День счастья – сегодня
Христианство навязывает людям отрицание горя, так как отрицает сам факт смерти и считает смерть лишь переходом из жизни земной в жизнь загробную. Более того, поскольку уныние считается первым смертным грехом, за которым обязательно последует отказ во спасении души, православие запрещает (а концепция в принципе часто что-то запрещает) горевать. И, тем более, горевать по умершим родственникам, ведь они просто ушли в иной мир и наблюдают за нами оттуда, очень печалясь от того, что оставили нас тут в таком плачевном (в прямом смысле этого слова) состоянии.
Вместе с тем я чувствовала страшную обиду. «Где же ты был, Бог, когда это случилось?» – вопрошала я у неба. Я смотрела на иконы, подаренные мне папой в день моего венчания, на икону Божьей матери, подаренную папой в день моего двадцатипятилетия – и страшно обижалась на них. Как они могли допустить такое? Мой папа – идеальный человек, супергерой моего детства, очень добрый, любящий папа. Почему именно он?
У меня не было ответов на эти вопросы. Как и на другие, более страшные, вопросы, которые постоянно возникали в моей голове. Почему до сих пор живет наркоман, сосед моей бабушки, который ворует сервизы у старушек, чтобы купить очередную дозу наркотиков? Ведь он точно никому на земле не нужен! Почему живут насильники, воры, и даже убийцы? Ох, как же это было несправедливо!
Я решила искать ответ в православной церкви. Я любила зайти в пустой храм, сесть на лавочку и долго-долго сидеть, наслаждаясь тишиной. Мысли улетучивались, а вместо них приходило спокойствие.
Я узнала, что место в церкви, где ставят свечи за упокой, называется «канун». Раньше я очень боялась как-нибудь, по ошибке, поставить туда свечку, поэтому всегда обходила его стороной. Сейчас же я покупала самую большую свечу и ставила ее по центру. Для меня это была примерно такая же церемония, как возложить цветы к Вечному огню. «Никто не забыт».
Как-то утром, перед работой, я в очередной раз зашла в церковь, чтобы поставить свечку. В дальнем углу, у алтаря, я заметила батюшку. Набравшись смелости (священники в церкви обычно выглядят очень важными в своих длинных рясах и с большими бородами), я решила задать накопившиеся вопросы ему. Я робко подошла и тихо, почти шепотом, спросила:
– Батюшка, с вами можно поговорить?
– Не сейчас! – ответил он довольно сурово, отчего у меня на глаза навернулись слезы (в то время многое могло вывести меня из равновесия). Посмотрев на меня повнимательнее, священник все же спросил:
– У вас что-то случилось?
– У меня отец… ушел… из жизни, – робко ответила я, запинаясь на каждом слове.
– А сколько отцу было? – деловито спросил он.
– Пятьдесят лет…
– Он что, сильно пил?
– Что? – переспросила я, не веря своим ушам, и уже начиная чувствовать раздражение.
Почему-то этот вопрос показался мне крайне оскорбительным. «Неужели он думает, что я могу оказаться дочерью пьяницы? Я выгляжу, как приличный человек: у меня в руках – рабочий ноутбук и брендовая сумка, купленная в Милане (на распродаже, конечно, но откуда ему знать?!). И я требую к себе уважения!» – подумала я, и уже было собралась уходить, когда батюшка прервал мои мысли:
– Ну, вот что. Ты когда, вообще, последний раз причащалась? Надо бы тебе причаститься по всем канонам. Вон, иди к матушке, она тебе расскажет.
Из церкви я вышла с купленным там молитвословом в твердом переплете, иконой Святого Павла, брошюрой с расписанием молебнов и полным ощущением, что ответов в церкви я не найду.
На сороковой поминальный день я приехала к маме в Чернигов. Почему-то я все же чувствовала потребность в совершении необходимых православных ритуалов. Как-то моя подруга, отец которой ушел несколько лет назад, спрашивала меня, как правильно его поминать в церкви. Она никогда не была религиозной, но что-то внутри нее толкало сходить в церковь и совершить все ритуалы правильно, потому что «в окопах нет атеистов».
