Цунами. В море чувств
– Что-то с мамой?
– А? Что? Нет, с мамой все в порядке.
– Тогда что? Тебя уволили? Попал в аварию? Разбил машину?
– Нет. Понимаешь… – он нервно сглотнул. – Олеся беременна.
– Чего-чего? – переспросила я, не сразу въехав в его слова. – Это такой розыгрыш, Дим, да?
– Хотел бы я, чтобы это был только розыгрыш… – сокрушенно покачал головой Димка.
– Колесников, я не понимаю…
– Думаешь, я что-то понимаю сам?
– Тааак… – дрожащие ноги подкосились. Я с трудом добрела до ближайшего лежака и буквально рухнула на него. Димка осторожно сел рядом, на краешек.
– Она приходила ко мне сегодня утром, – глухо сказал он, уставившись куда-то вниз, словно пытался отыскать какую-то особенную песчинку среди миллиона других.
– И что? Мне что, из тебя клещами каждое слово вытягивать?
– Блин, ты думаешь, это все так просто! – вдруг взорвался Димка.
Я поморщилась.
– Не вижу причин срываться и орать на меня, – холодно проговорила я.
– Прости… – он вскочил с лежака и начал ходить туда-сюда, от одного лежака к другому. – Я просто не знаю, как тебе это все сказать.
– Словами, Дим, словами. Другого более простого канала коммуникации мир еще не придумал.
– Не умничай.
– А ты не мнись, как четырнадцатилетний пацан. Давай быстро, емко и по сути.
– Короче она приходила сегодня ко мне, Ершова. Сказала, что сделала тест на беременность. И что он оказался положительным.
– А ты его видел?
– Кого?
– Тест, про который она рассказывала?
– Нет, а что, должен был?
– Вообще не мешало бы, но ладно, давай дальше.
– Она сказала, что оставит ребенка. Что будет рожать. И что я должен бросить тебя и начать жить с ней. Потому что отчим у нее, оказывается, какая-то крутая шишка в местной полиции. И что в том случае, если я этого не сделаю – он меня в порошок сотрет. Ну то есть посадит. За изнасилование.
– Какое, блин, изнасилование? – поперхнулась я. – У вас же вроде все было по взаимному согласию! Ты же сам говорил, что она к тебе клеилась!
– Не ори на весь пляж.
– Да как тут не орать!
Я сама не заметила, как перешла на крик. Произошедшее казалось какой-то глупой шуткой, эпизодом мыльного сериала. Блин, да как такое вообще могло произойти в реальной жизни? Как такое могло случится со мной?
– Ладно, орать и в самом деле бессмысленно, – через несколько секунд, после серии успокаивающих вдохов-выдохов, произнесла я. – Надо думать, что делать дальше.
Повисла неловкая пауза.
– Дим, – наконец, отважилась я. – Ты сам-то что думаешь? Ты ее любишь? Хочешь быть с ней?
– Ты дура, Ершова, да? Совсем дура? – покосился он на меня. Даже чуть приподнял руку, словно хотел покрутить пальцем у виска.
– Ну в любом случае, любишь, не любишь, придется жить с ней.
– Да с какой это радости?
– А ты, я смотрю, просто горишь желанием поближе познакомиться с ее отчимом? Никогда в обезьяннике не сидел, прямо стремишься туда попасть? – с горечью усмехнулась я.
– Прекрати пороть чушь.
– Это не чушь, это наша жизнь.
– Короче, Ершова… – Димка, наконец, остановился и снова опустился рядом со мной на лежак. – Я не хочу быть с ней. Не хочу расставаться с тобой. Не хочу, наконец, никакого ребенка. Тем более от нее. Хочу жить, как раньше.
– Хочу, хочу, хочу… Знаешь, в чем твоя главная проблема, Колесников?
– И в чем?
– В том, что ты нереальный эгоист.
– Приехали.
– Давно уже.
