Кража на Весенней улице

Мы выбрались из самой гущи толпы, оказались почти за её пределами. Я отдёрнул руку.

– Что ты здесь делаешь?

– Не хочу больше и дольше горбатиться за ту же зарплату.

– Это тебя Йенс надоумил, да? Это его идея, участвовать в митинге? А своих мозгов у тебя нет?

Лисл надулась.

– Это была моя идея, а он её поддержал. Папа, уходи!

– Нет, милая, пошли вместе. – Я дёрнул её на себя, но она даже не сдвинулась с места. – Я кому сказал…

– Нет, я не уйду!

– Да тебя же арест…

В этот момент на меня налетел один из синегвардейцев и повалил на землю. Я упал, стукнувшись головой, и перед глазами появились искры. На долю секунды мне показалось, что сейчас на меня наденут наручники, но он схватил Лисл за руки и достал их из кармана. Она попыталась его укусить, но он резко дёрнул её, и она чуть не упала.

Я приподнялся на локтях.

– Эй, не трогай её, тварь!

Он надел на неё наручники и, достав одной рукой дубинку, угрожающе помахал ею перед моим носом.

– Ох, как я вам не советую вмешиваться, герр Кёлер! Вы и так влипли!

– Да я тебя…

Я вскочил на ноги, и он меня толкнул, но сильнее. Я снова повалился. Пока пытался подняться, он уже уводил мою Лисл к грузовику; она пнула его в колено, а он один раз ударил её дубинкой по спине. Она ссутулилась. Я снова поднялся на ноги, подбежал к ним, схватил Лисл за руку и начал вырывать её.

Подбежали двое других и увели меня в сторону.

Лисл посадили в грузовик и увезли, а меня отпустили.

глава 10

Я приехал в здание Министерства и начал обзванивать всех прокуроров – всех, кого можно было обзвонить. Фредж бегал вокруг меня со стаканом воды, пытаясь усадить в кресло, но я не выдержал и облил его лицо водой.

Наконец мне удалось узнать, где её держали, и я поехал туда.

Я знал дорогу, потому что там уже был по делу Гирша.

Едва я зашёл в полицейский участок, как столкнулся с инспектором Мюллером. Вид у него озадаченный.

– Герр Кёлер, как хорошо, что вы пришли! Я хочу сказать, что вы теперь проходите по делу Гирша в качестве свидетеля…

– Да плевать я хотел на это!

Глаза у него расширились.

– Что-то случилось?

– У вас моя дочь!

– А-а, Лисл Кёлер. Я её уже допросил.

– Где она? Где?!

– Придержите коней, герр Кёлер. Она в камере.

Я схватил его за грудки. Ко мне подбежал один полицейский и оттолкнул в сторону. Мюллер отряхнулся.

– Вы с ума сошли, герр Кёлер! Да вы не имеете права поднимать…

– Сукин ты сын, освободи мою дочь!

– Я-то здесь причём? Она нарушила закон и пошла против правительства.

– Да вы так говорите, будто она покушалась на президента!

Он усмехнулся.

– Слава богу, нет, но она пошла против его законов, а это – тюрьма от четырёх лет.

– За то, что она участвовала в митинге? Только за это?! Она даже никого не тронула, о чём вы, мать вашу, говорите?!

Лицо Мюллера сделалось каменным.

– Не забывайтесь, господин Кёлер. Кстати говоря, она тут сказала пару слов о своей пьесе и знаете, про что там? Нет? Там про пожилого джентльмена, который прожил в Третьем Рейхе, а после войны отправился сюда, в Арбайтенграунд. И знаете, что? Он беседует со своим новым другом, и они обсуждают, как схоже в некоторых отношениях наше государство с Рейхом! Это недопустимо, герр Кёлер, никак нет! Поэтому после обыска в её квартире пьесу, которую, скорее всего, найдут, уничтожат.

Примерно эти слова я и ожидал услышать. Всё равно было неожиданно. С гордо поднятой головой он развернулся, но, прежде чем уйти, бросил через плечо:

– Когда будут судебные процессы по делам вашей дочери и Гирша, я или прокурор вам сообщим.

Я взвыл, словно раненый зверь, бросился к выходу.

глава 11

Дома ко мне на шею со слезами на глазах бросилась Анели. Рядом стояла Хедвиг, нервно теребя подол платья.

– Папа, её арестовали?

Я сглотнул.

– Да, малыш, арестовали.

Она уткнулась мне в плечо и заплакала; Хедвиг прикрыла лицо рукой и отвернулась.