Колючка

Капитан сделал несколько ничего не значащих пометок на грифельной доске, перебрал груду свитков, а потом, словно опомнившись, снова обратился к подозреваемому:

– Так чем, говорите, она опасна?

– Картина-то? – Трошит не скрывал своей радости о того, что капитан ему поверил. – Отец считает, она несет смерть.

– Изрыгает огонь?

– Нет. Поедает душу! – прошептал Трошит, округлив глаза.

– Ага, душу. А другие части организма?

– Про то неизвестно.

Капитан отложил свитки и скрестил руки на груди.

– Мистер Трошит, где в данный момент находится ваш отец?

– В Сардине. Я же говорил уже!

– Я даю вам последний шанс сказать правду. Итак, где ваш отец?

Трошит внезапно выпрямил спину, расправил плечи и произнес:

– Он в Сардине. Больше я вам ничего не скажу.

– Хорошо. Тогда вы арестованы по подозрению в краже двух магических картин из галереи мистера Лхажа. Рин, в камеру его!

Трошит был крупнее меня и наверняка сильнее, но безропотно подчинился. Скованный цепями, он опять ссутулился и еле волочил ноги. Я потянулась к нему магией, но не нашла ответного огня. Он был простым человеком, и, похоже, его слова, что он не видел картин Лхажа, чистая правда.

С тяжелым чувством я передала его тюремщику. Трошита посадили в пустующую камеру у выхода, он присел на краешек нар и в отчаянии вцепился в волосы. На его лице была написана мука.

– Диум, выйди на секундочку, – попросила я тюремщика и сделала ему знак, что хочу продолжить допрос. – С меня пиво.

– Дождешься от тебя! – неубедительно буркнул Диум и тут же вышел.

– Мистер Трошит, меня зовут Рин Яффи, я маг и хочу вам помочь.

– Уходите, – сказал Трошит, не поднимая головы.

– Нет. Если ваш отец – маг, мы друг другу не враги. Вы хотели уничтожить картину?

– Да!

– Как вы собирались это сделать?

– Разрезать ее на куски. Если не выйдет, привязать камень и утопить в Ленте. Мистер маг, эта картина погубила десятки человек, если не сотни!

– Где она сейчас?

– В галерее Лхажа.

– Вы хотите сказать, что ее никто не крал?

Трошит замолчал. Его фигура в темной камере напоминала изваяния демонов в крипте главного собора столицы.

Так ничего и не добившись от подозреваемого, я вернулась к капитану, который натягивал куртку, чтобы куда-то отправиться.

– Пойдем перекусим? – предложил он.

Я согласилась, и мы пошли по улице Девственниц в сторону Восточных ворот, обсуждая на ходу сложившееся положение.

– Трошит ведет себя подозрительно, но сам он, скорее всего, картины не крал. Другое дело, его отец. Из Сардины пока нет известий, и не будет до конца недели.

– Он мог и не уезжать из Узора, а затаиться где-нибудь в подвале, пока пыль не уляжется, – сказала я, стараясь подладиться к размашистому шагу капитана. Тот заметил, что я семеню, и сбавил темп.

– По крайней мере, у Трошита-старшего есть внятный мотив: он уверен, в опасности картины. Будем рыть носом землю, пока его не найдем. Если он вынес картины из галереи, значит, они могут быть уже уничтожены, и тогда мы вряд ли что-то докажем, если не применим пытки.

– Капитан, вы серьезно? Пытки?

– Когда вернемся, я покажу тебе великолепные зубатые клещи, которые мне прислали приятели из полицейского управления Каракатицы. Хвать – и нет мизинчика.

– Капитан!!

– Потуши огонек, мы уже пришли.

С моих ладоней слетело несколько искр, и прохожие в страхе перебежали на другую сторону улицы, рискуя попасть под колеса телег. Капитан открыл дверь кофейни «Поцелуй Теи» и пригласил меня внутрь. Сладкие запахи вскружили мне голову, и я забыла обо всем, что волновало меня секунду назад.

Мы сели за свободный столик, покрытый вышитой скатертью, и капитан подал мне табличку со списком угощений. Кофейня предлагала мыслимые и немыслимые десерты, выпечку, горячие напитки и медовый кру – хмельную настойку на шишках медвежьей толстянки.

Муки выбора были так тяжелы, что капитан сжалился надо мной и сделал заказ сам.

– Профитроли в зайтонском сиропе, брусничный крем и две кружки палинки.

Когда расторопный мальчишка принес на подносе наш заказ, я не удержалась от восторженного писка. Розовый холм призывно возвышался над креманкой. Профитроли оказались круглыми колобками с начинкой, они плавали в густой карамельного цвета подливе и источали божественный аромат.

– Выбирай! – предложил капитан.

Моя рука дернулась к профитролям, но, подумав, я все же взяла крем. Нежный, сливочный и сладкий, он таял во рту. Ничего вкуснее я не ела. Довольный капитан с интересом наблюдал за мной.

– Так что тебе говорил Трошит, когда ты вел его в камеру?

Мне показалось, что я – грешник, который тайком забрался в Хрустальные чертоги, но его засекли и грубо сдернули за хвост в ад. Вкус крема изменился до неузнаваемости. Рот словно набили глиной.

– Мне не удалось узнать ничего нового.

– Рин, неправда. Я вижу, ты что-то знаешь и задумал провернуть дело в одиночку. Я тебе не позволю – ни как твой начальник, ни как друг.

– Гусь свинье не товарищ, – заметила я, отставляя креманку.