Затми меня, если сможешь

– Доброе утро, Ева, – с легкой улыбкой на устах произносит он мягким голосом. Его серые глаза бегло окидывают меня ленивым взглядом с долей насмешки. – Можешь не притворяться, мы больше не в борделе. Я – не твой клиент, а ты… не мое очередное развлечение на одну ночь…

Я нервно сглатываю, неловко натягивая одеяло на себя.

– Что вам от меня нужно?

Его губ касается легкая усмешка. Он расслабленно откидывается на спинку кресла: одной рукой задумчиво подпирает подбородок, а другой с нетерпением постукивает указательным пальцем по подлокотнику.

– Ближе к делу? Твое нетерпение кого-то мне напоминает… – усмехается мужчина, и вокруг его глаз образуются мимические морщинки радости. – Ты права, не будем терять время…

Пару секунд он копошится во внутреннем кармане пиджака, не отрывая от меня взгляд, в сочетании с легкой насмешкой. Наконец, мужчина достает знакомый блокнот с потертыми временем краями, и я в буквальном смысле забываю сделать очередной вздох. В легкие вонзаются тысячи игл, когда я узнаю в нем старый дневник…

– Ты хорошая актриса, моя дорогая, – произносит он хрипловатым голосом, небрежно бросая мой блокнот на прикроватную тумбочку, отчего я невольно вздрагиваю. – Ты отлично держалась все две недели, и мы скорее всего ничего бы и не заподозрили. Но ты даже и не подозревала, насколько может сдать тебя с потрохами этот клочок пожелтевшей бумаги.

Я нервно сглатываю, бросая мимолетный взгляд на блокнот.

Они все это время знали.

И, черт возьми, нет абсолютно никаких сомнений, что прямо сейчас передо мной сидит сам Ричард Морган – президент корпорации и ненавистный отец Аарона.

Глава 10

Прежде мне не приходилось видеть отца Аарона в живую.

Мне было абсолютно неинтересно чем он занимается и что из себя представляет. Аарон и сам не очень-то и хотел рассказывать о своем отце. Все, что я знала о Ричарде – он владелец крупного бизнеса и не последний человек в Лондоне.

Но на тот момент меня интересовали лишь наши отношения, которые были похожи на американские горки с крутыми смертельными петлями, временами висящие на краю пропасти.

– Так и будем играть в гляделки? – его бровь с любопытством взлетает вверх.

– Зачем вы похитили меня? – тут же спрашиваю я. – Зачем было устраивать цирк с тем борделем?

Ричард широко улыбается, обнажая до идеала белоснежные зубы. Он слегка прочищает горло, не спуская с меня хищного взгляда, граничащего с надменностью.

– Знаешь ли, моя дорогая, – произносит мужчина вкрадчивым бархатистым голосом, – вся ирония состоит в том, что бордель как раз-таки и не подчиняется нам. Мы сотрудничаем с теми ребятами, которые его содержат, и прекрасно уживаемся в одном городе. Похитили они тебя совершенно случайно и вовсе не по нашей наводке. Они делают это регулярно, надо же каким-то образом пополнять товар… Человек, знаешь ли, не вечен, к сожалению… – он обводит меня каким-то хитрым оценивающим взглядом, словно завидует моему положению, но я прекрасно понимаю, что это далеко не так. – Уже потом, когда они поняли, что очередная похищенная девчонка оказывает сопротивление даже под воздействием синтетики, поняли, что с ней что-то не так. В этот момент настал наш выход.

Сам президент корпорации пошел в бордель играть агента под прикрытием ради какой-то непокорной девчонки? Неужели я настолько им нужна?

– Почему я должна вам верить? – металлическим голосом проговариваю я, глядя ему в упор.

– Пойми, я твой друг, – мистер Морган все еще улыбается, но уже без прежней демонстрации белоснежных зубов. – Мне незачем тебе лгать. Наше с тобой сотрудничество принесет огромную пользу обществу. Я надеюсь, ты осознаешь это?

Сомнительная дружба.

– А что, если я не хочу с вами сотрудничать? – напрямую спрашиваю я, наблюдая за его ленивой ухмылкой.

– У тебя нет выбора, – самоуверенно произносит Ричард, с вызовом вскидывая бровь.

– Какая мне польза от сотрудничества с вами?

– По меньшей мере, ты узнаешь все, на что способен твой организм, – убедительно сообщает мужчина тихим вкрадчивым голосом. – И, как следствие, поможешь всем выжившим людям обрести пожизненный иммунитет к вирусу.

