныча, в первой половине февраля переправились через Дон по обе стороны Ростова, излучина Дона между Ростовом и Ворошиловградом была оставлена и войска были отведены на заранее подготовленный рубеж у реки Миус, оставшийся еще от прошлого года и доходивший на правом фланге до Таганрога. Примыкавшая к ним на севере вновь сформированная 1-я танковая дивизия не могла удерживать Северный Донец между Лисичанском и Изюмом и отошла к югу; теперь ее левый фланг оказался западнее Славянска. Когда между этим левым флангом и Павлоградом немецкие войска нанесли контрудар, в позициях войск русского юго-западного фронта была проделана огромная брешь шириной 200 км. Для осуществления контрудара из состава войск, отступавших на Миус, были взяты пять танковых дивизий. Они составили ударную группу, которая прибыла в район северо-западнее Сталино в распоряжение командующего 4-й танковой армией. 22 февраля немецкие танки начали наступление на север. Одновременно несколько дивизий, сосредоточенных в районе Днепропетровска, наступали в восточном направлении. Хотя и не удалось отрезать русские войска, продвинувшиеся до Запорожья, которые поспешно отошли на север, все же была быстро захвачена большая территория. Через несколько дней немецкие войска вышли к Северному Донцу в районе Барвенково, захватили Лозовую, установили непосредственную связь с оперативной группой Кемпфа и предотвратили обход, угрожавший оборонительному рубежу на реке Миус. Преследуя русские войска, немецкие танковые дивизии продвинулись дальше на север вместе с наступавшей с запада оперативной группой Кемпфа, окружили к 6 марта южнее Харькова сильную русскую группировку в составе нескольких танковых соединений и одного кавалерийского корпуса и создали этим успехом предпосылки для дальнейшего продвижения на Харьков. Одновременно и внутренние фланги оперативной группы Кемпфа и 2-й армии начали наступление против русских сил, продвинувшихся до Лебедина; последние спаслись от уничтожения только немедленным отходом. Под этим натиском немецких войск русские на всем фронте отступили за Северный Донец. 13 мая был снова занят Грайворон, 15 марта – Харьков.

1-й танковой армии также удалось отбросить русских за Северный Донец на участке между Лисичанском и Славянском. Фронт немцев был снова сомкнут и от Таганрога до Белгорода теперь не имел никаких выступов.

Вновь сформированная 6-я армия, одна из четырех армий группы армий «Юг», находилась на правом крыле и удерживала участок фронта Северного Донца, то есть в основном оборонительный рубеж на реке Миус. Далее к северу располагались 1-я и 4-я танковые армии, а также оперативная группа Кемпфа. Она прочно примыкала к соседней 2-й полевой армии группы армий «Центр». Это была приблизительно та же линия, с которой 9 месяцев назад началось крупное наступление на Кавказ и Волгу. Результат наступления оказался потрясающим: одна немецкая и три союзные армии были уничтожены, три другие немецкие армии понесли тяжелые потери. По меньшей мере пятидесяти немецких и союзны дивизий больше не существовало. Остальные потери составляли в общей сложности примерно еще двадцать пять дивизий. Было потеряно большое количество техники – танков, самоходных орудий, легкой и тяжелой артиллерии и тяжелого пехотного оружия. Потери в технике были, конечно, значительно больше, чем у противника. Потери в личном составе следовало считать очень тяжелыми, тем более, что противник, если он даже и понес серьезные потери, все же располагал значительно большими людскими резервами. Престиж Германии в глазах ее союзников сильно пошатнулся. Поскольку одновременно и в Северной Африке было нанесено непоправимое поражение, надежда на общую победу рухнула. Моральный дух русских высоко поднялся.

В результате действий по снабжению окруженных под Сталинградом войск и нескольких более мелких котлов немецкая авиация была сильно ослаблена. В связи с широкими операциями и крайне дорогим подвозом воздушным путем запасы горючего резко уменьшились. В дальнейшем приходилось сразу же и очень экономно расходовать то, что производилось: производство горючего было таким недостаточным, что оказало парализующее влияние на все последующие операции.

С другой стороны, исход боев за Харьков показал, на что еще способны немецкие войска в руках энергичного и искусного полководца, действующего по здоровым оперативным и тактическим принципам.