– И почему-то я эгоист? – раздраженно буркнул он.
– Потому что ты делаешь только то, что тебе хочется. И особо не считаешься с мнением других. Захотел снова влюбить меня в себя и отбить у Виталика – пожалуйста. Захотел весело провести время – нашел эту курицу Олесю. Захотел – переспал. А теперь ребенка ты не хочешь, быть с Олесей ты тоже не хочешь, а хочешь, чтобы у нас все было по-старому. Это ли не эгоизм?
– И без твоих философских изречений сейчас тошно, Ершова, – он уронил голову на колени и закрыл ее руками.
– Не понимаю, что ты хочешь сейчас от меня?
– Ну, во-первых, я просто хотел, чтобы ты знала.
– А во-вторых?
– А во-вторых… Ты же умная, Ершова. И наверняка скажешь, что мне делать дальше. И как поступить.
Я вновь посмотрела на Димку. Рядом со мной на белом пластмассовом лежаке сидел уже не уверенный в себе молодой мужчина, а растерянный пацан со встревоженным взглядом. Можно было подумать, что он только что получил двойку по годовой контрольной и теперь не знает, как сказать об этом маме. Эх, а ведь на самом деле все куда серьезнее. Знать бы тогда, еще во время учебы в школе, что впереди нас ждет кое-что пострашнее плохих оценок…
– Я думаю, первым делом нужно поговорить с этой Олесей еще раз, – наконец, медленно сказала я. – Потребовать от нее каких-то доказательств этой ее беременности. Тот же тест. Хотя… Вторую полоску можно дорисовать фломастером. Или прибегнуть к помощи беременной подруги. Или и вовсе купить тест с двумя полосками.
– А что, такое тоже продается? – удивился Димка.
– Ты как с другой планеты, Колесников. Конечно, продается. Ты даже не можешь себе представить, сколько папаш на самом деле воспитывают чужих детей.
– Офигеть…
– Офигеть, – согласилась я. – Так вот. Как минимум – тест. А желательно вообще отвести ее на УЗИ, чтобы убедиться, что эта курица, то есть твоя Олеся, на самом деле беременна.
– А что, может быть, что нет?
– Представь себе. Как-то скоропалительно у нее все получилось. А ты вообще по срокам прикидывал? Все сходится?
– Да фиг его знает, Ершова, я же ничего в этом не соображаю…
– Ну да, ну да…
– Я серьезно. Первый раз, блин, оказался в такой ситуации. Как из сериала.
– Ага, причем очень скучного и дешевого.
Возникла неловкая пауза.
– Насть, ты не думай… Все, что я тебе говорил до этого – это не пустые слова. Я правда не хочу с тобой расставаться. Давай подумаем, как правильнее всего решить эту идиотскую ситуацию… И будем дальше спокойно жить вместе. А может быть, денег ей дать?
– Денег? Зачем?
– Ну… Это…
– Нет, Колесников, денег ей точно давать не надо, – покачала головой я. – Во всяком случае, пока. Ты знаешь что… Позвони ей. Позвони, скажи, что вам нужно поговорить. Встретиться. Предложи вместе сходить на УЗИ. Если она на самом деле беременна – побежит с радостью. А если нет – начнет искать отмазки и вешать тебе на уши лапшу. Смотри на ситуацию трезво и делай выводы.
– Легко тебе говорить, – покачал головой он.
– Вообще не легко, вот поверь. Потому что я люблю тебя, Колесников. Люблю до чертиков. До сумасшедшего взрыва внутри. И переживаю эту ситуацию еще глубже и сильнее тебя.
Димка молчал.
– Ладно, мне давно пора возвращаться в кафе, – сказала я, вставая и отряхиваясь. – Амир наверняка меня уже потерял. Отпросилась всего на несколько минут, а в итоге просидела тут с тобой чуть ли не целую вечность.
– Спасибо, Ершова. Чтобы я без тебя делал.
