Колючка

Родериг превосходил меня в силе и ловкости, без магии я с ним не справлялась. Он, в отличие от капитана, старался выполнять удары красиво, жертвуя при этом точностью. Я воспользовалась моментом его самолюбования, нырнула влево и обратным движением полоснула по ребрам. Родериг развернулся и, как бык, ринулся на меня. Я отразила удар, но свалилась и перекатом ушла в сторону.

К концу тренировки Родериг вел в счете двадцать к пяти.

– В следующий раз я тебя сделаю, – пообещала я ему, возвращая меч на стойку.

– Тебе меня не победить! – подбоченился Родериг. – Без своей магии ты слабак.

– Хорохорься, хорохорься! Будешь есть снег и умолять меня о пощаде.

Родериг захохотал и, схватив меня за ухо, поволок в столовую на ужин.

Вечером, когда мы капитаном ехали в карете, от усталости у меня не было сил даже сидеть, и я попыталась лечь на узком сидении.

– Спи-усни, – сказал капитан. – А я тем временем перчатки куплю.

– Что?! – вскочила я. – Мы так не договаривались.

– Не думаешь же ты, что я явлюсь к леди Марите в старых перчатках?

– Думаю!

– А вот и магазин Рокмита. Эй, Ник, останови карету.

Наш возница резко натянул поводья, и лошади прянули назад. Капитан выпрыгнул на мостовую и скрылся в магазине. Четверть часа спустя он вернулся со свертком, который любовно держал в руках.

– Дымоход, – прошипела я. – Нечищеный дымоход.

– Пустяки! – отмахнулся капитан. – Мелочи жизни. Ты посмотри, какая выделка! А серебрение?

Возмущенная, я молчала всю оставшуюся дорогу, не мешая капитану превозносить дорогущие перчатки и мастера Рокмита. Горбатого, как говорится, могила исправит.

Глава 6

– Вы мне за это ответите! Я вас разжалую и отдам под трибунал! Слышите? Вытащил вас из грязи, туда и верну, – грохотал незнакомый голос в кабинете капитана. Я застыла, как вкопанная.

Дверь была плотно закрыта, но у меня на бедре висела фляжка с водой. Я вынула пробку, плеснула воду на пол и направила в нее поток магии. Поверхность помутнела, и я увидела высокого худого офицера с красным от гнева лицом. Рядом с ним что-то блеял потерянный мистер Лхаж. Он то и дело прикладывал к сухим щекам кружевной платочек. Капитан уверенно и чуть иронически смотрел на офицера и молчал.

– Я даю вам неделю, – свирепо сказал офицер. – Или можете попрощаться со своим местом. Никакие связи вам не помогут, барон, кто бы за вами ни стоял. Я вас в порошок сотру.

Капитан словно не слышал этих слов, и лишь легкая вспышка гнева отразилась в его стальных глазах.

– Что я, по-вашему, должен сказать королю? Что картины ушли у него из-под носа? Что верховная жрица Зайтона останется без обещанного подарка?

– Генерал, мы приложим все силы, чтобы найти картины, – спокойно сказал капитан. – И позвольте нам от слов перейти к делу.

Генерал шумно выдохнул и развернулся к двери, я спряталась в коридоре. Мистер Лхаж, с тяжким стоном, неловко вывалился из кабинета, поскользнулся и брякнулся в лужу. Когда он исчез, оставляя за собой мокрый след, я без стука вошла к капитану. Он улыбнулся мне так, словно никакой выволочки не было:

– Полагаю, ты все слышал. А может, даже видел.

Я уставилась на книжный шкаф.

– Как? Как ты это делаешь? Зеркало я перевесил.

– Этот секрет я буду хранить до последнего.

– Богини с тобой, потом дознаюсь! Итак, мой мальчик, пойдем за Галтом и сразу в галерею, пока следы не остыли.

Тряская служебная карета везла нас по улицам Узора. Капитан рассказал, что произошло. Ночью кто-то пробрался в сокровищницу Лхажа и коварно похитил две магические картины – «Тихую реку» и морской пейзаж. Охранник никого не видел и клянется, что не спал. Печать не взломана, замки целы. Мистер Лхаж, убитый горем, кинулся к генералу Каррену, суперинтенданту полиции и командующему частями армии, расквартированными в Узоре. Он оросил слезами приемную генерала и сообщил, что капитан небрежно отнесся к проверке безопасности, приведя с собой неизвестного сопляка, мага-недоучку. Генерал, точивший зуб на капитана, с радостью воспользовался возможностью устроить бурю и показать, кто в доме хозяин.

– Ты уверен, что все тогда перепробовал, Колючка? – спросил Галт.

– Нет, – ответила я. – Но одно могу сказать точно, я бы в сокровищницу не смог вломиться. А если бы вломился, то вынес бы все, чего стесняться-то!

– Действительно, странно, – согласился капитан. – Картины ценные, но тащить их неудобно и трудно сбыть. Гораздо легче набрать менее дорогих вещей. Вор или работал по заказу, или спешил.

– Или его спугнули, – добавил Галт.

– Меня больше интересует, как он влез, – сказала я. – Окна отсутствуют, дверь охраняется. Существует магия перемещения?

Лейтенант задумался.

– Насколько я знаю, нет. Магия усиливает то, что уже есть в природе. Меняет форму вещей, заставляет ветер дуть сильнее. Но предмет не может исчезнуть в одном месте и появиться в другом, не преодолев путь физически.

– Что будем делать, если не найдем картины? – спросила я.

– Ты уже готов сдаться? – удивился капитан. – Не бойся, тебе ничего не грозит. В худшем случае я сложу на стол нашивки и вернусь к праздной жизни, а Броган станет на мое место.

– Прекрати! – резко сказал Галт. – Я отказался в прошлый раз, откажусь и в этот. Ты прекрасно знаешь, почему.

Капитан бросил на него лукавый взгляд.

– А я так надеялся спихнуть на тебя пыльную работенку! Какая досада, ты против! – он обернулся ко мне. – Не переживай, Рин, картины найдутся. Нутром чую.

Его самонадеянность бесила меня все сильнее и сильнее. Чтобы не сболтнуть лишнего, я отвернулась к окну.

У галереи Лхажа, вопреки моим ожиданиям, не толпился народ.

– Слухи не успели расползтись?

– Пока нет, поэтому мы проедем мимо, остановимся в соседнем квартале, а дальше пешком и к черному ходу.

Когда мы добрались до сокровищницы в сопровождении доверенного слуги, нас поджидал у дверей сам аукционист, начальник его охраны и трясущийся парень, который нес дежурство прошлой ночью.

– Снимите печать, – приказал капитан. – Начнем с комнаты.

Лхаж и охранники принялись распаковывать помещение. Как и в прошлый раз, на это ушло много времени. Шум открываемых замков был такой, что его слышала челядь во дворе. Капитан и Галт выразительно посмотрели на Лхажа, и тот опять запричитал.

Внутри ничего не изменилось. Вещи остались на своих местах, только зияли пустоты – там, где раньше находились картины. Аромат хвои по-прежнему был сильным.