Боевые действия зимой 1942/43 г на северном и центральном участках фронта

Чтобы сковать силы немцев на всех фронтах, воспрепятствовать переброске крупных подкреплений на угрожаемые участки и улучшить свои позиции там, где начертание линии фронта благоприятствовало развертыванию будущих операций, русские с началом зимы продолжили или возобновили свои атаки в существовавших уже несколько месяцев очагах боев (см. карту 4).

Свои основные усилия они сосредоточили между Ржевом и Великими Луками, где после летних боев немецкие войска имели очень непрочный фронт. Ржевский выступ, глубоко вдававшийся в расположение русских войск, представлял особенно благоприятные возможности для охвата немецких войск и глубокого продвижения на запад.

В середине октября немецкая воздушная разведка обнаружила, что в районе между городами Торопец и Калинин сосредоточиваются крупные силы русских. Интенсивные налеты немецкой авиации значительно замедлили это сосредоточение, однако полностью сорвать его не смогли. В конце ноября русские начали на широком фронте наступление, которое велось из района Торопец в западном и южном направлениях. В районе севернее Белый в результате контрудара немецкие войска локализовали и ликвидировали несколько глубоких вклинений русских. Но фронт по обе стороны Великих Лук был прорван, а сама старая русская крепость, превращенная в мощный узел сопротивления, была окружена. Прорвавшиеся русские войска удалось задержать лишь в 12 км западнее Великих Лук, которые постигла та же участь, что и Сталинград. Гитлер снова запретил своевременный выход из окружения семитысячного гарнизона, сформированного из самых разнородных частей и тыловых подразделений. Эти войска снабжались с воздуха и оказывали ожесточенное сопротивление русским, отбивая все их атаки. Немецкое командование призывало окруженный гарнизон держаться, обещало скорое освобождение. 29 декабря началось наступление с целью деблокировать Великие Луки. С величайшим трудом и ценою огромных потерь две немецкие дивизии сумели вбить клин глубиной 10 км и шириной 3 км в оборону русских прикрывающих сил. 12 января их головные части, совершенно истощенные и обескровленные, остановились, не дойдя всего 3 км до западной окраины города. Между тем русские уже захватили большую часть окруженного района. Лишь небольшая боевая группа еще удерживалась в цитадели на западном берегу реки Ловать, а другая, более крупная боевая группа была очень сильно сжата в восточной части Великих Лук. Снабжение воздушным путем могло осуществляться только сбрасыванием контейнеров. В ночь с 15 на 16 января 100 человек из состава группы, окруженной в цитадели, пробились к своим войскам. 200 человек раненых, неспособных передвигаться, им с тяжелым сердцем пришлось оставить. Из окружения вышли также еще около 80 человек, потерявших свои части. Восточная группа, которая находилась в окружении почти два месяца и держалась до последнего патрона, претерпевая исключительно тяжелые физические и моральные лишения, но преисполненная надежды на освобождение, в конце концов тоже была вынуждена сложить оружие.

Тем временем русские продолжали атаки против северного фланга 9-й армии, а с начала декабря стали оказывать сильное давление и с востока, между Ржевом и Гжатском. К концу февраля они, правда, добились некоторого успеха, но нигде не достигли поставленной цели.

Провалились также и их попытки в течение всей зимы полностью изолировать и уничтожить демянский котел, который был соединен узким коридором с действовавшими южнее Старой Руссы немецкими войсками. Испытанные дивизии 2-го армейского корпуса сумели в упорных боях отстоять свои позиции.

Более успешными были атаки русских под Ленинградом, где немецкие войска все еще находились в районе Шлиссельбурга у Ладожского озера и затрудняли снабжение отрезанного города. Население, составлявшее когда-то 2 млн, после эвакуации сократилось до 700 тыс. человек. Несмотря на невероятные трудности, они с фанатическим рвением обеспечивали работу жизненно важных гражданских и военных предприятий. 12 января русские южнее Ладожского озера на узком фронте нанесли мощный удар, которого немецкие войска не смогли выдержать. Наступая одновременно с запада, через Неву, и с востока, русские войска 18 января заняли Шлиссельбург, создали коридор шириной 10 км и таким образом восстановили связь с Ленинградом по суше. Попытки расширить прорыв дальше на юг успеха не имели, так же как и все атаки южнее Ленинграда и у Волхова.

