Затми меня, если сможешь

Например, насколько конец света перевернул мое видение мира, а гребаная санация Дианы изменила сознание. Я больше не боюсь ходячих трупов, которые бродят по несколько сотен на каждой улице. А знаешь… теперь я никого не боюсь.

Музы не причинят мне вреда, а напротив – могут послужить неплохим оружием, если научиться грамотно ими управлять. Для выживших людей я могу послужить отличным сообщником на вылазках, который точно не погибнет от рук зомби. А для корпорации зла… я не знаю, что они хотят, но меня вот уже несколько суток не покидает чувство, что они не навредят мне.

Возможно, я очередной эксперимент, вышедший из-под контроля.

Возможно, они вшили мне кучу датчиков, чтобы отслеживать каждый скачок пульса.

Возможно, у меня слишком бурная фантазия, и все что происходит вокруг меня – иллюзия.

А что, если я прямо сейчас лежу без сознания в этой стеклянной клетке, поэтому меня никто не видит?! Поэтому я для всех остальных словно прозрачное стекло?

Я опускаю ноги на пол, встречаясь с ледяной поверхностью кафеля. Бедро мгновенно дает о себе знать привычной ноющей болью. Камеры и свет тут же реагируют на движения: потухший свет во второй половине палаты мгновенно зажигается в ответ на раздающиеся поблизости звуки, а камеры с бесконечно мигающими красными точками тут же поворачивают головы в мою сторону.

Нет, я нахожусь в реальности.

Техника не может врать, ведь так?

* * *

– Ты очень красивая, – тихим голосом сообщила Кэти. Заправив выбивающуюся прядь мне за ухо, она продолжала расчесывать остальные волосы. – Но я все-таки не понимаю, зачем ты хочешь обрезать их? Они же такие… такие… идеальные… ну, почти.

– Спасибо, Кэти, – со смущенной улыбкой ответила я, подавив смешок. – Это своего рода ритуал. Длинные волосы – это, во-первых, не практично в наших условиях: в любой момент за них может ухватиться муза, да и их приходится постоянно завязывать то в хвост, то в пучок, а это меня чертовски раздражает… А, во-вторых, они ассоциируют меня с прежней Евой. Та Ева не умела защищаться, не умела убивать муз, не умела постоять за себя и своих близких. Она умела лишь убегать от опасности с трясущимися коленками, – мои брови угрюмо встречаются на переносице. – Я не хочу быть такой, понимаешь?

– Понимаю, – печально вздохнула Кэти, продолжив медленно натягивать прядь за прядью. – И все-таки мне было бы жалко…

– Кэти, просто режь и все, – сдержанно бросила я.

Меня начинала раздражать ее медлительность.

Позади раздался ее досадный вздох и, наконец, скрежет металла ножниц. Она аккуратно взяла в охапку мои волосы, крепко сжала их в кулак и неуверенно преподнесла ножницы к прядям. Я уловила ее обеспокоенный взгляд сквозь зеркало в холле и уверенно кивнула.

В воздухе раздался неприятный скрежет ножниц. Металл столкнулся с шоколадной копной, и Кэти с трудом обрезала первые густые волосы. Ее хмурый взгляд сосредоточенно скользил по моему затылку, и с каждой секундой ее хватка ослабевала, что могло означать одно – совсем скоро в этом зеркале я увижу обновленную Еву Финч.

Минута, две, три…

В конце концов, затылок окончательно избавился от тяжести густой копны, и спустя мгновение Кэти приподняла шоколадный хвост, сжатый в детском кулачке – остатки прежней Евы.

В бледно-серых глазах промелькнул страх вперемешку с недоумением. А я ликовала, оглядев в зеркале грубо обрезанные концы, которые обрамляли худощавый овал лица.

Ну, здравствуй, Ева.

Теперь ты уже не будешь прежней.

Ты не должна быть прежней.

* * *

Мне чертовски не хватает дневника.

Изо дня день сознание изводит меня воспоминаниями, намереваясь свести с ума. Быть может, это очередной опыт корпорации зла? Быть может, они вкололи какую-то дрянь, бросающую вызов памяти?!

