Там за туманами. Балтийские грёзы. Часть 1
– Что за амфоры с рыжьём, откуда они и кто хозяин? – не успокаивался Пётр.
– Чёрные копатели надыбали.
– Какие такие копатели, я их всех до одного, не только по рожам, но и по именам знаю, шлак один, а не люди. Их приваливает в шурфах, всё равно пьяные лезут, кто там мог бы удержать такое в секрете, да они уже на следующее утро стали бы высыпать это всё в ближайших ломбардах. Что-то не то ты лепишь.
– Не из Керченских. Из новых, из Краснодарских. Они по бойчее наших будут, у них ко всему снаряжению есть акваланги и насос. Получается наподобие мини земснаряда. Работают как на берегу, так и в прибреге. Подняли две амфоры с золотыми монетами, по их словам уже скоро год, как нашли, но боятся выходить сами на покупателя и резонно боятся, как вы понимаете. Место, где нашли, тоже не открывают, они вообще очень осторожные. Я то им ни друг и ни родственник, просто держусь всегда в одиночку, вот они ко мне и присмотрелись на одном из слётов в Киеве. Сразу почувствовал, ребята хотят что-то предложить, но не решаются и повел себя попроще, чтоб потянулись. И они, таки показали мне одну монетку. Это был золотой Ауреус Тиберия, от состояния я потерял дар речи. Состояние – шесть. Ну я харю чайником, дескать неплохая монета, но для меня лично нужен вал, так как я больше торгаш нежели коллекционер. Ну а дальше дело техники, не давил на ребят, наоборот больше рассказывал про всякие тонкости, советовал им быть поосторожнее, короче проявлял отцовскую заботу, в тоже время намекая, что как скупщик, я тут основной и если не хотят иметь неприятности, пусть никому ничего не показывают и не рассказывают. Только на третьем после этого слёте они признались мне, что подняли это с запечатанными амфорами, как будто я и сам не видел. Такое идеальное состояние в открытом грунте просто исключено, в воде естественно тоже. Какой-либо реставрацией тут даже и не пахло, поэтому налицо хранение в бескислородной среде.
Мне легко было молоть языком так, как я действительно познакомился с такими ребятами и всё именно так и было, просто масштаб гораздо скромнее. Я хотел когда-нибудь выйти на этот канал поставки, наладив свой сбыт, что само по себе было смертельно опасно, в самом прямом смысле.
– Как ты с ними держишь связь, – у Петра глазки всё-таки горели, – может они тебя лохуют, что-то много непоняток, новички не могут с таким размахом работать, а если не новички, то знали бы что делать, не исключено, что за ними уже идёт слежка или они подсадные утки.
– Не исключено, но игра стоит свеч и если вы не в доле, то я буду искать другие пути или проще говоря, человека с деньгами.
– Ты не сказал, как держишь с ними связь.
– А я и не должен никому отчитываться, но тебе Петя скажу, коль скоро мы, наверное, будем таки партнерами, у меня есть их абонентский ящик. Последняя встреча, где была достигнута договоренность о том, что я прикуплю первую небольшую часть клада, была как раз набита по телеграмме на этот ящик. И в дальнейшем буду покупать по мере реализации, так я им посоветовал, сказав, что будет безопасно, хотя ребята молодые, хотят всего и сразу, боюсь, ведут ещё где-нибудь переговоры.
– Конечно ведут, ну ты даешь, Юра! Как ты смог так оплошать, тебе сразу надо было мне рассказать об этом, друг называется, – опомнился Саша, – уже всё было бы по местам.
Ты смотри, уже опять друг, Саша всё-таки ещё тот уж, без мыла лезет. Интересно, какое место он определил этим мнимым пацанам, страшно подумать какое, да и моё, я думаю, где-то там, невдалеке.
– Э-э, господа хорошие, а ничего, что я здесь сижу у вас в гостях? – очень по делу и вовремя подал голос Сергей, давая мне время для сочинения следующей части истории. Лишь бы он не переусердствовал.
– Ничего, Серенький, осваивайся, будь как дома, скоро стол накроют, потерпи.
И обращаясь к Саше с Петром, я продолжил.