Последней целью наступления русских был орловский выступ. Кроме глубокого выступа севернее Орла, образовавшегося еще зимой 1941/42 г., русские получили теперь, после разгрома 2-й армии и потери Курска, большой курский выступ. Но и против этого протяженного фронта в районе Орла, выступающего далеко на восток, русские добились лишь местных успехов, которые не были развиты и не оказали существенного влияния на общую обстановку.

Огромная растянутость южного фронта и непрерывные, очень опасные атаки русских против войск групп армий «Центр» и «Север» до предела напрягли силы немецких войск. Прежде всего должен был помочь Западный фронт. Но и там после отправки дивизий в Тунис находилось лишь самое минимальное количество соединений. Уже в начале февраля можно было предвидеть, что главное командование сухопутных сил в течение ближайшего времени израсходует на Востоке свои последние резервы, и, если не будут приняты энергичные; меры, оно окажется совершенно беспомощным в случае более или менее серьезного положения на фронте. Поэтому Цейтцлер приложил все старания, чтобы добиться от Гитлера, до сих пор с каким-то болезненным упрямством запрещавшего всякое добровольное оставление захваченной территории, согласия на два крупных сокращения фронта, которые сразу ослабляли напряженную обстановку. Если бы немецкие войска ушли с демянского плацдарма, то это означало бы, что не нужно больше удерживать 200 км фронта. Отвод войск с ржевско-вяземского плацдарма на рубеж Спас-Деменск, Белый также сокращал общую протяженность линии фронта на 200 км. Таким образом высвобождалось около десяти дивизий. Приказ о планомерном очищении обоих плацдармов был дан в начале февраля отчасти под впечатлением событий в Сталинграде и тяжелой обстановки в районе Харькова. Эвакуация была тщательно подготовлена своевременным и планомерным вывозом всех складов и учреждений тыла, а также строительством укреплений на новых оборонительных рубежах.

21 февраля начался отход немецких войск с демянского плацдарма. Это была исключительно тяжелая операция, так как все дивизии находились в непосредственном соприкосновении с противником и должны были под его непрерывным воздействием быстро преодолеть узкий коридор восточнее реки Ловать. Эга операция прошла успешно, и в начале марта 16-я армия уже занимала новый, сильный оборонительный рубеж от Холма до Старой Руссы. Здесь она сумела отбить попытки противника прорваться крупными силами по обе стороны Старой Руссы и нанесла ему большие потери в людях.

Отход в районе между Спас-Деменском и Ржевом был не очень трудным, его также удалось провести планомерно. Половина войск 4-й армии и почти вся 9-я армия должны были отойти назад на новый рубеж Спас-Деменск, Белый, Невель. Они начали отход 26 февраля в районе Ржева и проводили его постепенно по этапам. Отступающие дивизии удерживали промежуточные рубежи по одному-два дня и всюду диктовали русским темп продвижения. Если последние преследовали слишком энергично или пытались прорваться, то их атаки отбивали, при этом они обычно несли большие потери. Перед крупными силами русских войска своевременно отходили на новый рубеж. 16 марта отход на всем фронте был закончен. Когда русские очень поздно разгадали замысел немцев, они спешно стянули несколько танковых соединений с целью воспрепятствовать закреплению немцев на новом рубеже севернее Спас-Деменска. Русское наступление последовало как раз в тот момент, когда отход был завершен и высвобожденные дивизии можно было немедленно использовать для усиления обороны. Поэтому русским удалось добиться лишь кое-где временных вклинений, затем они отступили, понеся тяжелые потери.

Хотя немецкие войска и отошли, они показали, что ни в чем не уступают русским. Выявилось их бесспорное превосходство в тактике, короткая операция по отходу была проведена очень быстро и организованно. Теперь войска могли спокойно ожидать летних боев.

Когда наступила весенняя распутица, группы армий «Центр» и «Север» стояли на хорошо укрепленном, сплошном и сокращенном фронте. Командование опять располагало резервами. Для дальнейшего ведения войны важнее всего было то, чтобы они разумно использовались и чтобы примененная, наконец, под давлением обстоятельств всеми тремя группами армий эластичная оборона, которая экономила собственные силы и вынуждала противника предпринимать кровопролитные атаки, применялась и в будущем.

