Мерцающие Берёзы

Лиза слегка оторвалась от земли, она почувствовала неготовность Кости, неготовность меняться ради любимого человека. Это слегка раздосадовало её. Может немного инфантильно с её стороны, полагать, что он должен ставить её желания превыше всего, но… разве ставить чьи-то интересы превыше своих, разве…не это одно из образующих правил любви?

Сжигающая, калечащая, деструктивная

Полдень следующего дня. Ремонт подходит к концу, осталось утеплить стыки и последний, западный фронтон. С приятным ощущением окончания работ, Костя поставил стремянку, и принялся вырезать полотно утеплителя нужных размеров. Взяв его в одну руку, в другой был перфоратор, Костя взобрался на лестницу, неспешно примерил полотно. Попутно думая о Лизе, её вчерашний каприз осел в его памяти. Костя слышит небольшой металлический звон, посмотрев под ноги, понимает – это одна из гаек от железной стремянки. – «Высота небольшая, полтора метра». – Подумал он, всё же решив спуститься. Поставив ногу ступенькой пониже, лестница с грохотом обрушилась. Костя полетел вниз, знатно приложившись головой о деревянный брус. Удар был недетский, но Костя быстро поднялся, отряхнулся, и продолжил работу. Улаживая последнюю полоску утеплителя, Костя ощутил головную боль, которая явно не позволит завершить затеянное. Он спустился в спальню, подозвав Лизу, попросил её принести обезболивающее, лёг в кровать и, несмотря на пульсирующую боль, смог уснуть. На следующее утро от прежней боли остался лишь фантом в виде пульсации в затылке, при наклонении головы, либо же при резком повороте ею. Через день после падения боль вовсе исчезла.

Они более не возвращались к этому неприятному для обеих сторон разговору о переезде, казалось, был найден единственный порок, краеугольный, бескомпромиссный камень, до этого идеальный взаимоотношений. Всё вернулось на круги своя.

Прошел почти год. Берёзы цветут вновь. Кухня, первый этаж, обеденный стол. Костя не может припомнить, куда подевалась его зажигалка:

– Ты минуту назад держал её в руках.

– Разве? Я не выходил из дома, где-то часа два, как с работы пришел, значит и не курил. Как я мог держать её в руках?

– В брюках посмотри! Костя, откуда мне знать – где твоя зажигалка.

– Костя, когда пойдешь на улицу, спустить в погреб, возьми для меня грибочков.

– Можем свежих скоро насобирать, зачем тебе сейчас маринованные?

– Очень хочется мне. Быстрее давай, а то котлеты остынут.

Костя достал баночку грибов, принёс и обмыл её в раковине, открыл и выложил грибы в салатницу. Сев за стол, он ощутил небольшое покалывание в затылке. Лиза наложила себе грибы и принялась трапезничать. Костя заметил на одном из грибов знакомые белые споры. Следовало остеречь, предупредить, но неожиданно для себя осознал, что забыл слово означающее споры. Забыл все слова, проглотил язык. Головная боль стремительно разрасталась, от маленького очага пульсирующего зуда в затылке, до невыносимого жжения всей головной коры. Костя закричал.

Утро следующего дня. Проснувшись, он, как ни в чём небывало спустился вниз, поставил греться чайник. С крыльца донесся голос:

– Доброе утро, тебе лучше?

– Доброе утро, да… полагаю. Я не помню, что вчера случилось. Помню лишь головную боль.

– Ты закричал, держась за голову, за обеденным столом. Я так испугалась, думала скорую помощь вызвать. Но через минут двадцать, после того как ты прилёг, ты встал, спустился, сказал что тебе лучше. Заперся в гостиной и слушал музыку. Я звала тебя на ужин, но ты отказался. Мне показалось, что ты рыдал…в гостиной. Костя, тебе нужно сходить к врачу, тот ушиб сильно сказался на твоем здоровье.

– Невероятно, последнее, что я помню это как выходил на улицу зачем-то, в полдень. Запиши-ка меня к врачу, как можно скорее. Боюсь, эта боль может заглянуть ко мне снова. Такое жжение, от которого забываешь проглатывать слюну, забываешь, что дышишь.

– Солнце моё, – Лиза встала со стула, потянулась к нему на носочках и обняла.