– Короче, перед самым Херсоном у меня была встреча в Симферополе с ребятушками, где договорились, что к концу этого месяца, максимум началу следующего, я еду в Краснодар для отбора первой партии монет и определения их окончательной цены. Предварительная – пятьсот баксов за Ауреус такого состояния, как тот, который я видел. Вы же понимаете, что это значит, эти ребята не до конца догоняют масштабы катастрофы, но там есть много чего другого, и конечно же я буду торговаться ещё и за опт.
Я блефовал по полной, мне уже стало легко. Сейчас главное, чтобы Пётр быстро выразил общественности сомнение по поводу отправки меня на нары, а к нему всё-таки прислушиваются, нашёл бы мне серьёзную отмазку за Херсон и всё оставалось бы на прежних местах, так как на мою работу не поставишь кого попало и замену надо готовить тщательно. Напротив, чтобы проехаться ветерком на поезде до границы, много ума не надо и конечно же человека найти будет гораздо проще. Тем более, что до следующего аукциона время ещё оставалось.
Конечно же он понимает, что я ему крайне необходим. Я возьму на себя все риски, связанные не дай бог с законом и ещё более не дай бог с Гурамом. Ну никак без меня не обойтись в случае, если до того дойдёт всё это. Тогда Пётр просто морозится и говорит, что ни причём, все стрелы на него перевёл я, потому что решил отомстить за что-нибудь и опорочить его честное имя. Ну и конечно же без меня, самой сделки не может быть и он так и не узнает, где находится клад.
– Всё это слишком просто и красиво, чтобы быть правдой, – задумчиво проговорил он, – как ты хочешь потом проходить границу с таким товаром, её сейчас проходить труднее, чем западную? Да и где гарантия, что там не примут со стволами или наручниками?
– А вот для этого у меня и будут союзники в лице Петра и Саши, кстати сказать, очень головастые ребята и с огромными связями на всём пост советском пространстве, думаю, что я им и поручу все процедурные вопросы.
– Как ты уже достал своим плоским юмором и кто может тебя выдержать больше десяти минут.
– Так вы, зайчики мои, терпите меня уже битый час, то-то май френд злится, что процесс тормозите, не ровен час, гонг ударит на второй раунд. Кстати материал здесь, конечно и естественно отчет у меня не готов, я обычно готовлю на начало месяца.
Я воспользовался тем, что Саша был немного в стороне и потянул его за руку, он сразу всё понял.
– Так а какой смысл сейчас отчитываться, просто мы боялись, что ты забухал и не дай бог посеял всё. Так же Петя?
– Так же, так же, – скривившись буркнул Пётр, – пусть всё равно покажет материю, а то может бомжи уже давно бухают за здоровье античных императоров, вернее, за упокой души.
Это он напоследок решил оставить своё слово последним. Я его уже хорошо знал и с готовностью предоставил это слово. Молча, полез под кровать, вытянул мешок, из мешка вынул большую полосатую сумку – «мечту окупанта», а уж из неё достал три дипломата с кляссерами и две иконы (доски) завернутые в несколько слоев плотной материи.
Краем глаза я всё время следил за Григорием, всё-таки молодой и здоровый, он приходил в себя, так что хоть с остановками и потихоньку, но ехать сможет. Всё, как в том анекдоте про ручки тоненькие, ножки тоненькие: «Ты хоть ходить можешь? – Могу. – Ну и иди на х……».
Петр мельком взглянул на товар, можно подумать он знал, чего и сколько там должно было быть.
– Завтра ждем тебя в Одессе и без фокусов.
– Никак не получится, послезавтра меня ждут в Харькове, а это, если ты хорошо знаком с географией, в другом конце нашей необъятной страны.
– Ой, блин, я уже больше не могу. Саша, где ты его надыбал? Эй ты, горе боец, ехать можешь?
– Да, – с готовностью приподнялся Гриша и тут же его начало рвать.
– М-м, да-а. И что будем делать, я то водительское с собой не брал. Понабирают детский сад, бляха!
– Нет-нет, это я просто что-то съел, а так ехать смогу, если станет плохо, остановимся, два пальца суну в рот и опять поедем.
– Тебе надо сунуть не пальцы и не только в рот, – прошипел Пётр.
Я понимал, что это самое обычное сотрясение, но удерживать по известным причинам не стал. Проводил их до машины, пожал руку Саше, протянул руку и Петру, он очень нехотя ответил на пожатие, понимая, что в конечном итоге проиграл этот поединок и всё же решил напоследок отыграться.