Ценой неслыханных, большей частью ненужных жертв и спешного стягивания последних резервов, казалось, был ликвидирован тяжелый кризис, возникший на востоке вследствие постановки слишком широких оперативных целей. Но за вновь созданным с таким трудом фронтом возник кризис доверия, который уже невозможно было устранить. Массы народа и воюющие войска он затронул меньше. И тех и других глубоко потрясли ужасные события в Сталинграде, но искусной пропаганде удалось представить поражение как величайший подвиг и использовать его для воодушевления людей. В этом стремлении ей помогла конференция в Касабланке, где в начале января 1943 г. встретились Рузвельт и Черчилль. Там Рузвельт произнес роковые слова о «безоговорочной капитуляции», встреченные Черчиллем без особого энтузиазма, хотя и без возражений. Для немецкой пропаганды это было своего рода лозунгом для того, чтобы призвать немцев к железной стойкости – ведь только так они могли избежать уготованной им печальной участи. Противники Германии вскоре поняли, каким обоюдоострым является оружие, которым они пользовались. Все попытки как-то иначе истолковать или сделать менее резкой выраженную формулировку разбивались о непреклонную волю Рузвельта. Беспокойство, возникшее в руководящих кругах германской сухопутной армии вследствие быстрого ухудшения обстановки на фронте за последние полгода, было еще больше усилено жестоким стремлением к уничтожению со стороны союзников и немецкой контрпропагандой. Если противник не был склонен видеть разницу между Гитлером и немецким народом, то не помогло бы и освобождение от Гитлера. Оставалось только одно: вместе с ним победить или погибнуть. Всякий протест против диктатора грозил привести к осложнениям, которые неизбежно должны были повредить общему делу. Но, с другой стороны, военное руководство Гитлера осенью и зимой 1942/43 г. внушало справедливые опасения относительно исхода будущих операций.

Если и в дальнейшем продолжать так же расходовать силы сухопутной армии, как и до сих пор, то в будущем году она не сможет противостоять русским даже в обороне. Это серьезно беспокоило не только высшее командование действовавших на востоке войск. Беспокойство охватило также многих из тех, кто по роду своей деятельности знал общий ход событий и мог оценить потери в живой силе и технике, понесенные в результате катастроф на фронте. Именно в это время среди молодых офицеров центрального аппарата и высших штабов появились ростки того отчаяния, которое 20 июля 1944 г. привело к взрыву. В той части войск, которую катастрофа непосредственно не коснулась, в основном таких настроений не было; зато широкие круги высшего командного состава переживали сильнейший кризис доверия. Соображений о том, как его устранить, было много, и теоретическая сторона дела не вызывала сомнений. Гитлер должен был отказаться от своей «полководческой» роли и передать руководство военными действиями, по крайней мере на Восточном фронте, в руки военного человека; в противном случае, какой бы чудовищной эта мысль ни казалась привыкшим к повиновению военным, его следовало заставить сделать это. О добровольном отказе Гитлера от руководства не приходилось и думать: он изменил бы этим самому себе. Насильственное разрешение хотя и было довольно трудным, могло быть осуществимо только в том случае, если бы во главе сухопутной армии стоял незаурядный человек, который из чувства долга перед народом и историей потребовал бы отхода Гитлера от руководства операциями, а если нужно, веря в надежную опору в армии, осуществил бы его насильственно. Надо до конца понять проблему, которая почти бесспорно выходила за чисто военные рамки и выливалась в государственный кризис, чтобы осознать все трудности ее осуществления, если вообще не прийти к мысли о ее неразрешимости. Ведь уже первая предпосылка для претворения в жизнь такого плана – военный руководитель, стоящий во главе сухопутной армии, – отсутствовала: Гитлер сам был главнокомандующим со времени ухода Браухича в декабре 1941 г. Поэтому потребовался бы заговор видных военных деятелей, фельдмаршалов, чтобы заменить недостающего руководителя сухопутной армии и совместными действиями осуществить то, что, несмотря на воинскую дисциплину, подобало бы сделать в случае крайней необходимости ему одному. Он стал бы тогда или удачливым революционером, или провалившимся государственным преступником. Несмотря на это осложнение, попытка побудить к заговору видных руководителей сухопутной армии была сделана. Она провалилась, так как некоторые из них не могли преодолеть в себе нерешительность против того, что – пусть это объясняют, как хотят, – с точки зрения буквы закона было мятежом и государственной изменой. Другие считали, что все это тяжело отразится на и без того серьезном положении на фронте, и очень низко оценивали шансы на удачу. Если учесть, что войска тогда в подавляющем большинстве слепо верили в Гитлера, что многочисленные эсэсовские соединения были его верными слугами, что следовало рассчитывать на положительное отношение к Гитлеру со стороны авиации и военно-морского флота, то станет понятно, как приходилось опасаться непредвиденных внутренних раздоров в обстановке войны. Может быть, непосредственно после катастрофы под Сталинградом и под ее свежим впечатлением зажигающий подвиг захватил бы колеблющихся, сделал бессильными протестующих, и немедленно начавшееся разъяснение убедило бы большинство людей в необходимости акта насилия. Все же следует представить себе все мучительные колебания против такого акта и отнестись к ним с уважением. Во всяком случае, оглядываясь назад, вряд ли можно закрыть глаза на тот факт, что военным руководителям тогда предоставлялась последняя возможность в сложившемся тяжелом положении добиться такого политического разрешения, к которому так или иначе неизбежно привел бы общий ход событий. В будущем вследствие подорванного доверия к высшему командованию должны были постоянно возникать конфликты морального и военного порядка. Вне всякого сомнения, каждый считал своим долгом оказать вверенным войскам в их тяжелой борьбе всяческую помощь и поддержку и оградить их от всяких сомнений, которые он тщательно скрывал и выражал только в самом узком кругу. Многие упорно стремились в случае необходимости под собственную ответственность спасать от бессмысленных жертв свои соединения и требовать от них самопожертвования только тогда и там, где этого требовала общая обстановка. В результате целый ряд видных военных деятелей был смещен со своих постов. Гитлер, возможно, чувствовал скрытое недоверие со стороны широких кругов высшего военного командования. Он стремился устранить его тем, что оставлял на высоких постах только таких людей, от выдающихся военных способностей которых, по его мнению, нельзя было отказаться; впрочем, невзирая на общий срок службы и на нормальное продвижение, он все чаще назначал на руководящие посты тех, кому оказывал личное доверие, полагая, что они сохранили в него веру.

