Убийство по переписке

– Так долго? О чём?

– О вас, – буркнул Мел. – Пересказать?

Кроу помотал головой и нахмурился, скривив губы, будто его угостили какой-то гадостью.

– Она ждёт нас обоих, – добавил Мел чуть веселее. – В среду на следующей неделе. Раньше не сможет. Сначала – похороны Дороти, потом собирается к матери.

– Значит, успеем съездить в Мельбурн, надо разобраться с адресатом. Закажи билеты.

– Но это же старик. Вряд ли Дороти писал он.

– Если так рассуждать, и Дороти не та, кому писали. Хотя теперь есть сомнения.

– Какие?

– Её отравили таллием.

У Мела перехватило дыхание.

– Ого! А Райдер знает?

– Да.

– Значит, работаем вместе?

Кроу неохотно кивнул.

Поезд медленно тронулся и начал набирать скорость. Мел лёг, отвернувшись к стене. Всего через каких-то две минуты его дыхание стало едва заметным.

Кроу сидел напротив с книгой в руках. Ненавистный стук колёс выколачивал из него силы. Долбил и долбил, не давая справиться с болью. Пытаясь её унять, Кроу цеплялся взглядом за строки, но те расплывались, смысл прочитанного ускользал.

Свет ночника резал глаза. Позволив векам сомкнуться, Кроу погрузился в гудящую темноту. Мрачные образы заполняли её, поднимаясь из памяти. Гул стремительно нарастал, становился грохотом взрывов. Сквозь него пробивались вопли людей, их серые лица были измазаны землёй и кровью. Тех, что явились первыми, Кроу знал хорошо, помнил облик каждого до мелочей. Другие – совсем незнакомые – давили бесконечной виной. Лежали вдалеке, сливаясь в грязно-лиловое месиво.

Его трясло. Холод шёл изнутри, усиливался с каждым ударом сердца. Воздух наполнился вонью. Её никак не могло быть в купе, но она вызывала тошноту, делая дыхание мучительным.

Он мог распахнуть глаза, попытаться скинуть видение. Но продолжал покорно тонуть. И всего за миг до того, как оборвётся связь с реальностью, потянул себя обратно. Ринулся сквозь морок что было сил. Не чувствуя смысла, ни малейшего желания вернуться. Боль помогла ему – накатила девятым валом. Он открыл глаза, судорожно вдохнул. Мёртвые лица зависли в воздухе, но свет ночника поглощал их одно за другим.

В эту игру на грани безумия он играл не первый раз. Балансировал на краю внутренней пропасти, создавая иллюзию контроля. Какое-то время это работало. Но война упорно сочилась сквозь запруду, которую он возвёл на её пути. Пытаясь не замечать этого, Кроу отключал эмоции. Жизнь становилась мутной мелководной рекой с унылым течением. И всё же по ней можно плыть, пока не затянет трясина прошлого.

Он прижался затылком к стене, в надежде хоть на секунду ослабить боль и вспомнил слова мисс Гиллард. Тогда, у неё на приёме, Кроу посчитал их странной идеей, какие осеняют врачей, когда вылечить пациента невозможно. Он слышал подобное не раз. Но никто ещё не говорил так уверенно, как мисс Гиллард. Почему бы не сделать то, что она предложила? Хуже точно не станет.

Найти часть тела, до которой не доставала боль, оказалось непросто. Но всё же такая была, и не одна. Пальцы рук почти не участвовали в общей симфонии, если не сжимать их настолько сильно.

Кроу разжал кулаки. Посмотрел на свои ладони, только сейчас осознав, насколько они ледяные. Увидел тёмные полосы – застарелые следы от ногтей. От злости на самого себя его окатило жаром. Продолжит так издеваться над своими руками, о музыке можно забыть! Это его добьёт. Зачем тогда тянуть?

Он сосредоточился на суставах, сгибая и разгибая их – это захватило всё его внимание. Но боль в голове не сдавалась, хотя и стала немного слабее.

Кроу выключил свет и лёг. Провёл ладонью по стене, ощущая её прохладную гладкость. В темноте чувства острее, но, если закрыть глаза, можно опять провалиться. Он сомкнул их, не переставая думать о руках и музыке: та заиграла в голове, следуя движениям по-прежнему гибких пальцев. Кроу перебирал ими, едва касаясь груди.