– Без меня ты бы здесь вообще не оказался, – криво улыбнулась я, повернулась и зашагала в сторону кафе, стараясь сдержать бешеный стук сердца о грудную клетку и подступившие к глазам жгучие слезы.
**
Вечером, когда я вернулась с работы, Димки нигде не было. Я дважды обошла дом, осмотрела сад, заглянула и в работающий неподалеку магазинчик. Ни следа. На телефон он тоже не отвечал. Сколько бы я ни звонила – механический голос робота, звучавший из трубки, твердил свое: «Абонент вне зоны действия сети». Нет слов.
Появился он только ближе к полуночи. Ну как, появился… Димка практически не стоят на ногах. Он был мертвецки пьян. Таким я его за все то время, что мы живем вместе, не видела ни разу. Да, мы, бывало, частенько после работы устраивались на кухне с бутылочкой вина. Но чтобы вот так…
Стащив с себя кроссовки и бросив висевшую на плече маленькую спортивную сумку на диван, Димка, пробормотав что-то нечленораздельное, поплелся в спальню.
Да уж, похоже так он решил отметить новую жизнь. Хотя в чем-то я его понимаю. Оказавшись в такой ситуации, поступила бы точно также. Хотя вообще пью нечасто и немного.
Идти за Димкой в спальню совершенно не хотелось. «Переночую здесь, в гостиной», – решила я, оглядывая комнату. Небольшой уютный диванчик, стоявший перед телевизором, идеально подходил на роль временного пристанища. А в комоде, который удачно расположился в углу, как раз хранилась пара лишних подушек и пододеяльников.
Наскоро разложив диван, я потушила свет и включила телевизор. Бездумно переключая каналы, остановилась на каком-то кулинарном шоу. Команда, состоявшая из одних только девчонок, готовила какой-то аппетитный пирог. Одни участницы раскатывали тесто, другие колдовали над начинкой, третьи подготавливали форму для духовки… Я сама не заметила, как, глядя на эту монотонную работу, стала проваливаться в сон. Разбудил меня сигнал телефона, доносившийся откуда-то сбоку.
Я подскочила и начала вертеть головой в поисках трубки. Звонил явно не мой аппарат – во-первых, в тот момент, когда Димка пришел, я поставила его на вибрацию, а во-вторых, у меня на звонке на тот момент стояла ритмичная мелодия одной популярной зарубежной группы. Здесь же раздалось стандартное и, прямо скажем, довольно противное пиликание – словно трезвонил прямо-таки древний телефончик родом из нулевых.
Оказалось, что мелодия доносится из маленькой сумки, которую Димка зашвырнул в угол комнаты. Я подскочила к ней и резко открыла молнию. Телефон затрещал еще громче. Покопавшись внутри, я извлекла на свет простенький кнопочный аппарат. Оказавшись в моих руках, он тут же замолк. Блокировки на телефоне не было, поэтому, интуитивно клацнув пару кнопок, я смогла увидеть, что номер, который только что звонил Димке, не определился. На экранчике теснилась груда цифр и по самым первым легко можно было понять, что этот номер – крымский.
Ооочень интересно… Я осторожно положила телефон на тумбочку рядом с диваном и вновь опустилась на подушку, задумчиво глядя в телевизор. На экране девицы, наконец, уже доготовили свой пирог и теперь его дегустировал высокий крепкий мужчина. Впрочем, его вердикт интересовал меня сейчас меньше всего. Я напряженно думала – кто звонил Димке в начале первого ночи? Может быть, эта его курица – Олеся? Или кто-то просто ошибся номером? Всякое бывает…
Впрочем, долго маяться в догадках мне не пришлось. Спустя несколько минут телефон пропиликал вновь – на этот раз коротким и еле слышным сигналом. Смс-ка. Дрожащей рукой я нажала на кнопку «Прочитать».
