Дети предназначения

Дэя покачала головой.

– Значит… Ана?.. – глаза Дэи затуманились, и она сжала руки. Лла кивнула и тяжело вздохнула.

– Может, быть новое имя откроется после прощания с Аной, – задумчиво сказала она через минуту, глядя на сестру. Та неуверенно пожала плечами.

Когда Ана слегла, несколько ведьм, сменяя друг друга, начали ворожить у волшебного огня, пытаясь уловить волю магии и узнать, кто должен стать следующей главой ковена. Обычно огонь охотно отвечал им, но в этот раз уже трое суток беспрестанной концентрации не приносили никаких плодов, словно решение еще не было принято.

Если кто-то из ведьм умирал, ее несли по подземному проходу подальше от жилых помещений, туда, где была большая пещера с кислой почвой. Такая земля принимала тело очень быстро, грунтовые воды очищали ее, и вскоре она снова была пригодна для захоронения. Это вполне отвечало взглядам ведьм о быстротечности одной человеческой жизни в сравнении с историей самой земли и всего мира.

Время не удержать, говорила Ана. Время жить, снова и снова повторяла себе Лла.

***

В отличие от Бары, который в жарком климате чувствовал себя как дома, Содо Густ, типичный городской житель со среднестатистической вестибулярной системой и светлой кожей, сильно страдал бы от яркого солнца и сухого воздуха степей, где раньше обитало племя ха’асов. Но Содо повезло – ха’асы успели перебросить свое поселение севернее, к подножью холмов, дающих начало крупной горной гряде Накрок.

Как бы предубедительно не был настроен Содо вначале, ха’асы приняли его с радушием и достоинством. Он не ожидал, что специально для него создадут комфортные условия сна и работы и даже предложат освежиться в большой деревянной ванне.

Ха’асы переехали налегке, без тяжелой мебели, не считая трона вождя, и без особых припасов. Но их опыт и мастерство позволили им быстро освоиться и обжиться на новом месте, и, когда Содо на следующий день после приезда пришел в шатер к На’акри-Маху, тот ждал его за новым низким столом с угощением из свежеиспеченного хлеба, луговых ягод и паштета из дикого гуся. Содо замешкался, глядя на все это, но потом смущенно улыбнулся и сел по приглашению вождя на удобный плетеный стул.

– Добро пожаловать, Содо Густ, ха’асы приветствуют тебя в нашем племени, – произнес На’акри-Мах, как всегда напирая на согласные. Содо вспомнил обычай и поместил обе руки по очереди за пазуху, правда, перепутав стороны. Он привез несколько небольших зеркал, которых еще не было в новом лагере ха’асов, и они с удовольствием приняли этот подарок.

Когда завтрак и обмен любезностями закончился, Содо выслушал от На’акри-Маха всю историю о таинственной болезни, которая надвигалась на них из отдаленного района на краю родных степей. Как раз в это время вернулись разведчики, отправленные вождем проверить обстановку на их старой стоянке, и сейчас они входили в шатер, чтобы дать отчет.

С изумлением и тревогой узнал Содо, что бывшее поселение ха’асов захвачено пескоедами.

– Ничтожные песколюбы! – взревел На’акри-Мах, вскакивая с трона и заставляя Содо максимально вжаться в спинку своего стула, чтобы не быть сметенным этим ураганом. Вождь схватил разведчика за кожаные наплечники и вплотную прижался лбом к его лбу.

– Почему вы не прогнали эту дрянь с нашей земли?!

Разведчик застыл на месте, выдерживая его взгляд.

– Их не меньше сотни, вождь. Гораздо больше, чем мы думали, и они теперь какие-то… другие.

– Какие другие? – На’акри-Мах начал остывать и выпустил доспехи разведчика из рук, но его темные глаза по-прежнему пронзали как кинжалы. Разведчик несколько секунд подбирал слова, взглянул на присутствующих и наконец, словно сам не мог в это поверить, ответил:

– Они подчиняются Старым ведьмам.

***

За последний год в башне Шандо отточил свои природные навыки, приобрел исчерпывающие теоретические знания о всех известных культурах Надземелья, одинаково бегло говорил и писал на трех основных языках и познакомился со многим одаренными молодыми людьми и девушками, которым, как и ему, не терпелось занять свое место в большом мире. Эти знакомства должны были сослужить ему хорошую службу в будущем.

Юность не давала Шандо сильно сожалеть о том, что вскоре он покинет башню. Кроме прочего, он скучал по семье, и мысль, что он скоро с ними увидится, заставляла сердце радостно биться. Даже размышления о том самом разговоре с мастером Айдором и пугающая таинственность предназначения немного отступили и стали какими-то смазанными, словно неприятный сон.

На’акри-Лар тоже с нетерпением ждала возвращения домой, особенно теперь, когда ха’асам пришлось сняться со своих привычных мест из-за угрозы. Временами она была очень задумчивой, но иногда ее настроение менялось в противоположную сторону, и тогда Шандо удостаивался ее внимания, и они подолгу беседовали.

Лишь Ристаф под конец года стал отстраненным и замкнутым. Он тренировался с удвоенным усердием, а все свободное время пропадал в мастерских с физами или сидел в своей комнате, избегая дружеских разговоров и ограничиваясь короткими приветствиями и отговорками для всех, включая Шандо. Некоторое время тот безуспешно пытался наладить с Ристафом прежний контакт. Но в один летний день, через неделю после его семнадцатого дня рождения, мастер Айдор позвал его в свой кабинет для последнего разговора.

Айдор искренне поздравил Шандо с окончанием обучения и признал, что тот показал превосходные результаты.

– Меньшего я от тебя и не ожидал, – закончил он, с гордостью глядя на парня, и Шандо радостно улыбнулся.

– Я не смог бы добиться таких результов без вас, мастер, – ответил он, пожимая руку учителя, – я вам невыразимо благодарен. Вы – лучший наставник, правда.

– Ладно, не льсти, – добродушно отмахнулся Айдор. Но Шандо мог сказать, что учителю немного грустно от предстоящего расставания сразу с несколькими своими учениками. Сегодня он весь день проводил беседы с теми, кто, как и Шандо, готовился покинуть башню, чтобы дать место другим.