Колёса стучали и стучали, вагон размеренно качался, минуты лениво текли, сливаясь в часы.

В три пятнадцать ночи поезд остановился на станции. Поспешный топот в коридоре прервал спокойный сон Мела. Какая-то злая мамаша ругалась, подгоняя дочь. Девчонка забыла в купе игрушку и разревелась.

Проводник шёпотом умолял обеих говорить потише.

Мел поднялся на локте, чтобы посмотреть в окно. Глянул на Кроу и полностью проснулся. Он спит! Такого в их поездках ещё не бывало. Обычно уткнётся в книгу и читает всю ночь. Или сидит, окаменев от тёмных мыслей, пока те бродят по его лицу.

А тут нате вам – вытянулся, будто мертвец, руки сложил на груди. Даже истошный плачь девчонки его не разбудил. Испугавшись своих мыслей, Мел прислушался. Вроде дышит… Точно дышит.

Колёса продолжили свой перестук. Мел лёг, уставился в темноту и стал размышлять, но от уютного звука его глаза слишком быстро слиплись.

Ранним утром Кроу и Мел вышли на перрон Спенсер-стрит. Мельбурн, как угрюмый старик, встретил их неприветливым холодом.

Но уже в следующий миг всё изменилось. Солнце полыхнуло на горизонте. Пробежалось лучами по стылой синеве, словно пианист по клавишам, решив сыграть что-то лёгкое и светлое. Сумрак встрепенулся разбуженной птицей и мгновенно исчез, оставив едва ощутимую тревогу.

От яркого света боль в голове Кроу взметнулась, но быстро утратила силу – не исчезла, но стала терпимой.

Мел долго ловил такси. Пока не поймал развалюху, за рулём которой гордо восседал юнец – на вид не больше восемнадцати. Кроу глянул на него с недоверием.

Тот ответил широкой улыбкой.

– Домчу за пятнадцать минут. Не сомневайтесь! Едете?

Кроу кивнул. Выбора нет, если только ждать первого трамвая или отправляться пешком. И то и другое займёт слишком много времени. Он сел на переднее сиденье. Мел устроился на заднем и потёр рукавом стекло – чище не стало, грязь в основном была снаружи.

– Вы у нас впервые? – спросил таксист. – Могу устроить экскурсию. За три часа покажу весь город. Много не возьму. Всего каких-то…

– Трогай! – оборвал его Кроу.

Несмотря на возраст, юнец оказался отличным водителем. Уже через четверть часа они стояли на крыльце дома, адрес которого оставила им Дороти Максвелл.

Нажав кнопку звонка, Кроу прислушался к тишине за дверью. Никто не открыл. Он перегнулся через перила и заглянул в окно. Обстановка полутёмной комнаты была скудной, на всех поверхностях толстым слоем лежала пыль.

Кроу натянул перчатки. Велел Мелу сделать то же самое и, пока мальчишка возился, разыскивая их по карманам, осмотрел раму. Та была очень старой: ткни посильнее – вылетит. Да и весь дом нуждался в срочном ремонте, иначе того и гляди развалится.

Заметив небольшую щель, Кроу достал нож из закреплённых на голени ножен и поднял щеколду.

Мел огляделся и с опаской посмотрел на соседний коттедж, о хозяйке которого упомянула Дороти. Кроу глянул на его окна – занавески задёрнуты. Вокруг тишина: в эти ранние часы, похоже, все спят.

Он проскользнул в комнату и бесшумно спрыгнул на пол. Мел, пролезая следом, зацепил вазу – та с грохотом разлетелась на куски. Засохшие цветы усыпали пол серыми лепестками и листьями.

Мел схватился за голову и зашептал:

– Простите. Я её не заметил. – Он отпихнул осколки ногой, расчищая себе проход.

Кроу посмотрел на них, но говорить ничего не стал. Вряд ли кто-то услышал. Да и не сбегутся же соседи на единственный громкий звук.

В глубине комнаты он заметил секретер и, подойдя к нему, выдвинул все ящики. Там лежали пожелтевшие счета, старые газеты и ворох цветных открыток. Здесь же в беспорядке валялись фотографии. Кроу рассмотрел каждую: ни одного знакомого лица.