В моменты крайнего стресса, страха или отчаяния, люди становятся очень религиозными, и начинают верить в высшие силы, надеясь на их вмешательство. Почему в самолетах и в больницах люди часто начинают молиться, даже если не знают ни одной молитвы? Экзистенциальная философия отвечает на этот вопрос так: религия помогает человеку примириться с некоторым аспектами бытия, вызывающими тревогу и страх.
Так, например, религия помогает справиться со страхом смерти, потому что отрицает конечность бытия. «Смерть – это не конец», – утверждает практически любая религия. Ее концепция всегда включает в себя представление о жизни после смерти: рай и ад – в православии, колесо Сансары – в буддизме, Вальгалла и Хель – в скандинавской мифологии.
Земная жизнь считается лишь частью пути в вечность. Более того, некоторые народы считают похороны – праздником. Так, например, жители известного во всем мире курорта Бали считают земную жизнь неестественным состоянием, поэтому отмечают «уход» человека танцами, песнями и обильными угощениями.
А иногда и у нас можно услышать это обреченное: «Отмучился!», обозначающее, что человек ушел из жизни. Возможно, такое отношения к смерти, действительно, избавляет человека от нервозных состояний, ведь страх смерти, пожалуй, – самая сильная фобия из всех. В общем-то, на ней и основываются все остальные фобии. Когда человек утверждает, что боится перелетов или высоты, на самом деле он боится от этого умереть. Сам по себе страх высоты ничего не значит.
Из-за того, что я все еще была выбита из сил из-за приема успокоительных, бессонных ночей, перелета, я не смогла встать по будильнику, чтобы утром поехать в церковь. Мое подавленное состояние еще больше усилилось от осознания того, что я – ленивая соня, которая даже не в состоянии проснуться по будильнику, чтобы пойти в церковь в такой важный день! Я решительно смахнула одеяло, быстро почистила зубы, приняла душ, надела простое платье длины «миди» (если что, именно в таком рекомендуется ходить в церковь) и выбежала из дома.
Я принесла с собой в храм купленные заранее хлеб, крупу и макароны, как учила меня бабушка, и поставила их на специальный столик для поминальной трапезы служителей церкви. Потом заказала молебен на целый год, купила большую свечу, поставила на канун за упокой, и успела на поминальную службу. Считается, что душа ушедшего человека испытывает радость, когда ее таким образом поминают. Я и сама испытала радость: я все успела несмотря на то, что проспала!
Я не была уверена, что все это действительно работает. В тот момент я совершенно ни в чем не была уверена. Но мне почему-то отчаянно хотелось делать хоть что-то, связанное с папой, и я методично исполняла все ритуалы в церкви. После этого я чувствовала какое-то умиротворение. Как будто сделала что-то важное.
Отец Федор из Троицкого собора в Чернигове, в котором меня крестили и венчали, и в который я теперь ходила на поминальные службы, был хорошо знаком с моим папой. Мы встретились с ним во дворе храма и удобно устроились на лавочке.
– Человек уходит в другой мир, – объяснял мне этот спокойный, хорошо образованный человек, – когда закончил на Земле свою миссию.
– Но он не закончил! – возмутилась я этим его словам.
– Кто мы такие, чтобы решать это за Всевышнего!
Отец Федор пояснил, что, с точки зрения христианства, смерть не означает конец – это переход души человека в мир вечности. То есть, по сути, христианство, как и многие другие религии, верит в то, что человек бессмертен.
– Ты можешь с ним разговаривать, – продолжал отец Федор, – и он обязательно тебе ответит, ты это почувствуешь. Ты будешь видеть его в снах, и он обязательно расскажет тебе, что у души его все хорошо.
Я цеплялась за каждую возможность, за каждое слово, в которое мне так сильно хотелось верить, я внимала словам батюшки, а он читал надо мной молитвы, и мне действительно становилось легче. В конце концов, кто я такая, чтобы решать, кто должен жить, а кто – нет. Я всего лишь должна научиться это принять.