«Милый, ты уже добрался? Все в порядке? Напиши мне, как сможешь. Волнуюсь. И крепко целую тебя!».
Мдаа…С трудом подавив желание сразу же позвонить этой ночной обольстительнице, я отшвырнула телефон в сторону. Потом взяла свой мобильник и задумчиво покрутила его в руках, собираясь с мыслями. Может быть, позвонить маме? Юльке? А может, Виталику? Сейчас, по прошествии времени, я стала понимать, что очень соскучилась по нему. Мне не хватало его спокойного голоса, уверенных интонаций, наших каждодневых посиделок на кухне за чашечкой чая и семейных выездов на природу.
«Настя, ау, очнись, – в ужасе зашептал мой внутренний голос. – Половина первого ночи! Мама и Юлька уже давно спят, а Виталик… Ему точно не стоит сейчас звонить. Подумай сама, что он тебе скажет? А может быть и вовсе обрадуется – ведь ты сейчас оказалась точно в такой же ситуации, как и он несколько месяцев назад. Тебе изменили, тебе горько и обидно. Точно также было тогда и ему…».
В конечном итоге я решительно запихнула свой телефон под подушку, вырубила телик и с головой укрылась одеялом. Несмотря на жару, меня начало знобить.
Интересно, кто написал ему эту смс-ку? Олеся? Получается, она на самом деле беременна и у них все в порядке, а я реально выступаю в роли третьей лишней? Или, может быть, это другая, какая-то новая девушка, о которой я пока не знаю? А вдруг их, этих новых девушек, вообще несколько?
Блииин! Да за что мне все Санта-Барбара!
Глава 7
На следующий день я проснулась поздно. И совершенно неудивительно, потому что в итоге полночи ворочалась с боку на бок, пытаясь осознать весь масштаб катастрофы, в которую загнал меня этот придурок Колесников. Тоже мне, мачо мен! Альфа-самец, покоритель юных барышень! В ту ночь я была так зла, что, казалось, готова была подняться на второй этаж и прибить Колесникова табуреткой.
Впрочем, он с утра выглядел не лучше. Спустился вниз в начале одиннадцатого – бледный, взлохмаченный, с воспаленными красными глазами.
«Так и надо тебе, голубчик», – мстительно хихикнул у меня в голове внутренний голос.
– О, ты дома? – увидев меня на диване удивленно произнес Димка. – Чего на работу не пошла? Заболела? Ты же, кажется, должна была уйти рано утром?
«Вот скотина, еще и расписание мое зазубрил. Наверное, специально для того, чтобы развлекаться тут в мое отсутствие со всякими Олесями», – подумала я, а вслух холодно сказала:
– Угу. Неважно себя чувствую.
– Что болит?
Он плюхнулся на диван рядом со мной и попытался губами дотянуться до моего лба – прикинуть, не горячая ли я. Я только отшатнулась, закрыв голову рукой.
– Не надо, не трогай меня.
– Да ты чего? – поразился он. Подумав минутку, он, видимо, решил, что я сержусь за его позднее появление дома, еще и в пьяном виде. Потому что тут же начал канючить. – Ну, Настюх, не злись, сам не понимаю, что на меня нашло. Ну перебрал немного в баре, там крутой матч был, познакомился с мужиками… Ну что ты в самом деле… Бывает же…
– Можешь от меня отстать? – прошипела я. Села рывком и начала шарить ногами под диваном в поисках тапочек.
– Да с превеликим удовольствием, – хмыкнул Димка, тоже поднимаясь с дивана. – Тоже мне, обиженка нашлась. Твой Валера или Виталик, как его там, что, ни разу в загул не пускался? Был таким нудным и пресным? Если да – тогда я понимаю, почему ты так быстро и при первой возможности свалила от него ко мне…
Пропустив хамство мимо ушей, я молча достала из-под подушки в телефон и уткнулась в него. Зашла в свой профиль в соцсети и от нечего делать начала просматривать новости и фотки друзей и знакомых. Яркие картинки с отпусков и строчки текста прыгали перед глазами, образуя одно большое мутное пятно.
