Принц по ГОСТу

Глава шестая

Ущемленное королевское достоинство

Уронил принцессу на пол,
Оторвал принцессе лапу,
Все равно жениться мне,
Ведь иначе быть войне!

– Вы дверь закрыли? – проскрипела Шарман, сидя в кресле. Ее руки нервно теребили веер и обтрепанное кружево юбки.

– Боишься, что опять надует? – съязвил Лючио, ослепительно улыбаясь обаятельной улыбкой мерзавца.

– В прошлый раз мне чесотку надуло! Месяц мучилась! Сидеть невозможно! А потом вот такая болямба вскочила! Сижу, как говорится, хоть панталоны снимай! Все болезни от сквозняка! – скрипела Шарман, одергивая декольте. – А в замке их столько… Вот и просквозило!

– Раньше ты говорила, что все от нервов! – послышался хриплый голос Ардена, который брезгливо отодвинулся подальше.

– И от нервов тоже! Перенервничала на свидании! Еще бы! Незнакомец! Как тут не понервничаешь? – живо согласилась Шарман, обмахиваясь петухом. – И не смотрите на меня так! У меня, между прочим, есть личная жизнь! Я еще достаточно молода и красива, чтобы пользоваться успехом у мужчин!

– Нет своего – пользуйся чужим! Держи мой успех! Вернешь в целости и сохранности! – рассмеялся Робер, улыбаясь нехорошей улыбкой, протягивая руку, а потом тут же убирая. – Ручку целовать не буду, а то потом долго лечиться от сквознячков!

– Я тут замужество планирую! Даже платье выбрала! Не все же мне в девках ходить? – усмехнулась Шарман, приклеивая обратно отпавшую мушку.

– Да, такой красавице недолго в девках ходить осталось. – Винсент зевнул, листая книгу. – Многоуважаемая моль, будь так любезна передать эстафету червякам!

– Да как ты смеешь напоминать даме о возрасте! Мне всегда шестнадцать! У меня никогда от поклонников отбоя не было! – возмутилась мадемуазель Шарман, замахиваясь на него веером.

– Отбоя от покойников у тебя точно не будет! – смеялся бледный нездоровой бледностью Винсент, прикрываясь книгой.

– А ну скажи, что я все еще вне конкуренции! – бушевала Шарман, пока в разные стороны летели перья.

– Конечно. Твоя конкуренция уже давно остепенилась, – язвительно заметил Лючио, закатывая глаза и уворачиваясь от ударов. – И сменила адресочек на постоянный. Зато есть большой плюс! Мужчины носили их на руках, а теперь ходят с цветами!

– Любви все возрасты покойны! – смеялся Робер, хватая Шарман за веер и протягивая ей что-то черное на кончике пальца. – Забери своего таракана!

– Это – мушка! – заскрипела груженой телегой, подозрительно прищуриваясь на чужой палец, Шарман. – Ой! Опять ошиблась! Неужто снова в шкатулку с мушками заполз?

Мушка слегка зашевелилась, как бы намекая на последний писк моды.

– Прямо как раздетая, – причитала Шарман, ощупывая место, где до этого красовалось волосатое черное пятно.

– Успокоились? Кто сейчас не успокоится – преждевременно упокоится! – Черные клубы тьмы отмечали каждый мой шаг. Моя рука в черной перчатке еще не до конца впитала в себя тени. Я сжал кулак, вспоминая прежнее ощущение. Глубокий вдох… Воздуха нет, но грудь по привычке вздымается. Я взял свою руку, чувствуя прикосновение. Да, вроде до конца. Черный бархат, белые манжеты из кружева. Рука на сердце. Тишина. Ненавижу этот момент.

– Хозяин! – послышалось со всех сторон, пока я проводил большим пальцем руки по ладони. Ко мне тут же услужливо пододвинули черное кресло. Винсент принес столик, на котором стояла ваза с цветами. Голубые розы?

– Мессир! – Мадемуазель Шарман тут же стала обмахиваться остатками веера. – Я так понимаю, что вы сегодня не в духах?

– Хорошо, что вы уловили запах плохих новостей, – отзываюсь я, падая в свое кресло.