Спустя какое-то время, уже в Москве, я стала ходить в церковь намного реже: больше не заходила в храм перед работой, и даже перестала посещать службу по воскресеньям. Отпала и потребность общаться с кем-то из служителей церкви. Отчасти потому, что я уже задала свои вопросы и получила на них ответы. А возможно, я просто боялась, что, если я продолжу задавать неудобные вопросы, служители церкви не смогут найти на них ответы, и тогда я могу разочароваться в своих и без того хлипких убеждениях. А может, я знала, что не услышу ничего нового. В общем, на какое-то время мы с религией (именно с религией, не с верой) перестали быть нужными друг другу. В конце концов, Богу, если он есть, гораздо важнее, хороший ли я человек, чем то, хожу ли я в церковь.
Да, я все еще пребывала в отрицании. Религиозном затмении. Но я находилась на верном пути. В каждой стадии нужно находиться ровно столько, сколько она того потребует. Только пройдя все стадии горя и излечившись, можно, наконец, вернуть себе себя.
А мне предстоял еще долгий путь к себе.
Советы на стадии отрицания
1. Причинять себе физическую боль, чтобы заглушить душевную – очень плохая идея.
2. Таблетки помогают приглушить боль, но лишь на время. Потом нужно помогать себе самому.
3. Когда все вокруг потеряло смысл, отражение в зеркале должно придавать сил, а не вызывать жалость.
4. Когда плохо всем вокруг, лучше доверить свои эмоции личному дневнику.
5. Попытаться вовлечь как можно больше близких людей в организацию похорон – это не стыдно.
6. Наши близкие всегда остаются рядом, даже если уходят. Принять это порой сложно, но важно.
Часть 2. Злость
«Необъяснимая штука – душа. Никто не знает, где находится, но все знают, как болит.» (А. П. Чехов)
Глава 1. Друзья
Я злилась на Идеального мужа. Мне казалось, что он недостаточно хорошо меня поддерживает. Он, в свою очередь, недоумевал, что именно он сделал не так, и мы ссорились. Вообще-то, оказывать кому-либо моральную поддержку – почему-то не самая сильная сторона Идеального мужа. В этой роли у нас обычно выступаю я, применяя свои теоретические знания из десятков прочитанных мною книг на околопсихологическую тематику. Я – мастер поддержки, можно сказать. Я точно знала, как именно нужно было меня поддерживать, но считала, что он должен был догадаться обо всем сам. По моему мнению, он должен был потакать всем моим прихотям и слабостям, найти способ развеселить меня, внимательно выслушивать и давать очень точную обратную связь по всем высказанным мною идеям. Очевидно, мои ожидания были слегка завышены. Вот почему Идеальный муж делал все не так, как нужно.
Будучи в стадии злости, человек чаще всего испытывает раздражение: на все происходящее, на близких, на мир. Конечно, чаще всего в зоне риска находятся самые близкие люди. Особенно те, которые всегда рядом. Идеальный муж всегда был рядом. И чем больше он был рядом, тем больше я злилась на него, так как считала, что он делает все не так. Друзья часто тоже попадают в зону риска: иногда их нет рядом, иногда они слишком навязчивы, а иногда и вовсе не отдают себе отчет в том, что и как можно говорить.
На всех этапах процесса «горевания» очень важна поддержка друзей. Ученые из Датского университета счастья выяснили, что регулярное общение с друзьями не только дает заряд положительных эмоций и повышает настроение, но и нормализует кровяное давление, улучшает сон, снижает тревожные расстройства. Это связано с тем, что именно с друзьями мы можем быть самими собой, избавившись от рамок социальных ролей, таких как «мама», «жена», «дочь», «сестра», «коллега». Социальные роли накладывают на нас определенные поведенческие ограничения, мы ведем себя в этих отношениях, скорее, не так, как нам хочется, а так, как зашито в нашем алгоритме поведения. В общении с друзьями мы, наконец-то, можем расслабиться и побыть собой.
В один из дней, когда я уже вернулась в Москву, мне позвонила давняя подруга, с которой мы не общались уже какое-то время. Когда-то наши семьи дружили, и она каждое лето приезжала в Чернигов из Москвы, привозя с собой фирменные вещи и истории такого далекого для меня столичного мира.
