Озеро в твоих ладонях

Тропинка постепенно сужалась, будто выцветая на июльском солнце, и наконец исчезла совсем, оставив путников у подножия небольшого пригорка, увенчанного плоским темно-рыжим камнем высотой примерно по колено. Яр забрался на камень и, оглянувшись, махнул Марине. Встав рядом с ним, она огляделась по сторонам. С этого пригорка открывался, пожалуй, самый чудесный вид на озеро: отсюда отчетливо просматривались все изгибы его берега, все сбегающие к воде солнечные полянки, похожие на расстеленные на земле расписные цветастые платки, все склоненные над водой ивы, покачивающие длинными ветками, словно девушки – мокрыми после купания прядями волос.

– Это озеро стало моим домом, – негромко сказал Яр. – Я уходил сюда, будто бы запирался в крепости за железными воротами. Прятался здесь от мира. И озеро помогло мне. Веришь или нет – оно живое. У него есть чуткая, звериная – в хорошем, самом правильном смысле этого слова, искренняя в любви и ненависти душа. Звучит как высокопарный бред… Да и ладно. Думай что хочешь.

Марина осторожно коснулась руки Яра.

– Я понимаю, – шепнула она.

– А я тебе верю, – отозвался Яр. – Верю, что понимаешь.

Тишина, нарушаемая только звоном крылышек стрекоз над водой и еле слышным щебетом птиц где-то в черемуховой чаще, мягким невесомым покрывалом окутала двоих людей, стоящих рядом на камне, мягко подтолкнула друг к другу, затуманила, закружила головы…

Марина, с трудом стряхнув наваждение, шагнула с камня вниз.

Яр вел Марину вдоль берега, изредка отходя подальше от воды – огибая топкие места, углубляясь в заросли ивняка и следуя одному ему заметным тропинкам. Марина, стараясь не отстать, уже запыхалась и то и дело отбрасывала со лба слипшиеся от пота пряди волос – дорога даже для нее, опытной пешей путешественницы, оказалась тяжеловата. Наконец Яр, отведя в сторону большой пучок ивовых ветвей, выбрался на полянку шагов пяти в поперечнике, поросшую мягкой изумрудно-зеленой травой и полого спускающуюся к самой воде.

– Мое первое убежище, – со странной улыбкой сказал он, обернувшись к Марине, и только сейчас обратил внимание на ее тяжелое дыхание и встрепанный вид. – О, прости, – виновато проговорил он, – я тебя совсем загонял. Сейчас отдохнем. И поверь, – он снова улыбнулся, теперь уже теплой, мечтательной улыбкой, – оно того стоило.

Марина, переводя дыхание, наклонилась к воде умыться. Яр отошел к краю полянки и уселся на траву.

– Это было так давно, – задумчиво сказал он, – а когда я оказываюсь здесь, все тогдашние ощущения возвращаются. Я ломился сквозь кусты, не разбирая дороги, весь исцарапался, но не чувствовал боли. А когда выбрался сюда, меня как будто окатило теплой водой. Смыло усталость, тоску эту черную… Тут я снова почувствовал себя живым – хотя бы ненадолго.

– Я хочу спросить тебя… о ней, – негромко сказала Марина, – но боюсь показаться бестактной. И уж тем более не хотелось бы, чтобы ты… Чтобы тебе снова стало больно.

– Прошло семь лет, – с легким вздохом отозвался Яр. – Та боль уже накрепко заперта и запечатана, а ключи, пожалуй – не у меня. Я их выбросил, а кто подобрал… я даже не знаю. Может, они как раз где-то здесь – в этом озере… – Он неопределенно махнул рукой в сторону дальнего берега.

– Скажу честно – ты меня пугаешь. – Марина осторожно опустилась на траву рядом с Яром, но не слишком близко – в шаге справа.

– Прекрасно понимаю тебя. Но, Рин, – Яр виновато покосился на нее, – у меня нет выбора. Я объясню тебе, почему. А ты уж сама решай, что тебе делать с этой информацией. У тебя, в отличие от меня, выбор будет.

Марина внутренне подобралась. Речи Яра все больше начинали напоминать бред сумасшедшего. Оставалось надеяться, что в случае чего она сможет убежать, выбраться отсюда сама…

«Ох, зря надеюсь. Не найду я дорогу…»

– Я расскажу тебе. Это обязательное условие. – Яр повернулся к ней. – Всё в нашей жизни не случайно, в том числе и нежданные находки, и счастье. И, к сожалению, и боль, и потери. Я нашел… человека, который стал моим миром. Она была прекрасной женщиной. Умной, веселой, доброй. Почему-то полюбила меня… Хотя и это тоже было условием.

