Хроники Арбайтенграунда. Часть 2

– Ладно, – сказал Фило и улыбнулся, – переживем. Ну а ты как?

Франциска рассказала.

– Я… я думала о том, чтобы действительно уйти, писать потом в свое удовольствие. Но раз уж так все сложилось…

Муж кивнул.

– Да, сейчас точно не самое время. По крайней мере пока я не найду новую работу. Потерпи немного.

– Но что мне делать? Добавить всех в мою историю? Нет, ничего личного, но это как минимум неуместно. Я не этого хотела, когда писала о расставании двух влюбленных.

– Я могу себе представить, как тебе тяжело. Но с какой-то стороны твой директор прав: хотя ты и автор мира, где живут твои герои, но по иерархии в мире кинематографа сценарист почти в самом низу, не намного выше актеров. Потерпи чуток. Потом выпустишь отдельную книгу, где никаких меньшинств не будет.

Франциска поджала губы и кивнула. Фило направился на кухню ужинать, а она позвонила директору. По времени он должен быть пока на работе.

– Да? Кто?

Франциска вздохнула.

– Доктор Йенс, это я.

– Ну что?

Сердце сжалось.

– Я согласна на ваши условия.

– Хорошо. Выбирай. Либо запретная любовь на фронте, чтобы создать любовный треугольник, либо оставляй все как есть, а актеров подберем иной расы.

Сценарист представила, как на экране будут смотреться азиаты или темнокожие (во времена Второй мировой!), и содрогнулась. Конечно, она всегда за мир во всем мире, но когда дело касается творчества и здравого смысла, то некоторые вещи бывают не всегда уместны, как бы ни хотелось этого отрицать. Против здравого смысла не попрешь.

– Пожалуй, я остановлюсь на любви.

4

Франциска закончила сценарий через два дня, добавив в него некоторые сцены про неразделенные чувства между двумя одинокими солдатами на фронте, но с печальным финалом: за каким-то чертом Арне остался натуралом и вернулся к любимой.

Почти сразу в киностудии приступили к съемкам, правда, пришлось ради боев у воды приехать в Клайсланд. Обычно Франциска приезжала на съемки хотя бы раз в неделю, а в тот раз ей было все равно. Увы, страсть к фильму закончилась почти сразу после первой правки, и сценарист поняла это, когда в кабинет директора вошел маркетолог и стал хвалить ее за «практичные решения». Как раз за сутки до кастинга. Франциска не присутствовала на нем. Она чувствовала себя так, словно ее разбили о камень. Сердце ныло, на душе тяжко.

Фило устроился на работу спустя почти две недели, бухгалтером в строительную фирму. Работа прибыльная, так что Франциска почти сразу после начала съемок и получения гонорара подала заявление на увольнение. «И лучше не пишите мое имя в титрах, – сказала она директору Йенсу перед уходом. – Я не хочу позориться». Тот пожал плечами, но промолчал. Вернувшись домой, сценарист впервые приступила к написанию романа.

Никаких ограничений… Есть такие писатели, что пишут на поводу общества, но писать для народа – не всегда подстраиваться под их рамки.

Через три месяца Франциска закончила книгу и отправила в редакцию. Вскоре пришел утвердительный ответ.

Хвалебные отзывы, признание критиков, тиражи немаленькие, переводы на пятнадцать языков… Так прошел год. О фильме Франциска не хотела даже слышать, однако тот сам напомнил о себе.

До нее дошли слухи, что он с треском провалился в прокате. После этого кинокомпания обанкротилась, ведь бюджет не окупился. Франциска не интересовалась событиями, пока на почту не стали приходить письма. Выяснилось, что ее все-таки не убрали из титров, и теперь ей присылали обвинения в недостоверности событий и пропаганде нетрадиционных ценностей. Она не стала ничего отвечать.

У нее был роман. Роман, который не подстраивался под чьи-то стандарты.