Паргоронские байки. Том 4

В этом была вина и Луминекса. Он растерялся от всего произошедшего, пришел в гнев и наделал ошибок. Возможно, когда-нибудь тритоны перестанут его бояться и вернутся, но сейчас он здесь один, если не считать порожденных его же магией слуг.

И теперь он с некоторым даже интересом смотрел, как отплясывает в кристаллическом зале Монго, как вращает огромным бронзовым посохом. Арикед Черный сделал его таким тяжелым, что ни один простой человек не сумел бы поднять, но сам он орудовал им легко… а Монго орудовал еще легче.

– Эта штука ничего не весит! – отшвырнул посох Монго. – Дай что-нибудь потяжелее!

– У меня есть боевой шест, выкованный Макроденитом, кузнецом титанов, – сказал Луминекс. – Им сражались титаны, и он весит семь овец.

– Это уже лучше, – покивал Монго, взвесив на руке тяжеленный кусок железа. – Уже лучше. Но все равно слишком легкий!

– Ты под водой, – сердито напомнил Луминекс. – На воздухе он не будет таким легким.

– Какая разница – вода или воздух? – вонзил шест в стену Монго. – Ничего не весит, дай другой!

Луминекс немного оскорбился, но для него это уже стало вопросом гордости. Он перерыл весь свой арсенал, предложил Монго с полдюжины волшебных посохов, шестов и тростей. Все они были очень могущественными, но Монго только смеялся над драконом, предлагая тому оставить себе эти прутики.

И тогда Луминекс сказал, что знает, где хранится самый тяжелый из боевых шестов. Клюка древнего бога Цидзуя, которую тот оставил на Парифате, когда боги разрушили ледниковое проклятие. Вонзив ее в океанское дно, Вечно Молчащий изрек, что никогда впредь не наступит в мире такая стужа.

– Цидзую она больше не нужна, – хитро ухмыльнулся Луминекс. – Сумеешь ее вытащить – она твоя.

– Фи, какая-то клюка, – наморщил нос Монго. – Но давай взглянем на эту палочку.

Далеко плыть не пришлось. Громада Мектеделя когда-то ведь и была выстроена именно возле клюки Цидзуя. Одно время парифатские чародеи пытались извлечь божественный атрибут, приспособить к какому-нибудь делу – но не хватило сил. Слишком великая мощь была заключена в этом шесте… да, клюка Цидзуя только называлась клюкой, а по сути то был гигантский боевой шест.

Сверхгигантский.

Монго запрокинул голову. Пожалуй, в этой штуке была половина вспашки. Великий дракон Луминекс казался рядом с ней козявкой.

И она буквально излучала силу.

– Ну что, достаточно для тебя? – насмешливо спросил Луминекс. – Или и это покажется тебе слишком легким, о великий Монго?

– Не, в самый раз, – ответил сим, взмывая на вершину клюки. – Наконец-то серьезные вещи показываешь.

Дракон хмыкнул, снисходительно глядя на хвастливую обезьяну. Монго сидел какое-то время неподвижно, а потом, явно поняв, сколь невыполнимая перед ним задача, поплыл прочь. Луминекс осклабился, глядя, как тот удаляется, исчезает в пучине…

Но потом Монго вдруг остановился и повернулся. Он отплыл так далеко, что гигантский шест стал совсем маленьким. Отсюда он выглядел не больше обычного боевого шеста… и Монго легко выдернул его из земли.

У Луминекса отвисла челюсть.

Монго стремительно подплыл к нему, крутя клюку Цидзуя. Почтительно поклонившись дракону, он оттолкнулся от дна и вознесся.

– Спасибо за подарок, старик! – крикнул он сверху. – Хорошая палочка, увесистая!

– На… на здоровье, – растерянно сказал Луминекс, почесывая головной гребень.