Мы дружили практически до того момента, когда я сама переехала жить в Москву. Как это ни странно, но, получив возможность часто встречаться, мы вдруг осознали, что у нас довольно мало общего. Мне стало казаться, что она не так уж и умна, а, скорее, высокомерна. Мы отдалились после того, как я узнала, что Высокомерная подруга встречается с женатым мужчиной. Почему-то я восприняла это, как личное оскорбление, ведь к тому моменту уже года два или три была на стороне жен. Мы с Высокомерной подругой воевали теперь с разных сторон.
Тем не менее, когда она позвонила, я даже обрадовалась. Она предложила встретиться. Я сразу согласилась. Ей хотелось меня поддержать, а я цеплялась за любую возможность получить поддержку.
Мы встретились на закате дня на веранде одной из многочисленных кафешек на Старом Арбате. Столики из ресторанчиков и кафе прямо высыпались на мощеную пешеходную дорожку, как будто уже не помещались внутри. Улица была залита мягким закатным светом, и это создавало еще более уютную атмосферу.
Расположившись на стуле напротив Высокомерной подруги, я поймала себя на мысли, что даже рада ее видеть спустя столько времени. Все-таки старая дружба не ржавеет, подумала я. Еще по пути на встречу я прокручивала в голове, о чем мы будем говорить. Мне хотелось рассказать ей все, что со мной произошло: про то, как страшно на похоронах, про то, как это больно, как тяжело было перестать принимать успокоительные препараты. Мне искренне хотелось, что называется, порыдать на плече у подруги. Фигурально выражаясь, конечно же. Рыдать по-настоящему я не собиралась, а вот пожаловаться и, возможно, рассказать несколько очень личных историй – да.
Однако, мы как будто обходили стороной эту тему. Я не знала, с чего начать. Она не хотела меня чем-то задеть. Когда же, вопреки моим ожиданиям, разговор наш вылился в обсуждение ее карьерных успехов, я начала вспоминать, почему же я все-таки перестала общаться с Высокомерной подругой. Нет, во мне не было ни капли зависти. Никогда не было, а тогда не было и подавно, потому что в тот момент все мирское казалось мне мелким и ничтожным. В какой-то момент Высокомерная подруга все-таки спросила:
– Ты вообще… как?
– Не очень… – смогла только выдавить из себя я.
– Я тебя так понимаю!..
Неужели?!
– У меня умерла прабабушка где-то год назад. Мама до сих не может прийти в себя.
Если бы это была театральная сцена, думаю, на этом моменте опустился бы занавес. В реальной жизни мне просто захотелось встать и уйти. И больше никогда не общаться с Высокомерной подругой. Тем не менее, я проявила чудеса выдержки, и мы спокойно попросили счет. Обменявшись еще парочкой ничего не значащих фраз и приглашениями в гости, мы пообещали друг другу обязательно созвониться. И я, с мыслью о том, что не буду больше никогда общаться с Высокомерной подругой, ушла в закат. Дословно. Солнце закатывалось за верхушки московских многоэтажек.
Для тех, кто не понял, я поясню. Если у человека случилось горе, нельзя говорить ему что-то вроде: «Как я тебя понимаю: у меня в прошлом году умер хомячок!». Люди иногда, и правда, не знают, как именно поддержать словами горюющего человека, особенно если у них ничего подобного не происходило. Смерть – событие настолько сильное и травмирующее, что подобрать слова бывает очень трудно.
А часто любые слова бывают лишними. Многие говорили мне: «Держись! Все будет хорошо!». И это ужасно злило меня. Откуда вы знаете, как все будет? Что значит «держаться»? А если я не хочу «держаться»? Я сама решу, «держаться» мне или нет!
Советы «держаться» или «перестать плакать» не помогают горюющему человеку пережить утрату, а иногда и наоборот – продлевают срок траура. Второй задачей горя, после признания факта утраты, согласно Вордену, является переживание боли потери. Если человек будет «держаться», делать вид, что все в порядке, не позволит себе горевать, это может перерасти в депрессию. Часто на прием к психотерапевтам приходят люди, которые вовремя не проработали переживания, связанные с болью потери, чтобы открыть их и прожить боль заново. Ведь только пропустив через себя боль, можно исцелиться и перейти на следующий этап.
