Моё пламя

– Храбрость и сила ― это не просто слова. Это твои поступки. Твои ценности и мысли. Когда ты благороден, честен и справедлив ― ты силен. Когда ты бесстрашен и милостив ― ты храбр. ― Кваху подошел ближе и, коснувшись макушки, посмотрел мне в глаза. ― Лишь став таким, ты сможешь называться достойным воином. Когда сердце и душу, несмотря ни на что, сможешь оставить чистыми. Перед Великим Духом. Перед своим безжалостным врагом. И перед собой самим.

– Я понял, Вождь! А теперь позволь мне поохотиться! Позволь доказать тебе, что я достоин!

– Ты не понял, Чавеио. ― просто сказал Кваху, опуская ладонь вниз. ― Но когда―нибудь обязательно поймешь. Когда―нибудь ты будешь готов. А сейчас иди обратно в поселение.

– Но я готов! Вождь, позволь мне показать тебе!

– Делай, как я говорю, непослушный маленький ска6, и тогда, возможно, Великий Дух укажет тебе верный путь.

– Но…

– Остальные ― вперед! ― крикнул Кваху и в последний раз посмотрел на меня.

В тот день я не пошел вместе с племенем, но и не повернул назад. Я прятался в кустах, наблюдая за тем, как мои друзья охотятся, оттачивая удары и маневры, которым день за днем их учил Великий Вождь.

Я злился.

На своего наставника, который не позволил мне показать силу. На других ребят, которые промолчали. На себя, потому что не сумел переубедить Вождя.

Я злился.

И эта злость зажала в своих тисках: пережимая горло, заставляя гореть. Лишь на сорок девятую луну я сумел подчинить Зверя, что сидел у меня внутри. И лишь в ту ночь мне было позволено впервые выйти на охоту.

Восемь лет спустя.

― Завтра прибывает торговый корабль, ― голос Кваху заставил замереть с топором в руках, ― на нем ты сможешь вернуться домой.

Слабо усмехнулся, ощущая, как прошлое вновь начинает накрывать.

Дом. А есть ли у меня теперь дом?

– Эта пустота в твоих глазах… ― продолжал Вождь, подходя ближе, ― …я всегда ощущаю её. Ты мертв, несмотря на то, что дышишь. И, несмотря на то, что твоё сердце всё ещё бьется, душа твоя безжалостно разодрана на части. Но ты уже не тот маленький мальчик, каким был много лет назад. Теперь ты мужчина. ― молча смотрел на дерево, а затем почувствовал, как рука Кваху легла на моё плечо. ― Твоя жизнь ― не здесь, Чавеио. Это не твой мир.

– Вы так и не приняли меня, ― грустно улыбнувшись, прошептал.

– Ты всегда был и останешься для нас сыном. И эта резервация всегда будет местом, в которое ты сможешь вернуться.

– Тогда зачем мне уходить? ― повернулся к Вождю. ― Зачем покидать вас?

– Потому что так нужно.

– Нужно кому? Мне? Нет. Мне лучше здесь. С вами. В месте, где меня любят и понимают. В месте, где я впервые за многие годы рад восходам. И я не хочу возвращаться туда, где не знал ничего, кроме боли.

– Тебя не забыли, Чавеио. Все эти восемь лет близкие и дорогие тебе люди не оставляли попыток найти тебя. ― стиснул зубы и сжал в кулаки пальцы. ― Раньше ты был слишком мал, но теперь твоё время пришло. Тебе нужно вернуться.

– Зачем? ― отвернувшись, сквозь зубы спросил. ― Для чего мне возвращаться в место, из которого я столько лет пытался убежать?

– Чтобы, наконец, суметь побороть Зверя внутри. ― Когда промолчал, Вождь сказал. ― Ты ― воин, Чавеио. Великий воин Духа. И ты должен принять этот бой.

Рука Кваху ещё раз сжала моё плечо, а затем он отстранился и направился прочь.

– Вождь. ― повернулся, заставляя наставника сделать то же.

– Да, мой мальчик?

– Я вернусь. И приму бой.

Кваху коротко кивнул.

– Это верное решение, Чавеио.

– Только я не знаю, смогу ли победить.

– Никто не знает своей Судьбы, мой храбрый ска. Но не сражаться за неё ― значит сдаться. Скажи, готов ли ты сдаться?

