Небылица №0

– Сюда, – скомандовал Матвей и ловко спрыгнул на платформу.

– Я туда не спущусь.

– Боишься, что я тебя скину? Ты такого не заслужил. Пока что…

«Там нет перилл. Не за что держаться!» – судорожно думал Сотников. Коричневая неглубокая река под ним показалась бескрайним морем: волны накатывают одна за одной, потопляя корабли. Вот и чья-то изломленная рука тянется из пучины. Это он сам тонет или кто-то пытается утянуть его на дно?..

– Эй, эй! – Матвей в два счета запрыгнул обратно к Сотникову и шлепнул его по щекам. – Ты чуть не перевалился, придурок!

– Я… – Сотников сел на грязный металл, не боясь замарать школьные брюки, и вцепился в перилла. – Наверное, да. Я боюсь высоты.

– Ну… Это не самое худшее, – Матвей сел рядом, свесив ноги над пропастью. Он тоже был в школьной форме. Видимо, так и не переоделся со вчерашнего дня. – Как там мама? Ты ведь наврал, правда?

В его голосе слышалось беспокойство.

– Наврал. Иначе тебя было не найти.

– Ладно… Я не знаю, как ей обо всем сказать. Про драку и про все…

– Она была в школе сегодня, – сказал Юра. Головокружение прошло, безумная мысль сигануть в воду – тоже. – Ее к директору вызывали. Тебя хотят отчислить.

– Я так и знал. Из-за двух ублюдков…

– За что они получили? Что такого важного было в том телефоне?

Матвей прислонился к периллам лбом, глядя в воду. Сотникова затошнило от одного только вида на это.

– Там фотографии моей девушки. И переписка с ней. Это все, что от нее осталось. Теперь нет и этого – телефон разбит. Что-то там повредили, даже информацию не вытащить.

Они немного помолчали.

«Как он это пережил? – с долей восхищения подумал Юра. – Как бы я смог жить, потеряй я Аньку? Хотя, наверное… нельзя так думать, но все же… Наверное, без нее я бы как-нибудь прожил. Не стал бы себя терзать и мучить, как он».

Сотников мгновенно возненавидел себя за такое признание и сразу пытался оправдаться: что в любой ситуации пытался бы ее спасти, что хранил бы ей верность еще долгое время, что плакал бы по ночам… Но главная мысль уже прозвучала в его мозгу, теперь ее не стереть и не смыть.

– Мне твоя мама рассказала все. Точнее, не совсем все… Просто сказала, что она погибла.

Матвей не ответил, загипнотизировано глядя на воду далеко под ногами.

– Если хочешь, можешь мне рассказать, – не особо надеясь на откровенность, сказал Юра.

– Мне не хватало этого вопроса. Когда все только случилось, мне так хотелось, чтобы кто-нибудь спросил меня. Чтобы появился человек, которому не насрать.

Астров сжал металлические перилла, разбитые костяшки побелели.

– У Машки был богатый отец. Знаешь, такой… стопроцентный мажор. Мы с ней познакомились, влюбились. Она в меня тоже, я точно знаю. И я в нее… втюрился, тьфу, – Матвей сплюнул в воду сквозь зубы, будто избавляясь от неприятного слова. – Я бы за нее жизнь отдал, если б мог. Только батя ее, мразь, запретил ей со мной общаться. Типа я бедный, бесперспективный и ничтожный. А для нее типа уже жених есть, только восемнадцати лет ждут. Брак по расчету в двадцать первом веке! В общем… Мы с ней каждый раз сбегали, пока батя не закрыл ее в квартире. На замок, снаружи. Даже решетки на окна поставил, девятый этаж.

«Запер Король Принцессу в высокой башне…»

– Их сосед, пьянь подзаборная, уснул с сигаретой. Начался пожар… – Матвей сглотнул и глубоко вдохнул. – Машка даже в окно выпрыгнуть не смогла. Сгорела.

Сотников слушал, с удивлением понимая, что за этой забитой сленгом и погаными словами речью скрывается настоящая, не сказочная боль. Это только в сказках все красиво пишут: «пал смертью храбрых…»

В жизни так просто от смерти не открестишься. И красивые словечки выбирать не приходится: тут не до красивого эвфемизма, когда в жизни творится жопа.

– Я не знал, прости…

– Никто не знал. Всем было пофиг. Похер всем было! – Астров поднялся на ноги. – Я каждый день думаю, а не перегрызть ли себе вены, да так, чтоб побольнее было, перед тем как сдохну! Только мне не будет так же больно, как Машке – из-за меня с ней все случилось! Почему ты не спросил у меня, что случилось? Тогда, девять месяцев назад, когда мне так нужна была помощь? Какого черта тебе от меня сейчас надо?

Сотников поднялся на ноги, боясь худшего. Астрова несло.

– Я каждый день пытаюсь себя убить. На драки хожу, на высотки залезаю, все делаю, чтобы тоже так – случайно, по воле случая, как Маша… Бережет меня жизнь. Хочет подольше помучить. Достало все.

Матвей спрыгнул на бетонную опору. Сотников бросился за ним, на миг замерев перед прыжком.

«Там нет перилл…»

Вновь переборол себя – на опоре ноги стали ватными, больно отдало в пятки.

– Ты что задумал, дебил? Тебя дома мать ждет!

– Я ее мучаю – вот и все, – Астров встал на край, носки уже не касались бетонной опоры. – Всех мучаю.

– Думаешь, Машка этого хотела бы? – в панике Сотников перебирал варианты из фильмов. Обычно такое срабатывало, но Астров на все находил оправдание. Как убедить его, как?

– Она хотела быть со мной. В этом мире уже не получится.

«Надо его удержать! Но так высоко… высоко…»

Сотников взглянул в пылающую бездну под ногами. Его внизу ждало адское пламя – будет вечно гореть за то, что не спас Астрова. Будет вечно сгорать заживо…

– Твою мать, Сотник!

Спина почувствовала холодный бетон. Голова гудела, будто в черепную коробку поместили гигантский колокол и долбили по нему, долбили…

В лицо плеснули воду. Астров подал бутылку – от горлышка немного пахло спиртом, но все же это была вода.

– Выпей.

– Я что…

– Сознание потерял, ага. Вообще-то ты меня должен был спасать, а не наоборот, – Матвей издал нервный смешок. – Прости. Ты не должен был всего этого видеть. Меня иногда накрывает, особенно когда выпью. Да и когда не пью… Это невозможно пережить, Юр. Я каждый день ее вижу. Думал, хоть со временем пройдет, но девять месяцев позади – а я все никак не остыну…

Сотников приподнялся. Он лежал ровно в центре бетонной площадки и не собирался двигаться отсюда ни на сантиметр, даже если Матвей прямо сейчас сиганет в воду.

«Хватит с меня. Никогда больше не полезу ни под какие мосты, ни на небоскребы…»

– У тебя мать дома. Она тебя любит и ждет. Не рушь ее жизнь, – выдавил из себя Юра. Говорить было тяжело.