В этих гнилых стенах

Войдя в квартиру, я накинул вторую – и уже единственную – толстовку. Пощупав по привычке по карманам, вспомнил, что там остался телефон… О-оу… Вернусь за ним вечером.

Рише поспешила заварить чай и уже была готова ринуться к Айзеку за профилактическими лекарствами, о наличии которых она молилась, не переставая, с первого этажа муравейника, но я схватил ее за руку.

– Милая, не стоит. Я хорошо себя чувствую.

– Дюк! – Она нахмурила брови.

– Лучше расскажи мне, что за девушка с тобой была? – Я по-лисьи улыбнулся, проведя рукой по ее щеке.

– Понравилась? – недовольно цокнула она язычком.

– Ты ведь знаешь, мне нравишься только ты. – Я прикоснулся пальцем к ее губам.

Она убрала мою руку, заметно покраснев.

– Да, ты прав, с тобой все в порядке.

Боже, как же мне стало больно. Мне не хватало простого тепла. Я раздавал все, что было во мне, – заботу, переживания, ласку. И никогда не получал ничего взамен.

– У тебя руки пивом пахнут… Что случилось?

Я поник, не было сил врать или придумывать что?то. Я просто молча смотрел на чай.

– Ничего.

– Ничего? Ты просто так пришел голый домой?

– Ну… На мне были штаны, – пожал я плечами, – ну, и остальное, кроме толстовки.

Мы помолчали.

– Значит, не расскажешь?

Я все так же молча помотал головой, и девушка, угрюмо посмотрев на меня, покинула квартиру, напоследок все же крикнув:

– Смотри не помри!

Я не мог требовать от нее взаимности… Но и правду сказать не мог. Я уже был на учете за драки, поэтому научился не палиться, но зря заставлять ее волноваться не хотелось.

Дверь открылась, и я понадеялся, что Рише вернулась, но это была не она. Гостья проскользнула в комнату, аккуратно прикрыв дверь, и присела напротив меня.

– Дю-ю-юк, – заулыбалась она, по-наивному собрав бровки домиком.

– Да, Марго-о-о? – протянул я с улыбкой.

– А ты не одолжишь мне еще денег?

– Зачем? – Я выдохнул, пытаясь и дальше улыбаться. Изрядно выпившая Марго как?то призналась мне в любви и сказала, что так любит просить у меня деньги, потому что это единственная причина увидеть меня вновь. Говорила, мол, наверняка я думаю, что она пустышка в красивой обертке. Я поцеловал ее в лоб и проводил домой. Я любил ее, но только как сестру. Понятно, что она не помнит того разговора, поэтому эгоистично было бы требовать ее приходить не за деньгами, а просто составить мне теплую компанию. Хотя, зная ее сумасшедший образ жизни, я понимал, что мне вообще ничего не светит. Так она и осталась для меня просто сводной сестрой в большой семье.

– Я все деньги на лекарства слила, еще была диспансеризация у Таи… пришлось доплачивать за пульмонолога… – Она умоляюще смотрела на меня, и я понимал, о чем идет речь. – Я Айзеку торт пеку, у него скоро день рождения. И еще нужно на маленький подарок. Я скажу, что это от нас.

Я улыбнулся. Хотя бы у кого?то все было хорошо.

– Не стоит, я давно припас ему подарок, – соврал я. Хотел, чтобы Айзек понял, что он и правда очень важен для Риты. – Сколько?

– Три… – Она сжалась, виновато опустив голову и состроив такую рожицу, словно надкусила лимон.

Я не мог ей отказать и, не вставая со стула, открыл кухонный ящик слева от меня и отсчитал три купюры. Три тысячи повойнов. Последние три купюры. Подпрыгнув, девушка поцеловала меня в щеку и выбежала из квартиры.

Я выдвинул полку. Действительно, пальцы меня не обманули. Деньги были последние. Ладно, проживу как?нибудь. К тому же сейчас кушать не хотелось… а, нет. Хотелось. Я выпил горячий чай и, закрыв дверь от нежданных гостей, попробовал уснуть. Сон долго не приходил ко мне. Я ворочался в кровати, ощущая пустоту в желудке, а когда попытался встать, невероятная усталость накатила на меня, и, спустя некоторое время, я смог провалиться в сон.

Когда я открыл глаза, за окном уже стемнело. Вот отличное время пробраться в магазин и, если там еще остался кто?то из ребят, просто попросить, чтобы отдали вещи. А Макс наверняка остался. У нас не было понятия «больничный» для молодежи. Живой? Руки-ноги на месте? Иди работай. Даже если ты только что чуть не умер. Я разозлился, подумав о том, что эта шпана из пятого наверняка никогда и не работала. Сомневаюсь, что этот парень вообще знал такое слово. Но, судя по одежде, в их секторе намного теплее, чем я себе представлял.

Проделав большой путь вдоль стены купола на голодный желудок, я знатно подустал. Утром, после разговора с Рише, дорога казалось не такой длинной. И сюда я ходил бы каждый день?

Я скользнул к черному входу и, никого не обнаружив, нырнул в раздевалку. Нашел свой шкафчик и с волнением открыл его. В дневной суматохе никто не вспомнил про мои вещи, и они были на месте. Нащупав в кармане телефон, я обрадовался, но тут же замер, услышав голос Тимура:

– Макс, это ты? Макс!

Я так и думал. Макс должен был быть на работе.

– Я тут, – послышался голос парня из кладовки между черным входом и раздевалкой. Как я мог его не заметить?

Запаниковав, я скользнул в туалет. Тут я оказался впервые. Старая деревянная дверь, не раз окрашенная и уже снова облезшая, разбитый кафель кирпичного цвета и тусклый желтый цвет… Бр-р-р, нельзя тут надолго оставаться.

– Я выйду покурить, – предупредил Тимур хриплым голосом. – Ты как себя чувствуешь? Пойдешь со мной?

Тот обрадовался. Я понял это по его возгласу.

– Не знаю, кто этот парень, но, с одной стороны, он создал мне много проблем, а с другой… я рад, что он тебя спас, – вздохнул мужчина. – Можешь прихватить с собой чего?нибудь домой.

«Мысль хорошая», – подумал я, решив, что и мне можно взять что?нибудь с собой. Тихо прошмыгнув за их спинами, я направился в зал, где прихватил пару сосисок. Но стоило мне шагнуть за порог – и я застыл. До чего я докатился? Ворую сосиски. Голова моя закружилась, и я побрел вперед, чтобы не упасть прямо здесь. Вот позор?то будет: валяться у входа в магазин с двумя сосисками.

Перейдя через дорогу, сполз по стене, глядя на вывеску «Лилии», и был полон решимости вернуть украденное… Вплоть до того момента, как услышал тихое поскуливание. Оборачиваться не было сил, поэтому я просто ждал, пока существо не окажется в поле моего зрения, и оно не заставило себя долго ждать. Серая грязная дворняга, худая и измученная жизнью, села рядом со мной, жалостливо скуля, выпрашивая поесть. Я долго не сопротивлялся и, сняв обертку, поделился с новым другом. Ворованную еду я проглотил вмиг, и дворняга тоже.

– Голодаешь, дружок?