Прожив рядом с Димкой чуть больше месяца, я уже начала понимать, что он совсем не такой, каким казался мне раньше. До этого я видела в нем приятного в общении, романтичного молодого мужчину – безмерно одинокого и с искрометным чувством юмора. Сейчас же идеальный образ рыцаря в блестящих доспехах начал таять, как мороженое на солнце. Я видела в Димке злость, грубость, надменность, пофигизм и эгоизм – жуткое сочетание, от которого бы тогда, в прошлой жизни, с ужасом отшатнулась бы. Но, как договорится, добро пожаловать в реальность, Настюха. Этот человек – тот, которого ты выбрала вместо своей семьи. Тот, кому отдала свое сердце, всю себя.
Хотелось плакать. Воспользовавшись тем, что Димка пошлепал на кухню, я, мигом натянув шорты и шлепки, выскочила в сад. Солнце уже припекало. Мимо нашего забора, по узкой улочке, спешили к морю курортники. Первой решительно шагала пышная дама средних лет в большой красной шляпе, напоминавшей мексиканское сомбреро. Шляпа была в мелкий белый горошек и от этого женщина очень походила на крупный мухомор. За ней волочился тщедушный мужичок в кепке, которая придавала ему сходство с таксистом. Видимо, муж – потому что дама то и дело обращалась к нему, называла «Альбертиком» и возмущалась ценами на фрукты, жилье и «вообще на все».
– Нет, Альбертик, ну ты подумай, кукуруза – 150 рублей! Откуда, вот скажи мне, откуда такие цены! Когда точно такая же кукуруза на рынке – 40-50 рублей!
– Так ведь там же она еще сырая, милая, – попытался вступиться за несчастную кукурузу Альбертик. – Ее еще не сварили. Она без соли и без масла.
– И что! – Дама остановилась посреди улицы, недоуменно взглянула на Альбертика и всплеснула руками. – Сколько стоит тот кипяток? А соль? И масло в воду тут никто тебе не добавляет – это тебе не кукуруза, которую я дома варю!
– Ну да, – осторожно согласился с нею мужичок. – Так как ты готовишь, милая, меня ни в одном ресторане не накормят!
И, словно в подтверждение своих слов, поцеловал кончики пальцев.
Дама польщенно зарделась, отчего ее лицо почти сравнялось по цвету со шляпой. Славная парочка продолжила свой путь. Чем дальше они отходили – тем тише становились восклицания женщины, а робкие ответы Альбертика так и вовсе совсем скоро утонули в шуме проезжающих мимо авто.
Не знаю, почему, но подслушанный диалог внезапно поднял мне настроение. Плакать расхотелось. Показав мне эту парочку, Вселенная словно говорила: «Вот так, Настюха, должны выглядеть нормальные отношения! Они вместе явно не первый год – и с какой нежностью, каким трепетом этот Альбертик относится к своей спутнице! Называет ее «милой», сыпет комплиментами, тащит за ней пляжную сумку, набитую кремами от загара, водой и пахучими крымскими персиками…
А что у тебя? Самодовольный павлин Димка, решивший охмурить как можно больше девчонок, пока тусуется здесь, в Крыму? Оставшийся за тысячи километров Виталик, который правда тебя любит? Дашка, в конец обидевшаяся на тебя… Уже пора включать голову, мать, тебе не 15 лет и любовь твоя – хоть и первая, но такая ядовитая… Пора выныривать из этого моря чувств и следовать к берегу. Туда, где тихо, спокойно, сухо и тепло.
– Настя, я уехал, – внезапно раздался голос Димки откуда-то со стороны забора. Я машинально посмотрела туда. Одетый в шорты и футболку, с давешней сумкой на поясе, он махал мне рукой от калитки.