– Ты наверное ещё месяц будешь вонять этой блевотиной, которая разит от твоих друзей и подруг.
– Мои друзья хоть не в балонии,
Зато не тащуть из семьи,
Блевоты запах от Григория,
А это всё друзья твои.
И глядя со смехом на несчастного Гришу, совсем уж трезвым голосом спросил:
– Да, кстати, не звонили тебе на счёт визы, уже должна быть, по идее.
– По-моему там отказ по тебе, это не точно, но скорее всего.
Вот тварь, неужели сможет устроить мне отказной штамп в загранпаспорте. Ну да ладно, всё, что ни случается – к лучшему.
Вот на такой полу мажорной ноте мы и расстались.
Битому не ймется
Все шло своим чередом ближайший месяц и даже немного больше. Я по-прежнему блефовал напропалую. Заграничный паспорт, как ни странно, мне отдали с визой, но только одноразовой, в Вену поехал кто-то другой, хотя повод для волнения сохранялся, вдруг что-то не срастётся и всё по новой.
Но вот, наконец пронеслась весть о происшествии на границе, о том, как пострадал какой-то коллекционер, перевозивший антику на большую сумму, и что теперь, скорее всего затянут гайки и надо быть осторожнее в разы иначе можно попасть под анти контрабандную компанию, которую в таких случаях по директивам спускают сверху вниз. Я вздохнул с облегчением и подумывал только о том, как погасить визу.
Ехать надо как всегда, сочетая приятное с полезным. Приятное – потому что ни разу не бывал в Австрии, полезное – так как надо искать самостоятельный выход на сбыт. Человека, который в основном осуществлял приём материала, шедшего с нашей стороны, звали Митко. Вот пожалуй и всё, что мне было известно по теме.
Я понимал, что с ним то и нельзя было пересекаться, он, скорее всего, не станет менять коней и сдаст меня или здесь, или там. Самое сложное заключалось в том, что я не знал его в лицо, хотя кое-какие признаки все же были, он неплохо говорил по-русски, кроме того был в очках и полный. Скорее всего инкогнито Митко бывал на киевских тусовках, так что мы могли друг друга видеть, что ещё больше усложняло дело.
Пётр с Сашей торопили меня с новыми знакомыми, настаивая, что бы я их засветил. И я не видел причин, по которым можно было бы им отказать.
В конечном счёте можно было послать всё это куда подальше, но бизнес приносил хорошие деньги, лучшие, чем любые моря и реки вместе взятые. Так опрометчиво, я – глава семейства из четырёх человек, поступить, как мне тогда казалось, не мог и поэтому продолжал свой блеф, хотя начинал готовить почву для соскока.
Это гораздо позже, уже через несколько месяцев, сидя в вагоне, который гнал меня в Калининград навстречу неизвестности, я понимал, что заигрался тогда и что обыкновенная жажда наживы чуть не стоила мне жизни и не только мне. Но об этом немного позже.
К нашим баранам или со свиданьицем
Сейчас же вернёмся в плацкартный вагон поезда Харьков – Калининград, где ваш покорный слуга, томимый головной болью, тошнотой и пост запойной депрессией, перемещался на северо-запад европейского континента, медленно и уныло удаляясь от того, что было, но стремительно и бесповоротно приближаясь к тому, что будет (красиво, точно писателем стану).
Поезд прибывал ближе к полудню. За ночь прошли три границы, соответственно шесть пропускных пунктов, на двух из них меня раздевали до трусов. Интересно, за кого таможенники меня принимали? Хотя может быть мой недавно свернутый на бок нос их не вполне устраивал, очевидно они думали, что от человека с такой формой носа ничего хорошего ожидать не приходится, а может просто белорусское, равно как и литовское любопытство толкало на подобные тренировки скучающих таможенников. Ну, словом, ночь весёлая была.
Что касается моего носа, то в течении жизни его форма претерпевала различные метаморфозы ввиду нестандартности мировоззрения и некоторой сложности характера. Но в этот раз изменения были достаточно внушительными и, конечно же, требующими хирургического вмешательства, так как сломаны были и перегородки, и наружные кости.
Ну вот и вокзал. Выхожу на перрон.
– Вы Юрий?
– Ес ай эм, – отвечаю.