На подборе кадров также отрицательно сказалось отсутствие подходящего энергичного главнокомандующего сухопутной армией, который бы заботился об однородности офицерского корпуса и тщательно изучал характер и возможности лиц, назначаемых на крупные командные посты. Начальник управления личного состава не мог этого сделать, так как он целиком и полностью зависел от Гитлера.

Многие высшие командиры оставались на своих постах, хотя уже потеряли всякую веру в Гитлера. Они постоянно подавляли свои сомнения, потому что не могли стоять в стороне от войны, в которой решалась судьба народа; кроме того, они не хотели бросать на произвол судьбы своих подчиненных и войска, которые, как они знали, им верили. Сохранением командования они надеялись спасти войска от бессмысленных жертв и этим самым содействовать военному успеху. Наконец, принимая во внимание многочисленность высшего командования и взгляды Гитлера относительно подбора кадров, было бы даже удивительно, если бы соглашательские соображения и честолюбие не удерживали многих на их постах.

Тем не менее ряды старых военных деятелей редели, а постоянная смена лиц на высших военных постах стала принимать какие-то совершенно странные и чудовищные формы.

Потеря Северной Африки

Прорыв обороны немецких войск у Эль-Аламейна

После того как Роммель в начале сентября 1942 г. тщетно пытался прорвать оборону англичан в районе Эль-Аламейна и выйти к Нилу, немецкие и итальянские войска не получили достаточных пополнений; больше того, соотношение сил начало постепенно изменяться в пользу англичан. Мальта срывала всякий подвоз в Африку. Теперь итальянское командование сожалело о том, что отказалось от захвата этой английской базы. Немецкая авиация уже не могла вывести ее из строя. Итало-немецкие потери торговых судов и боевых кораблей резко возросли. Хотя предпринятое 10 октября воздушное наступление на Мальту и принесло некоторое облегчение, но через две недели его пришлось прекратить, так как потери в самолетах стали слишком большими (см. карту 3).