Испытывать боль, горевать, плакать – это абсолютно нормально. Это здоровая реакция на травмирующее событие. И, конечно, лучше пережить его сразу же, как только это случилось, когда можно заручиться поддержкой близких, чем спустя какое-то время, когда это уже будет не так уместно. Поэтому гораздо лучшим советом для горюющего человека станет предложение поплакать. И подставить свое плечо.
Были и такие друзья, которые совсем ничего у меня не спрашивали, как будто ничего не произошло. Они даже не спрашивали, как именно я себя чувствую. Я злилась, обвиняя своих друзей в безразличии к моему горю. Конечно, они не были безразличными. Возможно, они не хотели напоминать мне об этом, не знали, как начать разговор, и нужно ли его начинать.
Мне очень хотелось, чтобы рядом были люди, которые действительно понимают, что именно со мной сейчас происходит. Люди, которые тоже пережили нечто подобное, и могут поделиться своим опытом, дать дельный совет. Но процесс «горевания» – настолько личный, что иногда это вряд ли помогает. Например, один наш друг, который десять лет назад тоже потерял отца, приехав к нам в гости как-то вечером, чтобы поддержать, вдруг заявил: «Никакой души и загробной жизни не существует! Это все сказки!» Конечно, я не стала с ним спорить в тот момент (это такой категоричный тип, с которым лучше не спорить), но глубоко в душе мне стало очень неприятно, что он не разделяет мою идею.
Поэтому, в конце концов, важны те друзья, которые просто будут рядом. Просто приедут в гости с бутылкой вина и будут говорить до утра о чем угодно, вместе плакать, а потом смеяться. Которые смогут рассмешить даже в самой грустной ситуации. А иногда просто выслушают без лишних комментариев.
Глава 2. Психолог
Я точно не понимала, что именно я чувствую. Обиду. Страх. Злость. Боль. Это очень сложно описать, но у меня как будто бы постоянно ныло все тело: наверное, именно так болит душа. Я испытывала эту боль каждую секунду своей жизни, и это было невыносимо.
Я искренне не понимала, почему все (ВСЕ!) так легко и просто вернулись к своей нормальной жизни. Мне казалось, что люди забыли о том, что произошло. «Конечно, – думала я, – на их жизни это никаким образом не повлияло!» Это у меня отобрали будущее. Будущее, в котором папа приезжает к нам в гости, в котором я советуюсь с ними по поводу работы или покупки машины, в котором мы ходим в баню, катаемся на лыжах. Будущее, в котором у моих детей есть дедушка…
Когда мир замирает и жизнь останавливается – это больно. Когда же ты понимаешь, что мир остановился только для тебя, а все остальные люди продолжают жить своей жизнью – это невыносимо больно.
– Разве ЭТО можно когда-нибудь пережить? – спросила я у двоюродной молодой бабушки. Это мама Очень молодой тёти, которая рано потеряла отца, а соответственно, бабушка – мужа.
– В первые дни после похорон, – признавалась Молодая бабушка, – я помню, как шла по улице и сильно злилась на мир. За то, что мир продолжает существовать, а его больше нет.
– Точно! Прямо, как я сейчас!
– А потом очень жалела, – продолжала Молодая бабушка, – о том, что потеряла несколько лет жизни из-за того, что очень злилась и страдала: из-за этого не могла жить нормальной жизнью. Надо сразу возвращаться к нормальной жизни, потому что она так коротка!
Жизнь коротка. Это очень четко понимаешь именно тогда, когда теряешь близких в таком молодом возрасте! Я не знала, как именно я могла хоть немного облегчить свои страдания, чтобы попытаться тоже вернуться к нормальной жизни.
Как я делаю практически по любому вопросу, я стала искать в интернете литературу на эту тему. Книги всегда были моим спасением. Они обучали меня, как правильно планировать свое время, вести переговоры, управлять командой и, скорее всего, должны были помочь мне сейчас.
Идеальный муж ушел на работу (вернулся к нормальной жизни), а я сидела дома в пижаме, и, хотя часы уже показывали полдень, еще даже не завтракала. Я все еще принимала легкие успокоительные препараты, поэтому спала очень крепко и как-то даже тяжело.