Вылетев из океанских волн, Монго сотворил облаце и поплыл по ветру, любуясь своим новым шестом. Тот красиво блестел на солнце, переливался красным и желтым. А в ладони лежал так, словно всегда тут и был. Словно вернулся к давно потерянному хозяину.

– Хм, оружие я получил, – сказал сам себе сим. – Но теперь загляну еще куда-нибудь за подарками. Не могу же я вернуться домой без гостинцев.

Через сто лет после гибели Парифатской империи в мире еще оставались города и дворцы, полные волшебных сокровищ. Что-то уже сгинуло, что-то сломалось, что-то давно разграбили, растащили по углам и щелям. Но оставались и нетронутые схроны. Уцелевшие в Волшебных войнах и недоступные обычным смертным. Скрытые и запечатанные все еще действующими чарами.

И Монго решил присвоить парочку таких кладов. Отдать их симам, своему народу.

Он же будет их царем. Царь должен щедро одарять своих подданных. Делать их богатыми и счастливыми. Всех.

Монго так считал.

– Но как же я их найду? – рассуждал он, сидя на облаце. – Они же спрятаны? Хотя… глупый вопрос. Там же золото, а золото блестит. И наверняка там есть волшебные побрякушки, а волшебство тоже блестит. Поднимусь повыше и посмотрю, где блеска больше.

Так он и поступил. И у него это превосходно сработало.

В первом же схроне Монго нашел прекрасную безразмерную котомку. И начал собирать в нее все остальное. В основном тут было золото, а еще серебряное оружие. Очень много серебряного оружия, что глупо, потому что серебро мягкое, и делать из него оружие будет только дурак. Видно, Парифатской империей правили дураки.

Ну и хорошо тогда, что их богатства достанутся тому, кто умнее. Он-то уж сумеет ими правильно распорядиться.

– Спасибо от Кенниса, Монго, – хмыкнул Бельзедор. – Похоже, он разграбил один из резервных арсеналов, законсервированных на случай возрождения вампиров.

Монго никогда не сомневался в своих действиях. С раннего детства, чуть ли не с рождения, он всегда шел вперед уверенно, без колебаний. И разграбив четыре тайных сокровищницы, насобирав золота и артефактов столько, что хватило бы построить сто городов, Монго вернулся в Симардар.

Он сумел появиться во всем блеске. Когда оранги собрались на Совет Мудрых, когда явились к пиршественному столу, то увидели возмутительное зрелище. Прямо среди яств восседал какой-то непонятный хибений… или оранг… какой-то худой мелкий сим с рыжей шерстью.

Он весь перемазался соком, с аппетитом лопал персик и запивал его вином из чаши.

– Отлично, вы накрыли стол в мою честь! – прожестикулировал Монго, вгрызаясь в фазанью ножку. – Похвальное рвение! Так и нужно встречать своего царя! Назначаю вас всех моими министрами!

Оранги растерялись, заморгали. Стали показывать, переглядываясь:

– Ты… ты кто такой?..

– Смотри… жрет.

– Какой наглый хибений!

– Мы пришли, а он жрет…

А потом один из мудрецов вгляделся в возмутителя спокойствия, прищурился и с недоверием спросил:

– М… Монго?..

– А, Эббекуйя, мир тебе! – махнул ему Монго. – Прекрасно! Как любой обитатель джунглей узнает рык тигра, так любой подданный узнает своего царя!

Премудрый Эббекуйя схватил других орангов за плечи и быстро забормотал. Он был послушником Йемедзийи, и занял его место, когда старец опочил. И Монго он прекрасно помнил, хотя воспоминания и подернулись дымкой – за четверть-то века.

– Так это тот самый Монго? – изумленно спрашивали Эббекуйю. – Носитель признаков всех каст?.. Уникальный?.. Богоизбранный?..

– Уникальный и богоизбранный! – весело ответил Монго. – Присаживайтесь, министры мои, обсудим будущее Симардара!

– Раджа будет в гневе, – растерянно показал Эббекуйя. – Когда он услышит, что ты вернулся…