– Ты далеко? – стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более холодно и равнодушно, проговорила я.
– Надо смотаться в Феодосию, посмотреть кое-какие детали для лодок, Михалыч попросил. Возможно, вернусь к обеду.
– Удачи.
– Тебе тоже счастливо оставаться, – хмыкнул он, выходя за ворота и клацая брелком сигнализации. Его «ласточка» тут же весело заморгала, приветствуя хозяина.
Дождавшись, пока машина Колесникова скроется за поворотом, я быстрым шагом вернулась в дом. Опрокинув залпом баночку холодного питьевого йогурта и сменив шорты и футболку на легкий сарафан, я подхватила свой рюкзачок, заперла дом и направилась в сторону лодочной станции. Чувствовала, что мне непременно нужно поговорить с тем самым Михалычем, у которого работал Димка. Выспросить у него все про эту курицу Олесю и попросить ее контакты. Поговорить с ней еще раз, но теперь уже по своей инициативе. И понять, наконец, что мне делать со всеми этими приколами и как жить дальше. Хотя в душе уже поселились смутные сомнения насчет нашего с Димкой счастливого будущего…
**
Михалыч оказался крепким справным мужиком в джинсовых бриджах и клетчатой рубахе с короткими рукавами. Он сидел прям на песке, склонившись над перевернутой лодкой, и задумчиво осматривал ее днище. Только подходя к мужчине, я осознала, что даже не помню, как его зовут. Михалыч и Михалыч. Но нельзя же так обращаться к незнакомому человеку…
– Добрый день, – тихо кашлянула я, подойдя к Михалычу вплотную. Он поднял голову от лодки и с удивлением посмотрел на меня.
– Добрый, коли не шутишь, – откликнулся мужчина.
– Простите, вы – начальник лодочной станции?
– Я. – Он встал с песка, отряхнул бриджи и протянул мне колкую от песка руку. – Игорь Михайлович.
– Очень приятно, Настя…
– И кто вы будете такая, Настя? Откуда приехали? Нешто хотите на лодке покататься?
– Не совсем… – я огляделась в поисках более подходящего места для разговора и заметила небольшой закуток. Здесь, под навесом, в окружении старых прохудившихся лодок и весел, стояла выкрашенная белой краской деревянная скамеечка, идеально подходившая для уединенной беседы. – А можем с вами переместиться вот туда? Мне кажется, там говорить будет более комфортно.
– Как скажете, – не сводил с меня удивленного взгляда Михалыч.
Наконец, мы расположились на скамейке, вытянув ноги и подставив лицо жаркому летнему солнцу.
– Так что вы хотели от меня? – снова спросил Михалыч, которого, судя по всему, с каждой минутой охватывало все большее любопытство.
– Я хотела поговорить с вами по поводу Олеси.
– Олеси? – удивленно поднял брови он. – Кто это?
– Ну как? – тут пришел черед удивляться мне. – Олеся, ваша племянница, если я не ошибаюсь. Такая темненькая.
– Вы что-то путаете, девушка, – покачал головой Михалыч. – Я один у мамки с папкой рос, без сестер и братьев. И никаких племянниц у меня нет.
– Но как же… Она ведь сама ко мне приходила… Сказала, что племянница… Ничего не понимаю.
– Погодите. Давайте с самого начала, Настя. Кто вы и зачем я вам понадобился?
– Мой… Мой гражданский муж, Дима Колесников, работает у вас на лодочной станции.
– Да, вот это правда. Есть у меня такой работник. Руки у него – золотые, все может, вот прямо все! Так помог мне перед началом сезона, так помог… И сейчас продолжает. Единственное что, попросил неделю отпуска.
– Когда? – удивилась я.
– Да вот пару дней назад приходил. Ну я и дал – что уж там, если надо – значит, надо. Пока и один справляюсь.
