Новый документ

Кристофер начал читать и был в восторге. История захватила с первых же станиц.

О Господи!

Что происходит?!

Не иди туда!

Это ловушка!

Как ты мог?

Что?

Где?

Как?

Что будет дальше?

А дальше лицо Кристофера начало меняться – от восторга и восхищения к неприязни и отвращению. Он дочитал до конца главы и закрыл книгу.

И кто даёт все ответы на семидесятой странице?

Возможно, Кристофер еще не был писателем мирового класса, но он понимал, как писать книги. Если читатель говорит: «Я понял!» перед последней страницей, то вы в пролете. И никак иначе.

И хоть Кристофер и не любил читать, но книги помогали ему писать. Как говорят: «Прочитай сто хороших книг, напиши одну»? Кристофер понятия не имел, где взять сто хороших книг, кроме как написать их самому, поэтому вернулся к ноутбуку и начал писать.

* * *

Андрей сидел в своём кабинете. На глазах были очки, а в руках – карандаш. Он что-то методично зачеркивал, обводил и писал. Редактор – он на то и редактор, чтобы зачеркивать, обводить и писать. Андрей с этой работой справлялся отлично.

Будучи относительно молодым, он стал безотносительно успешным. Несколько писателей, которым он помогал, и которых он курировал, стали так известны, что права на издание их книг на английском языке выкупали члены большой пятерки[5 - Большая пятерка – крупнейшие издатели в США: Pengiun, HarperCollins, Macmillan, Simon & Schuster, Hachette.]. Суммы в договорах побили все рекорды, и с тех пор Андрей каждый день слышал вопросы, которые бы хотел услышать Кристофер, – «Как вы это сделали?». Андрей на это обычно отвечал, что ему повезло, но везением там и не пахло. Будучи единственным сыном военных, он часто переезжал. Друзья оставались в других городах, а порой и в других часовых поясах. И только книги и военная дисциплина путешествовали вместе с ним. Они-то и предрекли его судьбу: факультет журналистики, и выковали его талант: распознавать и терпеливо шлифовать талант других. В этом был секрет его успеха и та причина, по которой он продолжал нянчиться с Кристофером. Он был терпелив.

Телефон на столе завибрировал, но Андрей не реагировал. Он спокойно дочитал до конца параграфа и только потом положил карандаш.

– Кристофер? – спросил Андрей. Неожиданный звонок писателя в середине дня удивил его.

– Ты свободен? – голос Кристофера звучал взволнованно.

– Работаю.

– Буду у тебя через полчаса.

– Что-то случилось? Ты же должен быть в офисе?

– Мне нужно кое-что тебе показать.

– Что ж, приезжай. А что… – не успел Андрей закончить, как услышал гудок. Он пожал плечами и снова взял карандаш – терпеливая шлифовка и никакой удачи.

* * *

– Ты хромаешь? – спросил Андрей, когда Кристофер вошёл в квартиру.

– Да.

– Как так вышло?

– Скоро прочтешь.

– Это попало в новостную колонку? – усмехнулся Андрей.

Кристофер не ответил, он уже удалился в дальнюю комнату, кабинет Андрея. Это было единственное место, где писатель чувствовал себя комфортно. Точнее сказать, это было единственное место, где писатель не чувствовал себя некомфортно. Весь этот мрамор и старинные подсвечники напоминали Кристоферу об отсутствии его жизненных достижений. С момента их знакомства, когда они оба были голодранцами, и по прошествии многих лет, редактор превратил свою жизнь в сон, в то время как писатель медленно дрейфовал в кошмар.

По обеим сторонам кабинета шли массивные полки, заполненные современными и старыми книгами, с отдельным местом для тех, которые редактировал Андрей. Посередине стоял старый дубовый письменный стол, темное кожаное кресло подстать дивану и кованый журнальный столик. И все это перед панорамным окном с видом на МГУ и Воробьёвы горы, хоть большую часть времени, равно как и в этот раз, за окном была кромешная мгла. Что поделать, Москва один из тех городов, где утром в ноябре раздвигаешь занавески, а в комнате становится темнее.

Несмотря на то, что кабинет был таким же вычурным и помпезным, как и все остальные комнаты, здесь, в компании великих ушедших писателей и еще живых авторов бестселлеров, Кристофер чувствовал себя уверенно. Он точно знал – всех их постигнет одна и та же участь: забвение. Это произойдет, когда его тень накроет величие всех остальных. И произойдёт это скоро.

Когда Андрей зашёл в кабинет, Кристофер протянул ему несколько печатных страниц. Редактор взял их и направился к своему столу. Он не задавал вопросов и не комментировал. Он надел очки и посмотрел на рукопись.

– Где двойной интервал?

Кристофер осознал, что не удовлетворил эту странную прихоть Андрея. Он не знал, требовали ли другие редакторы двойного интервала (он вообще не знал других редакторов), но Андрей требовал, и обычно получал требуемое. Но сегодня Кристофер забыл об этом и на секунду запаниковал: он вспомнил, как однажды стал свидетелем разговора Андрея с другим писателем. Кристофер тогда даже немного заерзал в кресле от такой ругани. В цензурном варианте редактор сказал нечто такое: «Если тебе плевать на мои пожелания, почему меня должны волновать твои?» К слову, Кристофер больше никогда не слышал о том писателе… ни от Андрея, ни от кого-либо другого. Так что отсутствие двойного интервала немного встревожило его. Но только на секунду:

– Великие книги можно читать даже без двойного интервала.

Андрей недовольно вздохнул, покачал головой и начал читать, а Кристофер еще раз подтвердил свое превосходство над другими.

* * *

– А ты говорил, что написать книгу про писателя – это плохая идея, – усмехнулся Андрей. – Да это гениально!

Кристофер кивнул. Неужели он думает, что это его заслуга? Он хотел сказать, мол книга только его достижение, и Андрей тут ни при чем. Но редактор не слушал, и писатель ничего не сказал.

Андрей задумчиво сидел и смотрел куда-то в сторону. На лице его медленно расползалась улыбка.

Неужели он мечтает? Кристофер никогда не видел своего друга мечтающим, но отлично знал, как выглядят мечтающие люди. Возможно, редактор чувствовал, как близко Кристофер подобрался к мировой славе, и вот-вот сделает последний шаг. И он, Андрей, будет рядом в этот момент. Его в очередной раз спросят: «Андрей, как вам это удалось?». И на этот раз он ответит наконец-то: «Я просто делаю свою работу».

– Что дальше? – резко спросил он. – Какой план?

– План?

– Ты всегда пишешь по плану.

– На этот раз нет никакого плана. Я пишу о своей жизни. Все, что происходит со мной, попадает в книгу. Только финал будет фикцией. Все остальное – правда.

– Кстати, – Андрей помедлил. – Насчет правды. Тебе не кажется, что ты слишком откровенен? Ты не боишься?

– Чего именно?