Вождь отвернулся и медленно побрел в деревню, втыкая в землю свою длинную старую палку. Я мог бы ответить, но понимал, что этого не требовалось. Мужчина, которым я стал за эти восемь лет, твердо знал, что будет биться в этой войне до самого конца, потому что отныне и впредь самый величайший его враг ― это он сам.

Наши дни.

Опершись ладонями о стол, неотрывно смотрел на настенную доску. Каждый её уголок изучил вдоль и поперек. Старые снимки, висевшие по краям, и заметки с информацией, которая тщательно проверялась каждый день. Имена. Телефоны. Счета. Даты. Всё. Всё, что мне удавалось вспомнить и всё, что могло бы помочь в поисках.

Результаты были ничтожными. Но я продолжал копать.

Как бы сильно эта мразь не зарывалась, как бы глубоко под землю не уходила, я буду идти следом. В самую темноту, в любую точку мира ― я последую за Ним.

Отыщу Палача. И воздам за всё, что тот сделал.

– Мы проверили ещё одного, ― голос Кейдена заставил оторвать глаза от доски, но головы я так и не повернул, ― снова ничего. ― он сорвал со стены очередное имя и, смяв в кулаке, зашвырнул в мусорное ведро. ― Прошло уже больше трех месяцев.

– Мы что―то упускаем.

– То, что он играет с нами. Разве ты не видишь, что каждый наш шаг ― это хорошо продуманная часть его плана? А мы просто марионетки в руках этого психа?

– Мне плевать. ― стиснул пальцы и вскинул голову. ― Если это единственная возможность найти чертового сукина―сына, я её не упущу. Покорно пойду по Его долбанной веревке, если потребуется, но ни за что не отступлю.

– Ты должен позволить полиции во всем разобраться.

– Нет, не должен.

– Я позвонил им. Они едут сюда.

– Черт, Кейден! ― резко стукнул ладонью по столу. ― Ты же знаешь, что они ничего не смогут сделать! Ничего!

– Не возноси этого мерзавца так высоко! ― мужчина повысил голос и сделал шаг. ― Прежде всего он лишь человек! Обыкновенный человек, который в любой момент может совершить промах!

– Полиция этот промах не увидит!

– Они знают свою работу!

– Но не знают Его! ― вскинув руку, сильнее закричал. ― Не так, как знаю я!

– Дарен…

– Они не изучали чокнутого ублюдка все эти месяцы! Не проводили бессонные ночи, пытаясь понять Его тактику и мысли! И не повинны в смерти той, за которую Он мстит!

– Как и ты! ― резко ответил Кейден. ― И не смей винить себя в обратном.

– Я мог спасти её в ту ночь! Мог сделать хоть что―то, но просто стоял и смотрел, как огонь уносит её с собой! Она нуждалась во мне, а я её подвел! Подвел!!!

Заорал громче и резко, с силой, которую ощутить не ожидал и сам, перевернул тяжелый стол, позволяя гневу вырваться наружу. Я столько лет хранил его внутри себя, не давая выхода, что теперь, наконец, найдя лазейку, тот справедливо брал своё.

– Ты был ребенком. ― немного помолчав, сказал мой друг. ― Всего лишь маленьким мальчиком. Не супергероем, черт подери, а обыкновенным человеком. И, если бы в ту ночь ты вошел в тот дом, то не выбрался бы живым. Ты бы тоже погиб.

Неосознанно мотнул головой, пытаясь прогнать болезненные воспоминания.

– Этот сукин―сын знал, на что давить. ― продолжал Кейден, в голосе которого теперь чувствовалась неприсущая ему твердость. ― Но он едва ли понимал, против кого идет. Ты соберешь в кулак силы, включишь чертово хладнокровие и надерешь этому ублюдку зад. Но сделаешь это правильно. По овести. И не переходя грань

Поднял голову, и губы неожиданно тронула усмешка ― горькая, едва уловимая.

– А разве ты бы на моем месте её не перешел? Разве после всего, что произошло, будь это частью твоей жизни, ты бы сумел поступить правильно?

Кейден хотел ответить, но я его опередил:

– Я достану эту мразь даже из―под земли. И, если та расплата, которую он заслуживает, находится на той стороне, я перейду. Перейду, слышишь? И не оглянусь.

Посмотрел другу в глаза, а затем стиснул пальцы в кулаки и направился в сторону двери. «Я иду за тобой, ― мысленно прорычал, яростно сжимая зубы, ― с этого момента у твоей жизни начинается обратный отсчет».