«Плохих новостей? Да у нас все хорошо!» – кудахтали преподаватели. «Все просто замечательно! Вот только… Но вы не подумайте! Я не виноват! Это все они! Я убеждал! Говорил!» – доказывал Робер, показывая на других. «Сам же предложил назначить ее ректоршей! А теперь сваливаешь!..» – возмущалась Шарман. «Мне вообще было все равно! Я сказал, решайте что хотите!» – качал головой Винсент. «Давайте подержу вашу перчатку! Хозяин, это будет честь для меня!» – Лючио учтиво протянул раскрытую ладонь. Перчатка упала на его протянутую ладонь.

Я поднял на них глаза, а они умолкли, опустив головы. Я чувствовал пальцами гладкий холод резного подлокотника, мои пальцы скользнули по столу, с которого тут же стали учтиво вытирать пыль. Робер протирал его рукавом, пока остальные смотрели на меня, не смея ничего сказать. Цветы… Непривычно прикасаться к чему-то. Прохладные гладкие лепестки, упругие бутоны. Я вытащил розу, перевернув вазу.

– Не переживайте! Сейчас все поднимем! – Мадемуазель Шарман принялась вытирать подолом воду.

– Главное… – заметил голос Робера, пока я чувствовал пальцами острые шипы. Интересно, пойдет ли кровь? – Главное – не переживайте! Не принимайте близко к сердцу!

– Оно уже давно обратилось в прах, поэтому я видал ваши оправдания в том месте, где оно лежит! – Я сжимаю стебель розы, чувствуя призрачную боль. Не могу понять, это – боль или память о ней?

– Вас что-то мучает? – учтиво заметил Арден. – Может, вина?

Интересно, это боль или просто память? Боль или память о боли?

– Спасибо, что напомнил. Я как раз хотел поговорить о вине. О вашей вине. – Лепестки мялись в моей руке, падая на колени. – Итак, у вас есть время объясниться.

Я оборвал один лепесток и бросил его на землю, глядя на побледневших преподавателей. Второй лепесток полетел следом.

– Я говорил, чтобы взяли того, немого! – как-то глухо заметил Лючио. – Говорил? Кто меня послушал! Это все Шарман! Она настаивала!

Третий лепесток. Время идет.

– Мало ли что я могла сказать? Я однажды сказала одному красавчику, что хочу звезду с неба! Он ушел и не вернулся! – заскрипела старуха, воинственно размахивая лысым опахалом. – Видимо, до сих пор выбирает! Еще бы! Я требовала самую красивую!

Четвертый и пятый лепестки летят на пол.

– Что-то вы сегодня жестоки, как работа с утра, – осторожно заметил Робер, опустив глаза.

– А хотите, чтобы я был ласков, как отпуск? – усмехнулся я, глядя на преподавателей. – Ну что ж. Я жду… Вы прекрасно знаете, что я имею в виду…

Шестой, седьмой, восьмой. Роза теряла лепестки, а я – терпение.

– Мессир, мы просто подумали, что хватит с нас ставленников! А то что ни ректор, то чей-то шпион! – осторожно заметил Лючио, отложив кинжал. – Поэтому я голосовал за то, чтобы ректором был кто-то со стороны… Причем из далекой… Но я не прочь ее заколоть, если вы прикажете!

Девятый, десятый лепесток летели на пол… Одиннадцатый упал на носок моего сапога.

– Родительское золотишко на дороге не валяется! Желающих, как обычно, много, причем все как один «случайные», – негромко перебил Робер. – Мы подумали, что так будет лучше!

– Я согласилась на… ректоршу, чтобы не отвлекаться от учебного процесса! – прикрылась веером Шарман. – Понимаю, что я – сногсшибательная женщина, и мужчины падают к моим ногам. Но когда в последний раз к моим ногам с вершины башни Королевы упал этот… как его… не помню… я решила, что пусть лучше ректором будет женщина. Она сможет устоять перед моими чарами…

Двенадцатый, тринадцатый. В руках оставался бутон.

– Я согласился исключительно потому, что времени искать кого-то у нас не было. Решение далось нелегко… Я до последнего… – вздохнул Арден, гордо вскинув голову.

– Мне вообще было плевать! Я подумал, что отравить всегда успею, – пожал плечами Винсент. – Тут дел на пять минут!

Отравить? Мягко сказано. Заколоть? Слишком гуманно.

– Все с вами понятно. – На пол падают последние лепестки, а следом – сломанный стебель. Что-то меня тревожит ректорша. «Я сейчас все решу!» – как-то подозрительно радостно заявила она и затаилась.