Ко мне подошёл молодой парень лет тридцати и женщина лет пятидесяти с лишним, приветливо поздоровавшись парень взял чемодан и мы с дежурными любезностями и расспросами отправились на привокзальную площадь, где нас поджидал старенький ГАЗ 2410, совершенно антикварный для этих мест автомобиль. На нём и поехали дальше.
Уже по дороге я понял, что меня принимают не совсем за того, кем я являюсь на самом деле. Вадим зарисовал меня, как человека, делающего деньги из воздуха, в прошлом моряка, который не прочь сходить пару раз в рейс, если масть пойдет. А вообще, я приехал помочь пережить плохие времена и направить в нужное русло бизнес этих горе предпринимателей, проще говоря, прибыл чуть ли не консультантом по обогащению с помощью подручных средств. Дома же я изнывал от скуки и ничегонеделания или попросту «кипел в бездействии пустом». Да и семья у меня уже в печёнках сидит, вот и вырвался на свободу.
Я был настолько обескуражен подобной постановкой вопроса, что не смог внятно и аргументировано опровергнуть подобные заблуждения, да и не было уже никакого смысла. Да, Вадим, увлечённый желанием помочь одновременно и мне, и своим друзьям, решил свести всех в одной квартире, а там будь, что будет, видимо он считал, что все неувязки и противоречия рассосутся сами собой.
Мы подъехали к длинному двенадцатиэтажному дому, поднялись на седьмой и оказались внутри довольно уютной трёхкомнатной квартиры. Обстановка была какая-то до боли знакомая, потом до меня дошло, что это был вариант квартиры, принадлежавшей моряку с очень большим цензом плавания, со всеми сопутствующими атрибутами. Те же слоны, те же ковры, те же гарнитуры и прочее, даже посуда и сувениры те же. Как будто и не было вовсе этих двенадцати тысяч километров с востока на запад, а так же этих двенадцати лет, что я на берегу. Дежавю, ни дать – ни взять.
А вот и главный мореман.
– Николай, – представился мне коренастый мужчина лет шестидесяти, подавая ещё довольно крепкую руку.
Если бы мне не было достоверно известно, я всё равно определил бы в нём «деда». У опытных старших механиков, как и у капитанов, в подавляющем большинстве спокойный, уравновешенный, я бы сказал не бегающий взгляд. Но у деда, как правило, меньше отрешенности в том же взгляде, именно поэтому стармехи смотрятся более человечнее, чем «мастера», хотя это очень субъективно и вовсе не значит, что так оно и есть.
– Ну что Раиса, давайте за стол, по русской традиции. У тебя я знаю всё уже готово, да и склянки давно пробили. Сергей, раздвигай стол, сядем в зале.
– А тебе лишь бы шар залить побыстрее, других мыслей у тебя нет, – не известным мне до этих пор голосом сказала Раиса.
Пока ехали интонации преобладали иные, да, видимо не всё гладко в отношениях между супругами. За столом долго вели неспешный разговор о том, о чём могут говорить незнакомые люди, с той лишь разницей, что в очень сжатые сроки у нас были большие перспективы стать довольно близко знакомыми, поэтому осторожничали усердно и это ощущалось во всём.
Так длилось примерно около полутора часов, пока не опустела вторая бутылка и не откупорилась третья. Под хорошую закуску водка, надо сказать довольно сносная, шла как по маслу.
Я первый не выдержал и попытался перевести разговор в нужное мне русло. Заговорил о Владивостоке, о том, как скучаю по морю, как в этом самом море провел лучшие годы своей жизни.
Особого отклика со стороны присутствующих моё выступление не возымело и уже через несколько минут я очень пожалел, что заговорил об этом в столь превосходных степенях, ничего не подозревая о той скрытой, до предела натянутой пружине, затаившейся внутри этой семьи.
Буквально десяти – пятнадцати минут монолога Раисы Львовны хватило, чтобы понять, как опасно трогать эту тему в их доме вообще. Я так же понял, что Николай Петрович дедом был только на судне, дома он салага, а их сын Сергей, который успел после средней мореходки сходить пару рейсов на рыбаках механиком – наладчиком и вовсе шнурок, не имеющий права голоса. Есть ещё и дочка, но она сбежала в Америку по гринкарте, «стерва», и когда она промотает последние деньги и будет умолять Раису Львовну о пощаде, то пощады не будет. И вообще в этом доме есть только один нормальный человек – это маленький комнатный пёсик по кличке Гордей.