Есть не хотелось, пить тоже не хотелось, а звенящая тишина пустой квартиры практически сводила меня с ума. Я открыла компьютер и набрала в поисковике: «Как пережить утрату близкого человека». Поиск выдал большое количество статей на околорелигиозную тематику. Я же хотела найти какую-то книгу или, скорее, руководство, конкретные шаги, что именно мне нужно сейчас делать, так как я была в растерянности. Кроме статей на околорелигиозную тематику, я стала просматривать форумы.
Мне на глаза попалось упоминание о книге, о которой я прочла такой отзыв: «Эта книга помогла мне понять и пережить уход отца». Через минуту книга была скачана на мой телефон с “Литреса”. «Откровения ангелов-хранителей. Что делать, если вы потеряли самого близкого человека» – гласил многообещающий заголовок. Я налила себе полный бокал вина и стала читать.
Книга начинается с того, что ее автор, Ренат Гарифзянов, потерял в автокатастрофе невесту. А далее он описывает, как общается с ангелами-хранителями через женщину-медиума и узнает все подробности о том, что именно происходит с душой после того, как она оставляет тело, и задает извечные вопросы горюющего человека: «Зачем уходят близкие? Почему именно она? За что мне все это?». Я читала взахлеб. Тема отделения души от тела была мне уже близка, так как не противоречила тому, что рассказывал мне отец Федор.
Возможно, сыграло свою роль вино в моей крови, но книга явно произвела на меня впечатление. Когда Идеальный муж вошел в квартиру, я сразу выпалила:
– Теперь я все знаю! Мне открылась истина!
Он, недоумевая, посмотрел на меня. Картина была, мягко говоря, странная: на часах семь вечера, а я все еще сижу в пижаме на диване рядом с практически пустой бутылкой вина.
– Это сложно понять неокрепшим сознанием, – продолжала я, – но некоторым открывается истина: человек не умирает, его душа возвращается к себе домой, когда выполнила свою миссию на Земле. Какое-то время душа находится в царстве душ, отдыхает и ждет следующей миссии, как агент ЦРУ. А потом приходит снова на Землю, чтобы осуществить очередное задание и подняться в мире душ еще на одну ступень выше!
– Эм… То есть, в мире душ… как бы это сказать.. есть классовое неравенство? – Идеальный муж попытался вступить в диалог, хотя было очевидно, что настроен он крайне скептически.
– В каком-то смысле – да. У каждой души на Земле есть миссия – она должна чему-то научиться, очиститься, искупить свою карму, и тогда сможет подняться еще на ступень выше.
На следующий день я проверяла почту с телефона, лежа в кровати и совершенно не желая начинать день. Мне попалась на глаза корпоративная рассылка от страховой компании о новой услуге «Психолог по телефону». Это знак, подумала я. Я, вообще-то, и раньше верила в знаки, а после прочтения книги Рената Гарифзянова эзотерическое настроение охватило меня еще сильнее. Признаться, я и раньше полагала, что психолог, возможно, смог бы мне помочь, ведь они-то точно владеют всеми инструментами правильного «горевания», их этому в институте учат.
О психологах мне было известно только из американских фильмов. Когда какой-нибудь гламурный биржевой маклер лежал на кушетке и рассуждал о своем одиночестве. Или семейная пара рассказывала о проблемах с недопониманием, а потом все равно разводилась. Более того, в Москве услуги психологов стоили очень дорого, ну, или, по крайне мере, мне так казалось (потому что в Москве очень дорого стоит все), а тут мне предлагали поговорить с психологом абсолютно бесплатно. Предложение было заманчивым.
Я решила все-таки подняться с кровати и принять душ: некрасиво как-то разговаривать с психологом в пижаме и со спутанными волосами. Приняв душ и переодевшись в более приличную одежду (домашние штаны из магазина Oysho и футболка Trussardi, которая стала домашней по причине того, что немного вытерся рисунок), я удобно устроилась на диване и, была не была, набрала номер, который был указан в электронном буклете. Мне ответил приятный голос молодой девушки, которая записала мои данные, необходимые для получения услуги по страховке, и сказала, что переключает меня на отдел психологической консультации.
– Здравствуйте, Ксения, чем могу помочь? – ответил мне голос парня на другом конце провода, звучавший, так бодро, будто бы я позвонила в “Билайн”, и сейчас он продаст мне новый тариф.
