Я махнул рукой.
Бу высунул язык и показал мне, а потом пожал плечами, и его лицо вдруг сделалось грустным.
– Теперь зверей совсем не осталось…
– Ну, а где же тогда те, которые были? Переспросил я.
Бу собрался уходить.
– Об этом тебе лучше не знать. Все они в печальном Лесу. Там стоят их маленькие одинокие дома. Осенью их крыши укрыты опавшими листьями, зимой в окна этих домов стучится северный ветер и дышит на стёкла, весной дома затапливаются ручьями, а летом солнце нагревает крыши так, что этого тепла хватает до следующей зимы. В этом лесу все одинокие и все стараются спасти друг друга. Звери вяжут шарфы и надевают деревьям на их худые шеи, а те в свою очередь нашептывают истории, подслушанные где-то. И нет в том лесу случайных путников.
Я задумался. Бу почесал голову и громко сказал.
– Может насчёт путников я и выдумал, но всё остальное здесь чистая правда. Вижу, ты хочешь зайти как-нибудь ко мне? Только уже не в моих силах показать тебе лес.
Большой Бу положил мне руку на плечо, также как и в начале нашей встречи. Я ничего не ответил, чувствуя, как северный ветер забирается мне под куртку.
Об этом надо сказать, даже если не хочется.
Я вспомнил, что где-то видел Большого Бу. Его балкон находился в соседнем трёхэтажном доме, что чудом сохранился с времен конца 18-начала 19 веков. Он был полон всяких странных и интересных вещей. Часто Бу стоял на своём пожилом балконе и подолгу смотрел вдаль. Честно говоря, он хоть и был в отличной форме, но отдавал дань своему возрасту. Когда я узнал, что ему 75 лет, то был в ужасе, ведь если превратить все его годы в килограммы и сбросить хотя бы с его третьего этажа, то ими можно запросто придавить кого угодно.
А если в тонны?
Интересно, что подразумевают люди, говоря «под тяжестью лет».
И всё-таки, если бы я мог бы стать на пару минут конвертером прожитых лет, то я сравнил бы их с:
75= 75 герберов
75 поглаженных котов и собак (одновременно встреченных)
75 бабушкиных яблочных пирогов
75 долларов на новый велосипед
75 билетов на 7 самых любимых фильмов
75 выпитых банок газировки за один день (ну ладно, за два)
75 падений с качелей из старой шины в пруд
75 новеньких теннисных мячиков с автографами самых крутых игроков разных лет
75 попыток забрать назад невпопад сказанные слова
75 пар промокшей обуви
Соответственно
75 попаданий под дождь
75 поездок на лифтах вверх-вниз (с повторением в каждые три дня)
75 крыш, на которых 75 оставленных посланий в 75 бутылках
75 шрамов на коленках, превратившихся в один большой
75 опозданий домой с поздней прогулки
75 несделанных домашних работ
75 забытых зонтов
75 голов за всю историю школьных футбольных матчей
75 отравлений вкусной, но вредной едой
75 случаев вранья (во спасение и нет)
75 поцелуев с девушками, от которых пахнет персиками и юностью
75 слов в истории, которую никогда нельзя дописывать
75 выкуренных сигарет (это только тех, что тайком)
75 самых прекрасных обедов
75 раз увидеть море и 75 раз так, словно это впервые
75 раз попасть в дорожную аварию
75 хлопьев класть каждый раз в завтрак на утро, и ни разу ни на одну больше
75 постельных восторгов (так говорит моя мама)
75 громких рыданий
75 разбитых тарелок
75 раз простудиться
Неужели среди всего этого не найдётся пара-тройка раз, когда я мог бы увидеть дедушку снова? Даже если это будет несколько раз по 75 долларов.
– 1-
– Джонни, с кем ты так долго разговаривал?
Спросила мама, стоило ей только выйти на улицу.
– Да ни с кем, так…
Сказал я и сразу отвернулся.
Мама слабо улыбнулась и посмотрела на меня.
– По-моему, этот кто-то тебе понравился, только я не понимаю, почему ты не хочешь рассказать мне?
Я снова замялся. Рассказывать маме о том, что мне нравится или не нравится, -это странно. По крайней мере, для меня. Уверен, что для всех остальных это в порядке вещей. Не знаю, как объяснить, но когда у нас с ней начинается разговор, я почти всегда кажусь себе неловким. В ту минуту я думаю не о предмете разговора, а о том, что мама подумает обо мне, когда он закончится. Это очень нехорошее чувство, но в этот раз я ответил.
– Это был один мужчина. Его балкон находится недалеко от нашего.
Я выдержал нужную паузу и добавил.
– Этот мужчина -обладатель самого большого в мире сердца и балкона.
Выдох.
Мама наклонила голову влево и посмотрела на меня.
– Ты говоришь о том балконе, который полон всякой рухляди?
– Вовсе и не рухляди.
– У тебя странные представления о красоте, Джонни.
«Раньше наши представления дружили» -подумал я про себя, но не сказал этого вслух. Мама не поняла бы такого.
– И что тебе рассказал этот обладатель балкона?
Мама сложила руки на груди, и это означало, что она почти готова отречься от этого разговора.