― Нам нужно сделать выбор.

– Я не вижу смысла в споре, потому что он совершенно ни к чему не приводит.

– Предлагаю остановиться на оформлении, которое хочет невеста. ― сказала Джулия. ― Ведь только от её удовлетворения будет зависеть успех мероприятия.

– Да, ― усмехнулся Дэвид, ― а от денег её папочки будет зависеть свадьба вообще. И наша репутация, кстати говоря, тоже. Нужно сделать всё так, как того хотят родители. В конце концов, после праздника пусть разбираются во всем сами.

– О, боже, ты вообще себя слышишь? ― не выдержала Элис, разворачиваясь к парню. ― Это же свадьба! Главное событие в жизни невесты! Ты хочешь превратить этот день в её личный кошмар?

– Нет, милая, ― ухмыльнувшись, он подался вперед, ― всего лишь выйти из сложившегося положения и сохранить лидирующее положение на рынке.

– Эгоизм и алчность никогда не считались критериями успеха, ― зло процедила девушка, заставляя Дэвида самодовольно откинуться на спинку стула.

– У меня собственные критерии.

И почему они с Джеком не ладили? Похожи же, как две капли воды!

– Мы должны что―то придумать.

– Что? ― не понимал Стив ― он был новеньким в фирме, но уже успел стать важным членом команды. ― Невеста хочет самую обыкновенную свадьбу, а её родители ― запоминающуюся и дорогую. Невозможно совместить простоту и шик. Невозможно.

– Тогда нам придется выбирать, ― выдохнула Джулия.

– Или попытаемся обыграть сразу две тематики, ― предложила, а затем приподняла альбом, в котором всё это время что―то вырисовывала. ― Сделаем свадьбу в бирюзово―мятных тонах ― оттенке Тиффани ― она получится достаточно изысканной и роскошной, особенно, если добавить хрусталь и кристаллы. Всё это мы совместим с нежными цветами, скажем, белыми орхидеями; декоративными птичьими клетками ― они будут олицетворять свободу и красоту; красивыми лошадьми. Ещё поэкспериментируем с десертами и закусками. Я вижу эту свадьбу на природе. Мне кажется, естественная обстановка должна дать невесте необходимое успокоение.

– Не до конца разобрался в деталях, но в целом мне нравится, ― тихо сказал Стив, по всей видимости, выражая всеобщее мнение.

По залу прошелся знакомый гул обсуждений.

– Выпьем кофе? ― шепотом спросил Джек, заставляя меня повернуться.

– У меня много работы.

– Тогда после неё. В нашем кафе за углом.

– Не думаю, что это уместно, ― настаивала она.

– Почему нет?

– Потому что кофе не пьют просто так, Джек, ― объяснила, стараясь говорить так, чтобы никто не услышал. ― Обычно это либо свидание, либо дружеская встреча. Между нами нет ни тех, ни других отношений.

– Но ведь могут быть, ― его слова вынудили замереть, ― я имею в виду, что мы можем стать неплохими друзьями, не считаешь? Кофе будет первым шагом.

Хотела ответить ― наверное, уже в сотый раз ― что не стану пить с ним кофе, но громкий голос опередил.

– Каллаган, Дэвис, ― одновременно повернулись на голос Сэма, ― я хочу, чтобы вы занялись проектом Кроувеллов. Результаты и предложения жду к завтрашнему утру. Остальные работают по той же схеме. Все свободны.

– Так как насчет кофе? ― повторил Джек, а затем вновь притягательно улыбнулся. Для кого―то, вероятно, даже очень. ― Согласись, в кафе думать над проектом будет намного приятнее, чем в офисе.

«И безопаснее», ― пронеслось в голове, но озвучивать свои мысли я не стала.

– Мы будем говорить о работе, ― после недолгого молчания, согласилась, замечая, что его улыбка стала шире, ― о работе, Каллаган. ― повернувшись, уточнила.

– Я понял―понял, ― откинувшись на спинку стула, Джек невинно расставил в сторону руки, ― это уже не первый наш проект. Неужели ты так плохо меня знаешь?

– Достаточно хорошо, ― вставая, сообщила, забирая со стола папки, ― поэтому рамки ставлю сразу.

– Скажи, я хоть когда―нибудь добьюсь твоей благосклонности? Дружеской.