– Условием чего?..

– Всё по порядку. Мы прожили вместе шесть лет, и я почти поверил в то, что всё это по-настоящему… А потом она просто ушла. Не в смысле – ушла к другому, или к маме, или куда там еще уходят разочаровавшиеся супруги. А просто – ушла. Для меня ее не стало. Для мира ее не стало. А я… Я был не готов. – Яр отвернулся, уставился на кромки деревьев на противоположном берегу и замолчал.

Марина напряженно вслушивалась, но тишину нарушали только комариный звон и тихий плеск волн, легонько поглаживающих торчащие из песка корни прибрежных кустарников.

– Я заболел. И оказался здесь. Я ведь живу очень далеко отсюда. А путевку мне почему-то дали именно в этот захолустный санаторий. От профсоюза выдали, можешь себе представить? У нас в обычный профилакторий при университетской поликлинике обычно путевки не допросишься. А тут и лечение недешевое, и дорогу профсоюз оплатил… Чудо, не иначе. – Яр усмехнулся. – И вот я приехал, не понимая, зачем и от чего мне лечиться, зачем вообще вставать по утрам и куда себя девать в течение дня. И тут началось…

– А ты не думал, что это…

– Попытка убежать от реальности или еще что похуже? – перебил Яр. – Думал, конечно. Я ведь философ. И всё привык подвергать сомнению. А потом пришел к выводу, что, во-первых, мне все равно, чем объясняется происходящее, если мне так легче, а во-вторых, определенные доказательства реальности этого происходящего я все же получил, и они оказались для меня достаточными.

– Что за доказательства? И что тут происходило-то?

– Пока я не могу рассказать тебе всё. – Яр виновато покосился на Марину и едва заметно качнул головой. – Слишком большая на мне ответственность… Но часть проверки ты уже прошла. Начнем с того, что эту полянку могут видеть далеко не все.

– Как это?

– Сюда не так уж сложно добраться. В сухую погоду тропа хорошо видна и не представляет ни малейшей опасности. Однако ни разу за семь лет я не слышал, чтобы кто-то находил это место. Никого не видел здесь, не видел следов. Люди постоянно бродят по берегам озера, несмотря на предупреждения. В каждом из заездов находится хотя бы один авантюрист, который, наслушавшись местных страшилок, лезет проверять их на себе. И тем не менее эта полянка до сего момента была только моей территорией.

– Но это ведь ты привел меня сюда! Я не сама нашла ее.

– Я это учитываю, – кивнул Яр, – но, если бы тебе не разрешено было увидеть это место, я и сам не смог бы сегодня найти тропинку. Таковы правила Озера.

Марина поежилась. Слово «Озеро» впервые прозвучало так, будто это было имя некоего могущественного существа – хозяина здешних мест, управляющего всеми тропинками, бочажками и трясинами, ведущего желанных гостей в такие вот сокровенные убежища, а нежеланных… По спине пробежал холодок.

– Значит… Озеро признало меня своей? – Марина с невольным трепетом взглянула на неподвижную водную гладь, на которой лежали отражения деревьев, четкие, будто нарисованные темно-зеленой тушью.

– Возможно. Но это еще не окончательная проверка. Что будет предложено дальше – я пока и сам не знаю. Будем ждать.

– А зачем я ему?..

– А вот это вопрос, на который я смогу ответить только тогда, когда Озеро окончательно одобрит твою кандидатуру. До этого момента можешь считать меня ненормальным… или творческой личностью, как позиционирует себя Северина, – Яр усмехнулся.

– А Северину Озеро не признало?

– Нет, да ей это и не нужно. Она создает свои миры сама, населяет своими обитателями и наполняет своими секретами. По сути, она является полновластным демиургом – ты ведь поверила в реальность ее мира, частью которого является это озеро?

– Скажу честно, – Марина поднялась с земли и отошла на пару шагов, – я боюсь тебя. Поскольку здесь я полностью в твоей власти, лучше я проговорю свои страхи вслух, потому что… Либо ты их развеешь, либо они имеют основания. А просто прятать их внутри… Неуютно и холодно.