– Я вспомнил. Вчера за обедом, на грибах в салатнице были споры, берёзовые. Ты кушала вчера грибы?

– Я заметила, выбросила половину.

– Нужно было все выбрасывать, всю банку. Споры прорастают внутрь, их можно не заметить с первого взгляда.

– Я много не ела, они горчили. Оставила в холодильнике. Сейчас выброшу оставшиеся.

– А почему ты на крыльце сидишь?

– Так захотелось на солнце посмотреть. Дома так мрачно и темно.

Костя повернул голову и посмотрел на прихожую и кухню. Свет озарял их насквозь. Большие окна не позволяли тени задержаться в доме ни на секунду.

– Ну ладно, – сказал он, пожав плечами.

Вечером этого же дня:

– Я записала тебя к врачу на вторник, раньше никак.

– Хорошо. – Отрешенно ответил Костя. Отрешенность его была вызвана одной конкретной мыслью. Точнее, мыслью, которой он себя озадачил: «Я не помню дорогу к работе. Смешно, каждый день туда хожу, а если пытаться воспроизвести маршрут у себя в голове, то… смутно понимаю, что находится за моим домом. Лизу беспокоить не буду, мою Елизавету. Она и так, нервная вся».

Утро воскресенья. Костя проснулся, спустился вниз. Входная дверь приоткрыта, летний ветер развивает шторы. Лизы нигде нет. Костя ожидал увидеть её на крыльце, греющуюся в солнечных лучах, но там её не обнаружил. В смятении выбежав из дома, он начал выкрикивать её имя.

– Я здесь, – донесся фантомный голосок.

Костя побежал на слух, рыская за домом и крича её имя.

– Костя! Я тут!

Голос привел его к лугу, который находился за ближайшей рощей, позади дома. Он её нашел, лежала она совершенно нагая на одном лишь пледе.

– Что ты тут делаешь? Почему ты раздета?

– Греюсь!

– Пойдем в дом!

– Никуда я не пойду! Мне нужен свет и солнышко. Оставь пока меня.

Костю поглотило оцепенение: «Вспомнить бы, свойственно это для неё, вот так себя вести. Но боюсь, не помню ничего, кроме того, что люблю её больше всего на свете».

Костя оставил её в покое и направился домой. Дома он взял телефон в руки и посмотрел на дату: «Воскресенье, следует предупредить людей с работы, о том, что мне нездоровиться и в понедельник меня не будет». Открыв список контактов, он замер. Замер, так как не помнил имя того сотрудника с которым работает в одном кабинете. Пытаясь вспомнить черты его лица, воображение рисовало причудливо большие носы и пышные бороды, тонкие губы и огромные глаза. С ужасом, Костя подскочил и направился к зеркалу, кажется, он должен был убедиться в том, как выглядит сам.

Затылок зудит. Закрыв глаза на мгновенье, Костя обнаружил себя за обеденным столом. За окном ночь, напротив сидела она, в том самом платье, мило рассказывала что-то о тёплых странах. Опустив голову, Костя обнаружил на себе рубашку и жилет, правда, как он их надевал, совсем не помнит.

– Костя, а ты не соврал, ты и в правду никуда не пропал. Пропадаем мы оба, – с большой грустью в голосе обратилась Елизавета.

Глядя ей в лицо, не смотря на стремительное забвение, что-то его смутило. Небольшой белый нарост, вырвался из её предплечья. Пытаясь вспомнить из-за всех сил: нормально ли это для людей? Стоит ли ей говорить об этом? Костя ни к чему не пришел, лишь невыносимый зуд разросся, заставляя прилечь и попытаться уснуть.

Вечер неизвестного дня. За кухонным окном мелькнул свет автомобильных фар. Стук в дверь. Костя встал со стула и отварил её:

– Здарова, кабы ты – неделю работы пропустил, видать у тебя чего стряслось! – сказал Олег, вытирая ноги о коврик. Увидев, намерение Олега зайти в гости, Костя сказал:

– Вы кто?

– Ты чё Костян?! – сказал Олег и попытался зайти в прихожую.

– Костя негодует: «Какое-то недалёкое хамло, пытается ко мне вломиться, так и ещё не представляется», – должно было подумал Константин.

– Вы с работы? Я выходной, – блеет Костя.

– Тебе помочь чем? У тебя всё хорошо? – обеспокоенно спросил Олег.