Я ничего не понимаю. Я ничего не знаю… я ничего не знаю, кроме крика, вырывающегося из груди, но так и не обретающего словесную оболочку.

Понимаю лишь одно – я чертовски по всем скучаю. По Аарону, по маме, по широкой улыбке Иззи, по заумным словечкам Кэти и детским приколам Тони. Скучаю по безумным выходкам Джеймса и Роберта и… скучаю по нашим душевным разговорам с Сэмом на крыше библиотеки…

– Эй, Сэмми! – с улыбкой окликнула я, вступив на ровную поверхность крыши. – Рон просил передать тебе бинокль.

– Какого черта, Ева? – проворчал парень, лениво поворачивая голову в мою сторону. – Я же просил тебя не называть меня так…

Он лежал на спине, раскинув руки в стороны. Вокруг него были разбросаны различные принадлежности для того, чтобы провести ночь на крыше, следя за обстановкой вокруг библиотеки. Я спотыкнулась об его рюкзак, замечая небольшой ручной фонарик в его руке. Сэм намеренно направил яркий свет мне в глаза, ослепляя путь.

– Зачем ты постоянно разбрасываешь вещи вокруг себя? – я поморщилась от яркого света фонаря, протянув ему бинокль.

– Что за глупый вопрос? – в воздухе раздалась его привычная ухмылка. – Конечно же, чтобы знать, что ко мне кто-то подходит на случай, если я засну, – он энергично замахал рукой, приглашая к себе. – Иди сюда, покажу кое-что…

– Надеюсь, это «кое-что» не выходит за рамки восемнадцать плюс? – я усмехнулась, растолкнув рюкзак и бренчащие консервные банки, устроившись рядом с ним. Затем не спеша согнула руки в локтях и подложила ладони под затылок.

– Не дождешься, Финч. Моя роза не для тебя цвела, – с сарказмом произнес он, искоса понаблюдав за мной со стороны.

Через мгновение его взгляд, в сочетании с вялой ухмылкой, начал скользить по бескрайнему небу, усыпанному бесконечными звездами. Сегодня они как на ладони: какие-то слепят как-никогда, какие-то менее заметны, а какие-то и вовсе теряются на фоне сверкающих небесных тел.

– Смотри, вон видишь? – его указательный палец взлетел вверх к темно-синему небу. – Видишь те пять ярких звезд? Их расположение напоминает букву «W», – я пристально оглядела бескрайнее небо и спустя несколько секунд уловила очертания знакомой буквы английского алфавита из небесных светил. – Это созвездие «Кассиопея», довольно редкое явление весной, но нам повезло. Похоже, перемены наступают не только на Земле, но и во всей Вселенной. И это… чертовски пугает.

– Почему его назвали «Кассиопея», а не в честь буквы? – поинтересовалась я, разглядев знакомые очертания.

– Его назвали в честь жены древнегреческого царя Кефея, – с его губ слетела легкая усмешка. – А впрочем, без разницы, как называют это созвездие. Без разницы какие названия имеют другие астрономические объекты. Это ведь только земляне называют солнце солнцем, звезды звездами, а планеты планетами… Возможно, вокруг нас находятся тысячи цивилизаций, каждая из которых присвоила всем небесным телам совершенно иные названия. У них могут быть тысячи имен… а самое интересное, – его голос сорвался на заговорщический шепот, – от этого они не перестают выполнять свои функции. Они просто существуют как неотъемлемая часть Вселенной и плевать хотели на то, что их кто-то считает прекрасными… или непригодными для жизни…

– Ты здесь книжек про астрономию начитался? – усмехнулась я, повернув голову в его сторону.

– Да, – коротко бросил он, едва сдержав лучезарную улыбку. – Черт возьми, Финч, я серьезно! Мне была интересна тема космоса еще задолго до… конца света. Ты только подумай… человечество изучило лишь малую часть космоса, и никто не знает, что там дальше, за пределами нашей галактики. Даже свою галактику мы не можем изучить вот уже десятки лет! И навряд ли изучим в ближайшие десятилетия… Не изобрели еще такого оборудования, которое смогло бы увидеть дальше тринадцати миллиардов световых лет. Представляешь, у нас нет информации о размерах Вселенной… Ученые говорят, что она постоянно увеличивается, а значит – бесконечна. Но мне кажется, они либо лукавят, либо что-то недоговаривают… ведь у любого начала должен быть конец.