– Чего ты боишься? – Яр снизу вверх глянул Марине в глаза. – А, понимаю… Маньяк заманивает доверчивую девушку на озеро, а там люди постоянно пропадают, и тел никогда не находят. Идеальное место преступления.

– Верно, – Марина не отвела взгляда, но обхватила себя руками, будто защищаясь.

– Ладно, идем, – Яр решительно поднялся с земли. – Иди вперед. Проверим, прав ли я.

– Как это?..

– Просто иди. Ищи тропу. Смотри внимательно.

Марина растерянно оглянулась на Яра и сделала первый шаг под полог ивовых ветвей. Тропинка обнаружилась сразу. Марина уверенно шла по ней, удивляясь – как она раньше могла ее не видеть?.. Яр молча размеренно шагал следом.

Выйдя к пригорку с рыжим камнем, Марина остановилась перевести дух, оглянулась на Яра – и увидела, что он довольно улыбается.

– Первое испытание пройдено, – сказал он. – Идем в пансионат, скоро полдник. Веди, новая хранительница…

Следующее утро с трудом пробилось в Маринино сознание монотонным шорохом дождя и приглушенным перестуком капель по подоконнику. С трудом стряхнув пелену путаных сновидений и приподняв голову с горячей скомканной подушки, Марина глянула на часы и, охнув, отбросила одеяло и прямо-таки слетела с кровати: оказывается, она проспала и безнадежно опаздывает к завтраку.

Второпях одевшись и умывшись, она схватила с вешалки полиэтиленовый дождевик и выскочила в коридор. Бросив быстрый взгляд на привычное место у стены, она нисколько не удивилась и не огорчилась (ну ладно, почти не огорчилась), не увидев там очередного подарка. Что ж, в такую погоду даже таинственные хранители не хотят лишний раз выбираться из-под крыши…

Прибежав в столовую и извинившись перед Верой, Марина уселась за столик. Естественно, Яра, как и прочих пациентов, там уже не было – время завтрака давно закончилось. Марина механически поглощала пресную кашу, поглядывая то в окно, на серую пелену дождя, явно затяжного, то – с робкой надеждой – на входную дверь. Второпях она не захватила книгу или планшет и теперь скучала за безвкусным завтраком, торопясь поскорее доесть и вернуться к себе в комнату.

Процедуры сегодня начинались с половины двенадцатого, так что времени для того, чтобы почитать, подумать и… помечтать, поскучать? – было предостаточно. Марина открыла очередную книгу Северины Штерн, но красочные описания и лихо закрученный сюжет, с первых страниц затягивающие читателя в хитросплетения детективной истории, так и не смогли полностью захватить ее внимание. Рассеянно листая страницы, Марина нет-нет да и возвращалась мыслями ко вчерашней прогулке, к странному разговору…

«Хранительница»… Звучит как-то книжно, фэнтезийно, высокопарно и наигранно. Хранительница чего?.. Яр больше ни слова не сказал об этом, ничего не пояснил, а она побоялась расспрашивать… Чего она боялась? Услышать что-то, что заставило бы ее усомниться в психическом здоровье нового знакомого? Или же наоборот – убедиться в том, что он не шутит, не мистифицирует ее и просто постепенно готовит к восприятию еще более шокирующих откровений?..

Время тянулось и тянулось. Монотонный шепот дождя убаюкивал, но сны пришли беспокойные, тяжелые, тревожные и многослойные. Яр появлялся в каждом из них – в разных обличьях, в разных ролях; общим было только одно – Марина постоянно искала его, бежала следом, догоняла и просила взять ее с собой… Кем бы он ни являлся в каждом из снов, она понимала, что он нужен ей, что она не может без него обходиться, что если он уйдет, она потеряет всё…

Проснулась Марина в одиннадцать двадцать с тяжелой головой и мокрыми глазами.

В столовую на обед она прибежала заранее, уселась напротив входа и, делая вид, что читает, стала незаметно наблюдать за дверным проемом. Яр появился в зале третьим, до этого дважды при звуке открываемой двери Маринино сердце подпрыгивало в груди и снова падало – будто бы в ледяную воду.

Увидев Марину, Яр приветственно кивнул, но не прошел к ее столику, а уселся в углу спиной к ней, поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. Марина похолодела. Что-то было явно не так… Торопливо поднявшись, она подошла к столику Яра.

– Можно?..