Выдохнула, а затем снова посмотрела на Джека.

– Возможно. Если сейчас же займешься работой.

– Это самая лучшая мотивация, которую я когда―либо слышал, ― он подскочил, вынудив меня отпрыгнуть, ― заберу тебя в семь.

– Просто кофе, Джек! ― напомнила, когда парень вприпрыжку направлялся к двери.

– Это будет лучший кофе в твоей жизни! Оу, осторожно.

Появившаяся в проеме Кэтрин, налетела на выходившего из двери Каллагана. Он придержал девушку, а затем стремительно покинул кабинет.

– Эй, ― я подняла на неё глаза, ― где ты пропадала? Почему пропустила совещание?

– Я…

Только теперь заметила, какими серьезными были её глаза.

– Ты в порядке? Что―то случилось?

Кэтрин открыла рот, чтобы ответить, но затем, по всей видимости, передумала. Она осторожно закрыла дверь конференц―зала и прислонилась к ней спиной.

– Случилось, ― только и сумела произнести она, ― и, если честно, я не знаю, с чего начать и как сказать.

– С самого начала и по порядку, ― попыталась помочь, вынудив подругу на мгновение прикрыть глаза.

Видеть эту стойкую и волевую женщину настолько потерянной было слишком необычно. И это действительно пугало.

– Моя бабушка была… в некотором роде… барахольщицей, ― подобрав нужное слово, Кэтрин выдохнула и слабо улыбнулась, ― ну, она любила собирать разные интересные статьи, журналы и газеты. Знаешь, мама никогда не понимала этого её хобби, и они постоянно спорили и ругались… а мне нравилось приходить к ней в комнату и ощущать запах старой бумаги. Мы садились на пол и читали их вместе. Это были одни из самых ярких воспоминаний моего детства. Когда её не стало, половину моей жизни заполнила пустота.

– Мне это знакомо, ― сочувственно прошептала.

Кэтрин кивнула, а затем продолжила:

– Бабушка всегда говорила, что когда―нибудь её газеты принесут большую пользу. Я никогда не придавала особого значения этой фразе, хотя и помнила её, наверное, лет с шести. Но вчера вечером…

– Что?

– Я знаю, как долго ты… было так тяжело начать с чистого листа… ― девушка запиналась, потому что не могла найти подходящих слов, ― …я правда хотела промолчать, но не спала всю ночь, понимаешь?… А я не хочу так…. не хочу мучиться от бессонницы всю свою жизнь… но ещё больше, чем это, не хочу потерять твоё доверие… потому что, возможно, я могла бы что―то изменить или… просто…

– Кэтрин, ― перебив подругу, обняла её за плечи и заставила посмотреть себе в глаза, ― дыши, ладно? Иначе мне будет трудно понять, что именно ты хочешь сказать. Успокойся, а затем постарайся сказать то же самое, только чуть медленнее. Договорились?

– Лучше посмотри сама, ― тихо ответила и протянула мне газету.

Пальцы сами скользнули к слегка потрепанной от времени бумаге, а затем отчего―то замерли, словно начали предчувствовать что―то, что разумом объяснить было невозможно. Осторожно коснувшись газеты, опустила на неё глаза. Заголовок на первой полосе был обведен теперь уже почти выцветшим маркером.

«Президент компании Carol Motors Генри Холлиуэлл с семьей погибли при пожаре. Несчастный случай или преднамеренное убийство? Кто желал смерти известного миллиардера?»

Сглотнула, но лишь сильнее сжала пальцами бумагу, а затем начала читать.

«В ночь с 18 на 19 апреля 1996 года в загородном доме Холлиуэллов произошло возгорание. По предварительным данным причиной пожара стала неисправная электропроводка, которую замкнуло около полуночи. Пламя распространилось очень быстро, вся семья погибла во сне. О том, скажется ли смерть известного бизнесмена на акциях компании…». Пропустила эту часть статьи, предпочтя сосредоточиться на другом. Сделала вдох и вновь побежала по строчкам. «…бывший коллега и партнер погибшего ― Томас Бейкер отказался комментировать произошедшее. По его словам, эта трагедия стала сильным ударом для всех, кто знал Генри, его жену Оливию и одиннадцатилетнюю дочь Эрин…». От знакомого имени засосало под ложечкой ― сложить два и два оказалось на удивление просто. «…Нью―Йоркская полиция не выдвигает версии о намеренном поджоге, но ходят слухи, что отношения между погибшим и его соседом, а также «закадычным» другом Томасом Бейкером складывались не лучшим образом. …».