– Иди сюда, мой Гордеюшка, я так тебя люблю, ты единственная моя отрада, – целуя Гордея прямо в слюнявый нос, говорила Раиса.
Я на всякий случай прикрыл глаза. Нет, не из-за брезгливости, но всё-таки водка, какая бы хорошая она она ни была, остаётся водкой и могла пойти обратная смычка, глядя на такие любезности с Гордеем.
– А вы, два идиота, совершенно без мозгов и голова вам нужна в той лишь связи, что на ней есть рот, дабы пить и жрать! Кушай, кушай, Гордеюшка, это мама не тебя ругает. И если бы не деньги, которые я умудрилась за все эти бездарные морские годы сохранить и хоть как-то протолкнуть в дело, сидели бы вы на мусорных баках, как вороны в ожидании очередной порции отходов. Мой мальчик, он любит свою мамочку, вот как он её любит, – я опять прикрыл глаза.
В следующие несколько часов я узнал всё, что пришлось пройти этим людям, после развала флота и страны советов, как таковой. Могла бы появиться полноценная повесть о том, как они открывали собственное дело и как это дело их добивало, доводя до ручки.
Обед постепенно перешёл в ужин, выпито было около пяти бутылок, пили все на равных, кроме Гордея, который так и не слез с рук своей хозяйки и принимал самые лакомые куски со стола. Он, как и любое живое существо, быстро понял, что здесь он второй по значимости и вёл себя, надо сказать, просто отвратительно. Удивительно, как же всё-таки собаки похожи на людей в своих повадках? Или люди на собак…? Вопрос из области философии, поэтому лучше не будем.
Тут же я понял, что к флоту никто никакого отношения уже не имеет. У Николая вахта на гаражах и шабашки, связанные с ремонтом авто, у Сергея с напарником изготовление несложной кухонной мебели под заказ в тех же гаражах и денег он зарабатывает не мало, но куры денег не клюют, потому что он им не даёт.
Когда я выложил концепцию своего приезда в их город, они были немало удивлены, но тут же, каждый в отдельности, выразил решимость помочь мне уйти в море уже завтра, на худой конец – послезавтра.
Раиса Львовна всё время повторяла, что такой интересный молодой человек не должен идти в море и тратить там свою жизнь на глупую болтанку где-нибудь на ржавом корыте и что на свете есть много интересных дел, чем, по её мнению, можно было бы заняться.
Для меня же всё стало окончательно ясно, никто мне здесь не поможет уйти в рейс, попробую сам, хотя, конечно же, не буду отказываться от неуклюжих попыток помощи со стороны этих очень даже милых людей.
Было уже около восьми, когда была допита шестая бутылка. Все говорили по слогам за исключением Сергея, который ничего говорить уже не мог. Я тоже излагал не очень разборчиво и связно, мечтая скорее упасть в люлю, так как и без того всю ночь тренировал «отбой – подъём 45 секунд». Стол решили не убирать и это было правильное решение. Я заснул, не раздеваясь, на диване в этом же зале. Последнее, что я услышал сквозь дремоту:
– На этом ржавом корыте, в какое-то море!? Что за чушь! Никаких морей!!!».
Солнце вышло из-за ели, а бичи ещё не ели
Утро начинается с рассвета, так, во всяком случае, поется в одной старенькой песенке про целину. Но это было точно не про моих новых знакомых, так как в нашем случае, оно началось в обед и было довольно хмурым и молчаливым. Хотя минут через пятнадцать – двадцать Сергей заметно повеселел, а за ним вскоре встрепенулся и Николай Петрович.
Это обстоятельство не осталось без внимания Раисы. Тут всё началось по-новой. Брани было, где-то по моим подсчётам, часа на полтора, может даже чуть больше. За это время я допонял то, чего вчера ещё не успел.
В этом доме никто и никогда не перечит главе семьи Раисе Львовне, все отлично понимают, что это будет себе дороже и по сути надо продержаться только до дверей. За дверью для всех наступает другая жизнь, где у каждого совсем иная роль. В этом смысле наиболее последовательным является Гордей. Он всегда и везде второй по списку – в доме, за столом, на улице и даже в машине у него место справа от водителя. А если его выгуливает кто-то другой или он дома остаётся с кем-либо, то соответственно он становится первым, начинает рычать и вести себя зверски, как и положено зверю, хоть и домашнему.
