Из Крыма с ещё большей любовью

Дверь легонько приоткрылась. В проёме показалось лицо Леонида Ивановича.

– Что случилось, Шурикович? – настороженно спросил он.

– Кто там, пап?– поинтересовалась Оля.

– Это я, – сказал Петя соседке.

– А, ну ладно тогда, – ответила соседка из кухни.

– У нас проблема.

– Какая? – спросил Лёня.

– Ваша Анжела.

– А что Анжела? Так она ушла, вроде как.

– Ушла, да не совсем. Она купила выпивку, залезла ко мне в окно и заперлась у меня в ванной.

– Она что? Залезла к тебе в окно?! С выпивкой?! – удивилась подоспевшая Оля. – А ну заходи! – и она сняла цепочку с двери и впустила соседа.

– Рассказывай! Наверное, это ты подговорил её выпить, – продолжила хозяйка квартиры.

– Я ж не пью. Завязал ещё в прошлом году, – начал Петя. – Так она ко мне мокрая зашла. Говорит, мол, Астахова хочу вернуть.

– О, эта история будет длиться вечно. «Нет повести печальнее на свете»[4 - Строчка из трагедии Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта».], – иронично сказала Оля. – Она приходит сюда уже не первый раз. Я её прогоняю и прогоняю, а она, как верный щенок, возвращается под дверь хозяина.

– Но сейчас она явно ошиблась дверью, – сказал Петя. – А если быть точнее – окном. Вы мне скажите, что мне с ней делать-то? Она – бывшая жена Алексея, а не моя. Она мне даже и бесплатно не нужна. Сидит в ванной, песни горланит да шампанское попивает.

Они втроём спустились в квартиру Шуриковича. Ещё на лестничной площадке был слышны те громкие, не в такт пропетые слова, которые Анжела называла песней о любви.

Оля постучалась в ванную.

– Открыто! Заходи мой дорогой Петруша! – заявила Анжела. – Побудь со мной. Мне скучно, – добавила она, заливаясь смехом.

Шурикович распахнул дверь и машинально отвернулся, чтобы не смотреть на голое женское тело. Анжела в нижнем белье лежала в ванной под струями тёплой воды из лейки, подвешенной на держателе.

– О, какие люди! – продолжила она, переводя взгляд с Оли на Леонида Ивановича и обратно. – Пришли пить мировую? Я согласна и на мировую, но только у меня одна-то бутылочка уже всё, тю-тю! – и она продемонстрировала пустую бутылку из-под шампанского, опуская её на кафельный пол.

– Что ты тут устроила? –спросила у неё Оля.

– Как что?!

– Что ты делаешь в чужой ванной?

– Ты же меня грязной водой облила, а помыться не предложила. Не хорошо так с людьми, ой, как не хорошо! Вот, Петруша меня впустил. Он добрый человек! – и она встала во весь рост в ванной и потянулась к нему рукой, но сосед сделал от неё шаг назад.

– Ты сама залезла ко мне, – сказал он. – Я тебя не впускал.

– Ой-ой-ой, не впускал! Разве можно кавалеру отпускать даму в грязном виде на улице, а?

– Давай вставай и уходи, не позорь себя! – сказала Оля. – Иначе не скажу, где Астахов, и не дам тебе с ним поговорить.

– Я себя не позорю. Я помоюсь и тихо-мирно уйду, – ответила Анжела. – А разговор с Лёшей – это здорово! Так выпеть хотите или нет? – и она указала на стоящий в углу пакет с выпивкой и закуской.

Все отрицательно покачали головой.

– А если не хотите, то выпью я. Не пропадать же добру! – и Анжела стала вылезать из ванной, но не заметила лежащую на полу бутылку. Её нога скользнула по мокрому стеклу, и она с грохотом упала на холодный пол. Бутылка отлетела куда-то в угол и задребезжала на кафеле.

– Она жива? – спросил Лёня.

Все трое склонились над ней.

– Да, по ходу, – сказала Оля, прикоснувшись к Анжеле, после чего та что-то невнятно проговорила.

– Э! Анжела, подъём! – обратилась она к девушке. – Хватит претворяться полуживой. Фокус не прокатит.

– Помогите! – прошептала Анжела. – Кажется, я что-то себе сломала.

Шурикович и Леонид Иванович подняли на ноги Анжелу. Из её носа лилась кровь. Они завернули её в полотенце, отвели в зал и усадили на старый, местами прогнутый диван. Оля нашла в аптечке соседа вату и сделала из них два тампона, которые через мгновение красовались в носу Анжелы.

– Сиди смирно, – сказала она ей. – Пусть кровотечение остановится.

– Мой нос хоть цел? – поинтересовалась девушка. – А то буду уродиной, и никто не посмотрит на меня, – и она начала хныкать.

– Цел твой нос! Зарастёт как миленький! – успокоила её Ольга. – И будут на тебя мужики внимание обращать, – добавила она. Анжела исподлобья посмотрела на неё, и Астахова поняла, что последняя фраза из её уст в адрес Анжелы прозвучала, по меньшей мере, странно; после того, как Анжела распласталась в ванной, Оля совсем позабыла истинную причину, по которой она здесь.

Оля вывела отца и соседа на лестничную площадку.

– Нам надо выпроводить эту мадмуазель отсюда, – начал Лёня, – и чтобы она больше сюда не шастала.

– Я с тобой полностью согласен, – добавил Петя.

– И как вы оба это себе представляете? – спросила Ольга. – Вызвать ей такси, и пусть едет, куда захочет? Так что ли? Прогонишь её раз, и она прискачет во второй, а прогонишь её во второй, она и в третий раз явится, и будет тут ходить да Алексея всё искать. Плавали – знаем! Надо действовать по-другому. Если она так хочет чего-то получить, но это от неё не зависит, то пусть поиграет по нашим правилам. Я не зря сказала, что позволю ей встретиться с Астаховым. Но будет это не сейчас.

– А когда? – спросил Шурикович.

– Не знаю, но точно не сегодня, – ответила соседка.

Повисло неловкое молчание.

– Петь, у меня к тебе просьба, – сказала Оля. – У нас сегодня событие. Мы скоро едем в кафе Тамраза и будем там праздновать выход Астахова на пенсию, и я бы не хотела, чтобы Анжела явилась к нам и всё испортила. Ты бы мог её чем-то занять?

– Ну, я даже не знаю, – замялся сосед.

– Я смогу тебя устроить работать в гостиницу к Никите и Денису.

– Да?!