Всего лишь я

– Стикер?

– Я же дарю тебе их на каждый праздник, – напоминает подруга.

– Думаешь, я ими пользуюсь?

– Больше не подарю. Ладно, тогда напиши «круто».

– По-твоему, это нормальный ответ?

– Зачем ты вообще мне звонишь? Ты можешь справиться с этим сама.

– Не могу. Я не знаю, что делать в таких случаях, – признаюсь я. – Мне не пишут парни. Никогда. Понимаешь?

– Не говори ерунды, – смеется она, не воспринимая мои слова всерьез. – Тебе же постоянно пишут поклонники.

– Поклонники моего катания по льду, а не… вот это.

– Это просто Тамаз. Да, странный. Да, мрачный. Да, он тебе совсем не подходит. Но не стоит так реагировать. Напиши первое, что приходит на ум, да и все.

– Ты совсем мне не помогла, Ви. Ладно, до завтра! – С трудом улыбнувшись, я дожидаюсь ее прощального кивка и заканчиваю звонок.

Поужинав, я снова беру в руки телефон. Пальцы зависают над виртуальной клавиатурой, пока в голове жужжит целый рой мыслей. Но ни одна из них мне не подходит. Я не умею общаться с такими, как Тамаз. И это не та проблема, которую можно решить за один вечер. Но и оставить его без ответа я не могу. Сделав глубокий вдох, начинаю печатать.

Эми: Ты повесил его в комнате?

Отправив сообщение, я откладываю телефон и прячу лицо в ладонях. Он отвечает почти сразу.

Тамаз: Да, рядом с кроватью.

Эми: Рада, что он тебе понравился.

Тамаз: Ты красиво рисуешь.

Эми: Спасибо. А ты давно увлекаешься оригами?

Тамаз: Со вчерашнего дня.

Эми: Это шутка?

Тамаз: Возможно.

Вспомнив о бумажном лебеде, оставленном в коридоре на тумбе, я иду, чтобы забрать его и отнести в свою комнату. Положив оригами на прикроватном столике, рядом с ночником в форме фигуристки, делаю фото и отправляю его Тамазу.

Тамаз: Тоже рядом с кроватью поставила?

Эми: Да.

Тамаз: Хорошо, так он будет охранять твои сны.

Эми: Спасибо еще раз.

Тамаз: Спокойной ночи, Лебедь.

Эми: Ты правда собираешься меня так называть?

Тамаз: Дождись завтра и узнаешь.

Эми: Ладно. Доброй ночи!

– Почему ты улыбаешься? – спрашивает неожиданно вошедшая в комнату мама. – Кто тебе пишет?

– Ты проснулась, – улыбаюсь я, надеясь ее отвлечь. – Папа сказал, тебе было нехорошо. Как сейчас себя чувствуешь?

– Не заговаривай мне зубы, Эмилия. С кем ты переписываешься за моей спиной?

Даже на расстоянии я вижу, как напряжено ее тело и как подозрителен ее взгляд.

– С Виолеттой. Мы идем на вечеринку в эту пятницу.

– Какую еще вечеринку? – Она продолжает стоять в дверном проеме, сжимая в руках края ночной рубашки.

– В коктейль-баре, куда нас позвала Инга. Она участвовала в разработке их меню.

– Вы снова дружите?

– Немного, – пожав плечами, я блокирую телефон и медленно прибираю его в карман домашних шорт. – Тебе лучше?

– Твой отец хочет сдать меня в психушку. В следующий раз, когда он приедет, я его убью.

Вздрогнув, я непроизвольно вжимаюсь в стену позади себя.

– Не говори так, – тихо прошу я. – Он наймет сиделку, которая сможет за тобой приглядывать. Знаю, это непросто, мам, но так будет лучше для всех нас.

– Ты… – Ее глаза снова расширяются от ужаса. – Ты не моя дочь. Господи, почему ты позволил ему забрать мою девочку?

– Никто меня не забирал. Я очень долго спорила с отцом, но у нас нет выбора, мама. Либо так, либо он действительно тебя куда-нибудь сдаст.

– Не могу поверить, что ты так быстро сдалась, – сокрушается она, схватившись за растрепанные волосы. – Ты разве не чувствуешь, что больше себе не принадлежишь?

– Ты правда хочешь знать, что я сейчас чувствую? – Я уже давно не срывалась на крик в присутствии мамы, но больше молчать у меня просто нет сил. – Я делаю все возможное, чтобы тебе помочь! И речь сейчас не о времени и деньгах, о которых так беспокоится папа. Речь идет о надежде, которую я храню все эти годы, хотя это очень сложно. Чертовски сложно, мама!

– Не смей упоминать черта в моем доме! – Буквально закипая от злости, она движется в мою сторону, но я подскакиваю с места и сжимаю руки в кулаки.

– Не подходи ко мне. И не указывай, что мне говорить. Это и мой дом тоже.

– Куда ты дел мою дочь, отвечай! – ревет она нечеловеческим голосом.

– Я здесь! Стою прямо перед тобой, пока ты делаешь все, чтобы разрушить мою и без того хреновую жизнь! Я устала, мама! Как ты этого не понимаешь?