В начале октября генерал Александер, английский главнокомандующий на Ближнем Востоке, решил в конце месяца бросить в наступление 8-ю армию Монтгомери. Для подготовки этого наступления 9 октября начались постоянные воздушные налеты на итальянские порты Неаполь и Савону, чтобы парализовать снабжение войск в Африке, и на итало-немецкие аэродромы в Сицилии и Северной Африке для планомерного уничтожения военно-воздушных сил. Коммуникации африканской армии протяженностью 1800 км также подвергались систематическим атакам. Все эти налеты регулярно проводились в течение более двух недель и были настолько эффективными, что английские самолеты незадолго до начала наступления могли уже совершенно беспрепятственно летать через позиции противника. Генерал Штумме, который заменял Роммеля во время его отпуска, согласно его приказу, эшелонировал четыре немецкие и восемь итальянских дивизий следующим образом.

Оборонительные позиции занимали пять итальянских дивизий, отчасти смешанные с немецкими частями 164-й пехотной дивизии и парашютной бригады Рамке. В качестве резерва – чтобы можно было быстро локализовать вклинение противника, прежде чем он сумеет добиться решающего прорыва на фронте не особенно стойких итальянцев, – непосредственно за пехотными дивизиями располагались на юге одна немецкая и одна итальянская танковые дивизии, на севере – две немецкие и две итальянские танковые и две моторизованные дивизии. Немецкие соединения уже так и не смогли восполнить потери, понесенные в начале сентября.

Между тем 8-я английская армия увеличилась до семи пехотных, трех бронетанковых дивизий и семи отдельных танковых полков[2 - Автор называет полками бригады. – Примеч. ред.]. Англичане имели 1100 танков, в том числе 400 тяжелых американских машин типа «Грант» против 500 немецких и итальянских танков. Таким образом, у них было более чем двойное количественное превосходство, не говоря уже о качественном. Превосходство в воздухе было, несомненно, на английской стороне и граничило с абсолютным господством. Монтгомери основную массу своих войск – два армейских корпуса – расположил на оборонительных позициях, а за северным флангом привел в боевую готовность крупные танковые силы. Посредством крайне искусной маскировки и различных мероприятий с целью ввести противника в заблуждение, например таких, как использование макетов танков и сооружение ложного нефтепровода на юге, ему удалось дезориентировать противника не только относительно направления своего главного удара, но даже и относительно всей подготовки к наступлению.

23 октября в 23 часа после мошной двадцатиминутной артиллерийской подготовки, в которой приняли участие свыше тысячи орудий, войска Монтгомери перешли в наступление на северном участке фронта. Одновременно на южном участке, чтобы ввести противника в заблуждение и сковать расположенные там немецкие и итальянские резервы, было предпринято ложное наступление. Замысел быстро прорвать северную часть позиции и, проделав проходы в минных полях, ввести в прорыв танковые соединения, несмотря на использование огромного количества техники, с самого начала потерпел неудачу. Обороняющиеся сумели остановить продвижение англичан в глубине главной полосы обороны. Вечером 25 октября прибыл Роммель, которому пришлось прервать свой отпуск, и снова принял командование армией вместо своего заместителя, погибшего в первый же день наступления. Контратаками резервов, находившихся за северным флангом, а также стянутых с юга, удалось в течение нескольких дней настолько ограничить глубокое вклинение англичан, что Монтгомери был вынужден отвести в тыл свои танковые соединения, чтобы привести их в порядок и перегруппировать. Английские пехотные дивизии понесли большие потери, триста танков было выведено из строя. Но положение немецких и итальянских войск было гораздо хуже. Расходуя огромное количество боеприпасов, беспрерывно атакуя с воздуха, располагая танками, обладающими более мощным вооружением и большим запасом хода, чем немецкие танки, англичане нанесли противнику потрясающие потери. Итальянские пехотные дивизии отчасти не отвечали требованиям ведения войны с большим количеством техники. Немецкие запасы бензина подходили к концу. Слабые силы авиации самоотверженно пытались вместе с итальянцами воспрепятствовать действиям английских войск, но были отогнаны превосходящими силами английской авиации и мощным заградительным огнем зенитной артиллерии. Роммель после этого относительного успеха в обороне понял, что при его больших потерях и огромном превосходстве противника он не сможет удержать своих позиций. Если войска своевременно не отвести, то прорыв полностью моторизованных частей противника будет вопросом лишь нескольких дней. Роммель не скрыл от итальянского командования эту оценку создавшегося положения. 30 октября удалось еще раз предотвратить прорыв австралийской дивизии, которая продвинулась от участка вклинения на север до побережья. Затем англичане в ночь с 1 на 2 ноября начали решающее наступление. Чтобы избежать уничтожения целой армии и иметь возможность спасти прежде всего немоторизованные итальянские пехотные дивизии, Роммель должен был немедленно отвести свои войска. 2 ноября он начал отступление, сообщив в Рим и в ставку Гитлера о том, что оно стало неизбежным. Муссолини ответил, что он должен удержать позицию любой ценой. Гитлер, как всегда, когда не хватало резервов, пытался воздействовать высокопарными словами. Весь немецкий народ, убеждал он Роммеля, преисполнен глубочайшей веры в его командование и в храбрость немецких и итальянских войск. Необходимо бросить в бой все до последнего солдата. Даже превосходящие силы противника будут в конце концов измотаны и обескровлены; важно только держаться с железной стойкостью. У его войск только один выход: победа или смерть. Роммель, который всегда считал себя прежде всего солдатом, подчинился приказу и прекратил начавшееся отступление.