– Не знала, что ты так глобально мыслишь…

– Когда я размышляю о других планетах и космосе в целом – наши проблемы кажутся мне такими ничтожными и никчемными, – Сэм сделал паузу, испустил тяжкий вздох и продолжил. – Мне нравится это состояние, ведь по масштабам Вселенной мы просто маленькие крупицы. Нет… даже не крупицы… мы атомы, которые продолжают вариться в дерьме, созданном своими же руками… Знаешь, мне иногда кажется, что Вселенная наказала нас за все наши грехи и бросила на произвол судьбы. Да, черт возьми! – он усмехнулся, запрокинув руки под голову. – Тот, кто создал все живое… тот, кто создал Вселенную – покинул нас. Он явно разочаровался в этой планете, зараженной не смертоносным вирусом, а самим человечеством. Быть может, это и есть очередное вымирание всего живого на Земле, как это было с другими видами и цивилизациями миллионы лет назад…

Я беззаботно пожала плечами.

– Не знаю… возможно ты прав, а возможно и нет. Никто никогда не узнает правду, по крайней мере, поколение выживших уж точно, – я сделала паузу, громко выдохнув. – Ты только что сказал про бога… ты веришь в него? Веришь в то, что он может спасти нас? – я поджала губы, увлеченно щелкнув костяшками пальцев. – Знаешь… мне всю жизнь твердили, что где-то там далеко-далеко существует мега-человек под пресловутым названием «бог», который расписал всю твою жизнь еще задолго до твоего рождения и следит за каждым шагом… и еще ему обязательно нужно поклоняться, благодарить и молиться. Это сложно, но… в осознанном возрасте мне начало казаться, что люди вокруг словно одержимы религией. При этом я не переставала верить в какую-то могущественную силу, которая действительно существует, и напрочь перестала соблюдать какие-то религиозные ритуалы наподобие молитвы перед приемом пищи и прочие атрибуты. Прости, если тебя это заденет, но это мое субъективное мнение, и я его ни в коем случае не навязываю…

Сэм издал глухой смешок. Он лениво провел рукой по лицу, большим и указательными пальцами поправил брови и тяжело выдохнул.

– Финч, ты имеешь полное право на любую точку зрения, можешь не извиняться, это глупо. А я верю лишь во Вселенную, а она и есть – бог, – наконец произнес парень спустя несколько минут молчания. – Но только не тот, про которого нам рассказывали сказки с самого детства. Это не добродушный дедок с седой бородой, обмотанный в белую простынь, который решает какому человеку после смерти отправиться в ад или в рай, какого числа устроить землетрясение в Японии, и в каком году разбудить древний вулкан, чтобы его извержение унесло несколько сотен жизней… Вселенная – всего на всего определенный сгусток мощнейшей энергии… но никто никогда не узнает, как она появилась на свет. Ты никогда не задавалась вопросом, кто же создал того могущественного бога, которым всех нас запугивают с самого детства?

Я лениво пожала плечами, вдумавшись в смысл его слов. Сэм не увидел этого, но ему вполне достаточно моего молчаливого ответа, чтобы продолжить.

– На этот вопрос не смог вразумительно ответить ни один верующий или сумасшедший религиозный фанатик. Ведь они так свято верят в бога, выдуманного их богатым воображением, и навязанного окружающим обществом… – парень вяло ухмыльнулся в воздух. – И где же сейчас их бог – вершитель судеб и сотворитель всего мира? Подбросил им смертоносный вирус и сидит в своем комфортабельном кресле где-то в недрах небесной канцелярии и поедает попкорн, с интересом наблюдая за тем, как люди выживают? Бред.

– Хорошо, а зачем, по-твоему, люди придумали этого всемогущего бога… или богов? – поинтересовалась я, продолжив разглядывать темное небо, усыпанное бесконечным количеством звезд.