А что, если он лжет? Такая себе выйдет польза…

– Я буду сотрудничать с вами только при одном условии, – твердо предупреждаю я.

Мистер Морган чуть подается вперед, с интересом изгибая бровь.

– Если вы отпустите Аарона и прекратите следить за каждым его шагом.

В помещении раздается его неуместный издевательский смех. На пару секунд он слегка запрокидывает голову назад, чтобы продемонстрировать, насколько глупо звучит мое условие.

– Как интересно… пару недель назад он сказал тоже самое, только в отношении тебя, – на его губах все еще красуется надменная улыбка. – Мой сын настолько любит тебя, что готов пожертвовать собой, лишь бы мы не трогали тебя… какая ирония.

– Не понимаю, о чем вы, – безразлично бросаю я, отводя взгляд в сторону.

– Брось, все знают, что вы с Аароном не в эрудита играли, – он высокомерно закатывает глаза. – Разве что собаки из подворотни не знают о вашем романе. Бедный мальчик… еще не понимает во что вляпался.

– Не притворяйтесь, что вас это заботит, – грубо бросаю я, переплетая руки на груди. – Вам всегда было плевать на него.

В воздухе раздается его короткая усмешка.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так… но не будем углубляться в наши семейные отношения, – Ричард тактично переводит тему, закидывая нога на ногу. Пару секунд пальцы его левой руки с нетерпением барабанят по коленной чашечке. – К моему глубокому сожалению, я не могу отпустить вас обоих. Аарон слишком много знает для обычного среднестатистического выжившего, а ты… – он вновь окидывает меня до омерзения жадным взглядом. – Ты – наш самый лучший эксперимент, а значит априори являешься ценным образцом.

Эксперимент, образец…

Значит мне не послышалось про образец номер семь еще тогда, две недели назад!

– Не беспокойся, наградой мы тебя не обделим, – продолжает он, улавливая мой хмурый взгляд. – Ты будешь обеспечена всеми благами цивилизации. Сытная и вкусная еда, комфортабельное жилье, удобная одежда и даже гаджеты – все это будет в твоем распоряжении.

На кой черт мне удобная одежда и вкусная еда, если я всю жизнь проведу в заточении, позволяя проводить на себе эксперименты?

– Почему вы позволили мне уйти из борделя? – вопрос мгновенно срывается с губ, растворяясь в прохладном воздухе.

Мистер Морган подавляет слабую улыбку, закрепляя ладони в замок.

– Это тоже был своего рода эксперимент. Как и вся твоя жизнь после санации. Нам было важно проследить за каждым твоим шагом, а затем наблюдать, как он влияет на твое сознание.

Я резко подрываюсь с кровати, отчего ощущаю моментальный укол боли в раненом бедре.

– То есть, солдат номер семь, группа «Торнадо», таинственный хакер и добровольная санация – все это лишь цирк?! – грудная клетка возмущенно вздымается, пока я удерживаю гнев в намертво сжатых кулаках, комкающих одеяло.

– Отчасти, – мужчина едва заметно вскидывает брови, продолжая наблюдать за моей возмущенной реакцией. – Нам все еще нужны люди, которые будут проходить санацию, ведь, в конце концов, рано или поздно нам всем предстоит ее пройти. А чтобы максимально улучить и упростить процедуру – нам нужно большее количество людей с различным ДНК. Приведу пример: так как ты уже прошла процедуру санации – твоей матери, сестре и Диане на данный момент нет нужды проходить ее. Ты успешно ее прошла, а значит и они пройдут процедуру с успешностью примерно на шестьдесят процентов.

– Что происходит с теми, кто ее не проходит? – задаю я вполне логичный вопрос.

Он громко выдыхает, устремляя отстраненный взгляд куда-то сквозь меня.

– Тебе предстоит узнать об этом чуть позже, – мягко уверяет Ричард. – Думаю, ты уже сообразила, что мы не просто так свели тебя именно с этой группой выживших. Мы должны были проследить, как люди, успешно прошедшие санацию, адаптируются в социуме. Вспоминают ли они друзей, родственников, места, где выросли и все то, что делали в прежней жизни. Проявляют ли они хоть какие-то эмоции, что вызывает у них тоску, жалость, симпатию… А посредством различных приказов, мы лишь прощупывали почву, насколько могут быть внушаемы люди, только что потерявшие память. Но, к сожалению, большая часть из них уже давно мертвы. Они так и не смогли вернуться к прошлой жизни.