Приказ Гитлера воодушевил войска на последнее отчаянное сопротивление, которое оттянуло прорыв еще на два дня. Затем англичане разгромили на центральном участке фронта самоотверженно сражавшийся итальянский моторизованный корпус и создали брешь шириной 20 км. Так как, согласно приказу, в бой были введены все силы и средства до последнего солдата, то не было резервов, чтобы закрыть зияющую брешь. Англичане в основном уже разгромили итальянские пехотные дивизии и вклинились в трех местах даже в оборону немецкого Африканского корпуса. Ликвидировать эти вклинения немцы уже были не в состоянии. Тогда Роммель решил под свою ответственность дать приказ об отходе и сообщил о том, что он отдал приказ отойти к фуке, однако не знает, возможно ли там снова организовать оборону.

Из-за несвоевременной реакции высшего руководства теперь наступило то, чего так опасались итальянцы со времени первого отступления зимой 1941/42 г. и чего они хотели во что бы то ни стало избежать. Малоподвижные итальянские пехотные дивизии, которых никогда нельзя было обеспечить необходимыми транспортными средствами, оказались беспомощными перед преследующими их полностью моторизованными соединениями противника. Моторизованные немецкие дивизии и остатки почти совершенно разгромленных итальянских моторизованных дивизий в результате этого сражения были настолько ослаблены, что даже медленный отход от рубежа к рубежу с учетом темпа движения пехотных дивизий стал неосуществимым. Оборонительную позицию у Фуки уже нельзя было удерживать. Противник навязал свой темп.

Между Роммелем, который хотел спасти как можно больше подвижных сил, и итальянским верховным командованием возникли неизбежные крупные разногласия; итальянцы дошли до упрека в том, что Роммель нервничает, оставляет быстрее, чем это необходимо, одну позицию за другой и не обращает должного внимания на итальянские интересы. Противоречия еще более обострились, когда итальянские офицеры увидели, что немецкие тыловые службы вместо того, чтобы предоставить автомашины в распоряжение итальянцев, перевозят на своих и итальянских автомашинах такие вещи, без которых вполне можно обойтись на фронте.

Большая часть итальянцев и значительная часть немецких немоторизованных соединений уже погибли в результате боев под Эль-Аламейном или были потеряны в первые дни отступления. Зато попытка англичан параллельным преследованием бронетанковыми войсками преградить подвижным германо-итальянским силам отступление на позицию у Мерса-Матрух потерпела неудачу вследствие упорного сопротивления немецких охраняющих частей. Внезапно начавшийся дождь также помешал передвижению англичан вне дорог. После того как 8 ноября позицию у Мерса-Матрух пришлось оставить ввиду угрозы охвата с юга, итальянцы потребовали, чтобы удерживались сильные позиции в районе Эс-Саллума и прохода Хальфайя. По мнению Роммеля, при существующем неблагоприятном соотношении сил об этом не могло быть и речи. Вряд ли было возможно также захватить Тобрук и помешать англичанам хотя бы на короткое время пользоваться портом и прибрежным шоссе. Это поглотило бы все силы армии и открыло англичанам путь на Триполи. Положение заставляло предпринять быстрый отход, так как уже 11 ноября показались первые английские дозоры в районе Эль-Мекили – верный признак того, что противник стремился снова выйти на рубеж Эль-Мекили, Завиет-Мсус, чтобы отрезать все силы, отступающие к Бенгази. В ночь с 12 на 13 ноября англичане заняли Тобрук.