– Лучше не надо, – устало выдохнул Яр. – Не сейчас, Рин. Я объясню… Но завтра, – он ненадолго отнял ладони от лица, глянул на Марину, и та непроизвольно отпрянула: глаза на серовато-бледном лице лихорадочно блестели из темных провалов, возле уголков губ залегли складки, как от гримасы боли.

– Что случилось?

– Рин, не сейчас, – Яр снова закрыл лицо, но Марина успела увидеть, как он закусил губу. Испуганно отступив, она прошептала:

– Если я могу помочь…

– Спасибо, – голос Яра почти утонул в шуме дождя.

Марина вернулась за свой столик и продолжила делать вид, что читает, но взгляд ее ни на мгновение не отпускал сгорбленную фигуру в углу. Когда принесли поднос с едой, Яр встрепенулся, обернулся к работнице столовой и вежливо поблагодарил ее. Марина с облегчением отметила, что лицо его больше не искажено болью, и наконец смогла заняться своими супом и паровой котлетой.

Яр с видимым трудом доел свою порцию, тяжело поднялся из-за стола и направился было к выходу, но у самых дверей все же остановился, развернулся и медленно, словно нехотя или через силу, подошел к столику Марины.

– После такого дождя еще несколько дней нельзя будет ходить по берегу, – сказал он, глядя в сторону. Голос его звучал глухо и хрипло, как-то незнакомо. – Я заболел. Видимо, все же что-то я сделал не так… – он неопределенно махнул рукой, отвернулся и вышел из зала столовой. Марина торопливо поднялась и шагнула за ним на пустую террасу.

– Чем тебе помочь? – она задала вопрос и тут же осознала, как глупо он прозвучал – предлагать заболевшему человеку помощь посреди лечебного учреждения… Яр обернулся и с благодарностью коснулся ее руки.

– Спасибо, Рин, я ценю твое беспокойство, но помощь мне не нужна. Отлежусь до окончания непогоды, и все со мной будет в порядке, – он слабо улыбнулся и шагнул в стену дождя. Марина осталась стоять, стиснув руки перед грудью, понимая, что только что услышала самое явное, неуклюжее, беспомощное вранье, что не будет с ним всё в порядке, что ох как нужна ему помощь… Но почему-то именно от нее Яр помощь не примет.

Марина завернула в свой дождевик планшет, чтобы защитить от потоков небесной воды, и побрела к своему корпусу, не обращая внимания на хлещущие по лицу и плечам упругие, хлесткие и неожиданно холодные струи.

В номере она разделась – за время пути от столовой успела промокнуть до белья – и встала под горячий душ. Ванная комната заполнилась клубами пара, но Марину по-прежнему била дрожь.

«Яр… что с тобой? Почему ты меня отталкиваешь? Я так хочу тебе помочь… И почему-то мне кажется, что я могу помочь…»

За ужином Яр не появился, и Марина невольно вспомнила фразу, в шутку брошенную ею же самой перед отъездом: «…мужики – источник волнений и душевных смятений…» – аппетит пропал начисто, в желудке поселилась неприятная тяжесть. Нет, так дело не пойдет…

Наплевав на приличия и всяческие условности, Марина спросила у работницы на раздаче в столовой, не знает ли она, в каком корпусе живет Ярослав. Девушка охотно ответила, судя по всему, нисколько не удивившись вопросу: объяснила, как пройти к корпусу, и даже, заглянув в лист назначений, назвала Марине номер комнаты Яра.

Дождь к вечеру прекратился, на рыжих земляных тропинках и в траве стояли лужи, кусты и деревья тускло поблескивали тяжелыми каплями, похожими в серо-синем вечернем свете на шарики ртути. Марина без труда нашла нужный корпус – двухэтажный, с высоким скрипучим крыльцом и небольшой террасой. Поднявшись по ступеням, она прислушалась: не ходит ли кто-то по коридору? Встречаться с другими жильцами она была совершенно не готова.

Проскользнув в коридор первого этажа, Марина не сразу разглядела в полумраке небольшие циферки на дверях. Один, два, три… Значит, по другой стороне. Вот – десять, девять… Здесь. Марина тихонько постучала и прислушалась к происходящему за дверью восьмого номера.

Тишина.

Ни шороха, ни стука. Ни голоса. Ни дыхания.

– Яр, – осторожно позвала Марина.

Тишина.

Его здесь нет.

Марина вдруг поняла, что и так знала, что Яра нет в комнате – еще до того, как постучала.

Он ушел на Озеро. Исцеление от этой внезапной болезни он может найти только там.