– То есть, говорите, ни про какую Олесю вы не слышали…
– Нет, Настя, вы меня неправильно поняли. Я всего лишь сказал, что у меня нет такой племянницы – Олеси. А вот к Дмитрию девушка с таким именем несколько раз приходила. Она у нас тут работает недалеко, на рынке, всякими товарами для курортников торгует – круги там, зонты, шляпы, всякое такое. И выглядит точно так, как вы ее и описывали – темненькая, молоденькая.
– Ничего не понимаю, – покачала головой я.
– Э, милая, я и сам уже ничего не понимаю. Только то, что я сейчас кого-то, наверное, очень сильно подставил.
– Да нет, наоборот. Спасибо вам за помощь, – сердечно поблагодарила я, поднимаясь со скамеечки. – А где, вы говорили, находится этот рынок с товарами для курортников?
– А вот как выйдешь за ворота станции – идти вперед метров двести, а потом – первый поворот направо. Там будут такие дощатые белые павильончики – мороженое, хот-доги, шмотье, ну и товары эти курортные там же. Вот там она и работает, Олеся.
– Еще раз спасибо, – пробормотала я, пытаясь унять рой мыслей в голове.
– Да было бы за что. – Михалыч пытливо посмотрел на меня, словно пытаясь угадать что-то по моему выражению лица. – Ты не стесняйся, обращайся, коли возникнет надобность. И приходи, дам лодку покататься. У меня знаешь какие красавицы есть!
– Непременно приду, – пообещала я и решительно зашагала в ту сторону, куда указал Михалыч.
Пазл в моей голове, наконец, начал складываться. Эта Олеся врет на каждом шагу – вначале про Михалыча и ее родство с ним, теперь про беременность. Держу пари, что и про погибшего в аварии жениха она мне просто начесала. И вообще не исключено, что Олеся и вовсе не питает к Димке никаких чувств, просто хочет захороводить видного мужика. Здесь у них, в Щелкино, с ними напряженка – одна половина уже нашла себе дам сердца, вторая – беспробудно пьет. А тут Димон. Партия, что надо.
Я и сама не заметила, как преодолела путь до рынка. Уже увидев вдали симпатичные деревянные павильончики, сбавила шаг и попыталась отдышаться. Надо подумать, что и как сказать этой курице. Я была полна решимости докопаться до правды и разобраться и с этой мифической беременностью, и с ее отношениями с Димкой. При упоминании его мое сердце еще сладко трепетало. Оно не пускалось крутить сальто, как раньше, больше не дрожали ноги, но свою связь с Димкой я продолжала ощущать. И понимала, что, скорее всего, еще люблю его. Уже не так слепо и страстно, как пару месяцев назад, но люблю. И эти отношения, как гигантские волны, накрывают меня с головой, не давая вынырнуть наружу.
Олесю я увидела почти сразу же. Она стояла у прилавка в своем нарядном платьице и демонстрировала моей давешней знакомой – спутнице Альбертика, даме в большой красной шляпке – местный сувенир, кораблик в бутылке.
– Ах, какая красота, какая искусная работа, – восторгалась женщина, не отрывая от кораблика взгляд. – Альбертик, ты только посмотри!
– Конечно, милая, очень красиво, – послушно соглашался с ней мужичок.
– Возьмем, да?
– Обязательно возьмем. Будем смотреть на него холодными зимними вечерами и вспоминать наш отпуск.
– Да, Альбертик, ты прав! А давай еще Люське с Ванькой такой же купим, как считаешь?
– Ничего не имею против.
– Девушка, заверните нам два кораблика, – царственно заявила дама, метнув быстрый взгляд на Олесю. – Нет, давайте лучше три! Третий у вас есть?
– Простите, осталось всего два. Но я могу узнать про третий у начальника, – вежливо отметила Олеся, ловко упаковывая сувениры. Меня она еще не заметила. Лишь в тот момент, когда она протянула руку за деньгами, взгляд девушки упал на меня. Она засуетилась.