На этом статья обрывалась.

Кэтрин не стала дожидаться ответа и заговорила первой:

– Когда ты рассказала мне о Дарене и его компании, я поняла, что где―то уже слышала это имя, но не могла вспомнить, где именно. Эта статья помогла мне. Я сразу же вспомнила всё, что рассказывала бабушка. Генри Холлиуэлл был из простой работящей семьи. А вот Томас Бейкер с самого детства привык считать деньги. ― ощутила, как от упоминания о Его отце сердце пропустило удар. ― Они дружили. Не знаю, что свело этих двоих вместе, но найти кого―то более дружного, наверное, было невозможно. Их дети были неразлучны.

Эрин и Дарен… выдохнула, чтобы не позволить эмоциями взять над собой верх.

– Всё изменилось, когда Генри захотел открыть собственное дело. Томас оказался не готов к этому, потому что и счета, и сделки, и пиар ― всё было на его друге. И, когда тот ушел, компания начала разваливаться. Он во всем винил Холлиуэлла. Поговаривали, что пару раз Бейкер даже пьяным заваливался к нему домой ― серьезно и крепко угрожал всей его семье. Соседи вызывали полицию, но сам Генри никогда не подавал заявления. Через год «Даймонд Констракшн» почти полностью разорилась. Через неделю появилась эта статья.

Кусочки пазла, наконец, сложились в цельную картинку.

– Выходит… журналисты полагали, что тот пожар устроил Томас Бейкер?

– Думаю, они были в этом убеждены. ― ответила Кэтрин, и в её глазах появилась та же уверенность, что и в словах.

Внутри неожиданно защемило. Раньше, когда Дарен говорил о своем отце, я чувствовала, насколько сильно Он его ненавидел, но никогда не пыталась копать глубже ― искать причину. Он просто не рассказывал, а я просто не давила. Но теперь… теперь я понимала… многое понимала. Только вот сделать с этим уже ничего не могла.

– Дарен совсем не такой. ― заявление подруги заставило меня медленно поднять глаза. ― Он не похож на своего отца. И я уверена, что он никогда бы так не поступил. ― я тоже была в этом уверена. И, несмотря ни на что верила в то, что он со всем справится. Что сможет побороть своё прошлое. ― Я просто хотела, чтобы ты знала.

Прошептав извинения, Кэтрин вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. Наверное, понимала, что сейчас мне захочется побыть наедине с собой.

Но правильно ли это было?

Я мгновенно ощутила сумасшедшее желание набрать Его номер, сказать, что я обо всем знаю… ― хотя, возможно, это была лишь часть большой истории… ― утешить, подарить свою поддержку; прижать к себе и ощутить биение родного сердца.

Достав мобильный, дрожащими и похолодевшими пальцами пролистала список контактов до самого конца и остановилась на безымянной строчке «xxx». Что―то до сих пор мешало удалить Его номер. Словно я боялась, что это сломает меня окончательно.

Это были долгие три месяца. Невероятно тяжелые три месяца. Но я выкарабкалась. Выбралась. И разве после всего, через что мне пришлось пройти, я имела право взять и разрушить всё за секунду? Это Он оставил меня. Это был лишь Его выбор. А теперь, вероятно, пришло время и мне сделать свой.

Нажав на «удалить», встретилась с сопротивлением. Очередное испытание или злой рок? «Вы уверены, что хотите удалить этот контакт?» ― внутри всё мгновенно перевернулось, дыхание перехватило, но непослушными пальцами, я выбрала «да», и когда всё было сделано, резко бросила мобильный на стол и, закрыв глаза, прижала ладони к округлившемуся животу.

Я всегда буду помнить Его. Как бы не пыталась убеждать себя в обратном, он является и будет являться неотъемлемой частью моей жизни. Потому что я ношу под сердцем Его ребенка. Малыша, о котором Он ничего не знает. Но… стоит ли это менять?

По щеке скатилась слеза, продравшая холодом до самых костей. Я тут же смахнула её, не позволив перерасти во что―то большее и стать очередной болезненной слабостью.

Я ещё не готова что―то менять.

Я не такая смелая.

И сегодня я каюсь за это перед Богом…

…сегодня я прошу Его дать мне сил.