Ну да бог с ним, с Гордеем. Дело в том, что мне надо было как-то переводить вектор внимания к своим проблемам и начинать собственно то, для чего я сюда приехал.
Поэтому очень осторожно я всё-таки спросил Николая Петровича, что он имел ввиду, когда говорил о быстрой возможности уйти в море. На что тот с готовностью вызвался прямо сейчас проводить меня к человеку, который, якобы, всё устроит.
Я конечно же понимал, что это просто короткий путь к тем самым спасительным дверям и с радостью подыграл, подхватив его идею, так что Раисе было уже не совсем удобно, как гостеприимной хозяйке, не отпустить своего супруга для оказания помощи гостю. И после обеда мы всё-таки пересекли границы этой самой двери и вырвались на свободу.
– Неугомонная она у меня, командовать любит. А так вообще добрейший человек, просто множество всяких неприятностей за последние годы изрядно подпортили характер.
– Да я понимаю, у меня нет никаких вопросов по этому поводу, после шикарной жизни жены моряка на хлеб и воду. Очень многие просто ломались и падали на самое дно, а тут ещё хватило сил на преобразования.
– Да какие там преобразования, смех один, хоть и сквозь слёзы. Ей же ничего не докажешь. Возомнила, что всё знает лучше других, может, хоть ты будешь для неё авторитетом, было бы что-то наподобие терапии.
– Это было очень любезно со стороны Вадима направить меня сюда, во исцеление страждущей, где-то я про такое уже читал. Кто-то уже был послан на Землю с такой же миссией. Но, кажется, он плохо закончил, Вы не помните, Николай Петрович, что там было дальше?
Он искренне расхохотался и опять я увидел другого человека, спокойного и уверенного в себе. На мысль пришёл старый морской прикол, еще времен Находки – «солнце вышло из-за туч, выпил бич и стал могуч».
На самом деле Николай был достаточно продвинутым в современной обстановке человеком. Его маленький гаражик со всеми необходимыми атрибутами приносил хоть и небольшой, но достаточно стабильный доход так, как руки росли у него из плеч, а опыт ремонта всевозможной техники был просто огромен.
Начинаем поступательное движение (шаг вперёд и две назад)
В числе его клиентов, оказывается, был высокопоставленный чиновник департамента морского транспорта, через которого он и собирался мне помочь. Николай прямо с проходной гаражного общества позвонил на работу Филипповичу (так звали чиновника) и выяснил, что тот в отпуске уже три дня, вернётся дней через двадцать не раньше. Я подумал, что если не везёт – то с детства и теперь мне точно не отвертеться от бизнес – консалтинга, про который мы вчера весь день говорили. Но вчера мы были пьяные, а сегодня совсем наоборот, хотя ещё не вечер.
И кто внушил Вадиму мысль о том, что я хорошо разбираюсь в вопросах торговли. Нет, конечно я не особенно стеснялся торговать на рынке, будучи фарсовщиком, приходилось заниматься этим делом, когда оно было ещё в не закона, до развала СССР. В этом был даже какой-то кайф или драйв, как сейчас говорят, но что бы аргументировано определить в торгово-закупочном бизнесе направление, по которому надо двигаться хотя бы в ближайшей перспективе, не говоря уже в расчёте на года – это я пас. И никому похоже не понятно, что я полный ноль в таком деле, так как бизнес у меня был строительный, а он имеет свои особенности, никак не связанные с нюансами торговли, ну разве что совсем чуть-чуть. Да и законодательство, как потом выяснилось, на Украине значительно отличалось.
На счет законодательства – это я загнул, аж самому смешно стало. Имеется ввиду, методы обдирания предпринимателей на Украине, особенно на местах, были круче в разы, ну а в России были свои особенности, которых я по известным причинам знать не мог и не стремился, потому что крылышки мои были обожжены на столько, что казалось, никогда я не стану заниматься каким-либо легальным делом.
Уже спустя несколько лет, когда я всё же вернулся к строительной теме, то понял, что в России бизнес возможен и не по причине принятия правильных законов, а благодаря всё той же «оголтелой» коррупции, как это и не парадоксально звучит. Кто знает, тому и объяснять не надо, а кто не знает, тот и не поймет, поэтому не буду заморачиваться на объяснения.
