Дочь Меабитов. Часть I. Альянс на крови

Шан улыбнулся.

– Позволю заметить, вам пошло бы платье даже из мешковины, поэтому не стоит расстраиваться. Скоро у вас будут лучшие наряды, какие только можно себе представить, – вновь переводчик транслировал Юсту слова своего господина.

– Вы знаете, этот ваш церемониал, когда вы говорите вроде бы со мной, но при этом не смотрите мне в глаза и все реплики адресуете моему отцу, ужасно нервирует. С вашего позволения я продолжу молча доедать мою рыбу.

–– У вас отменный аппетит. Но, мы надеемся, что принцесса следит за правильным рационом, употребляя только полезные продукты. Ведь это залог здоровья будущих наследников, – встрял министр.

– Кто «мы»? – резко среагировала Габриэлла. – Вы сказали «Мы». Кого имели в виду?

Министр заерзал на стуле и, чуть замешкавшись, ответил:

– Я имел в виду императорский дом и приближенный круг власти.

– Очень интересно. Приближенный круг власти считает возможным указывать мне, своей будущей королеве, и возможно будущей матери наследника Империи, что я должна есть? —Габриэлла впилась взглядом в министра. – Я жду ответа.

И тут император Шан резко повернулся к своему чиновнику и сказал что-то на каймиарском языке. Переводчик было открыл рот, но, поймав предостерегающий взгляд своего господина, тут же его закрыл.

Лицо министра медленно раскрасили багровые пятна. Явно сделав над собой усилие, он повернулся к королю Юсту и произнес:

– Я прошу прощения у принцессы, что в желании разрядить обстановку и задать легкость нашей беседе, зашел слишком далеко. Не моего скромного ума дело такие личные вопросы.

– Хорошо,      ваши      извинения      принимаются, – поспешно      сказала

Габриэлла.

«Император видно сделал ему замечание. Это хороший знак», – подумала она и решила больше в этот вечер не ерничать и молчать, пока не спросят. В конце концов за Шаном было просто интересно наблюдать. «Все-таки он необычайно красив», – в очередной раз про себя отметила принцесса.

***

Габриэлла прокралась на самую высокую обзорную башню. Взошла луна, и все пространство затопило мягкое серебристое свечение. Принцессе хотелось смотреть и смотреть на привычные, но от этого не менее прекрасные виды. Слева залив, сразу за стеной, а справа город. А если подняться над городом, нырнуть за стену, где-то за рощей поля, поля…

Сев прямо на пол, принцесса даже не пыталась бороться с бесконечными слезами, от которых ночной пейзаж расплывался, превращаясь в одну мерцающую абстракцию. Наследница Мебиуса была сначала звонкой, веселой девочкой, а затем увлеченной порывистой девушкой. И никогда еще, даже в начале войны, она не плакала столько, сколько за прошедшую неделю.

Неожиданные шаги за спиной заставили Габриэллу вскочить на ноги и напряженно вглядываться в узкий проем, ведущий к винтовой лестнице. Император Шан выступил из тени.

Габриэлла отвернулась и в спешке стала вытирать ладошками мокрое лицо. «Не хватало еще, чтобы он заметил, что я тут рыдаю. Как вообще его сюда занесло?!» – сердито подумала она.

– Ваше высочество, простите, что напугал вас. Я не думал найти здесь кого-то в столь поздний час. Могу ли я помочь?

Принцесса повернулась и во все свои покрасневшие глаза уставилась на правителя каймиаров. Каков наглец! Он улыбался и протягивал ей белоснежный платок.

– Вы говорите на международном наречии? – наконец не сдержала своего удивления Габриэлла.

– Да, конечно, говорю, – спокойно ответил император. – Платок?

– Спасибо, – она взяла предложенный узкий прямоугольник мягкой ткани, расшитый по краю золотым узором.

– Если я помешал вашему уединению, то могу сейчас же уйти, – Шан отступил в сторону лестницы

– Нет, нет. Останьтесь. Отсюда открывается потрясающе красивый вид на залив. Тем более сейчас, когда луна взошла, – Габриэлла сама не знала, почему пригласила его остаться.

– Да, действительно. У вас очень красивая страна.

– Была… Сейчас стараниями вашей армии она вся в руинах. Почему вы не говорили без переводчика на ужинах, если владеете языком?

–– Потому что есть определенный церемониал, и его нужно соблюдать. Император должен чтить традиции, показывая тем самым пример своему народу. Только так можно их сохранить и передать потомкам.

Все-таки каймиарцы ужасно консервативны! Габриэлла вздохнула и, вспомнив о платке, наконец, стерла мокрые дорожки слез.

– Я вижу, ваше высочество, что вы не в восторге от перспективы стать моей женой. Неужели я настолько неприятен вам? – молодой император впервые посмотрел прямо в глаза своей невесте. Она не отвела взгляд.

– Дело не в вас, – Габриэлла обняла себя за плечи, как будто в ознобе. – Понимаете, я никогда не думала, что моя жизнь обернется таким образом. Я мечтала окончить Медицин, мечтала помогать людям. Я даже представить не могла себе будущего жены императора враждебной страны. А теперь все привычное рухнуло… Ваш мир так не похож на мой… Семилетняя война принесла столько боли и ненависти нашим народам.

Ее голос дрогнул, и она поспешила замолчать.

– Я понимаю, Габриэлла. Но мы с вами похожи больше, чем вы думаете, – его мягкий тембр голоса и необычное растягивание гласных нравились принцессе. Она поймала себя на мысли, что ей хочется выслушать его. – Я тоже не мечтал стать императором. И уж точно не думал, что мне придется улаживать последствия этой бессмысленной войны на высшем уровне.

– А почему же вы стали властителем?

– У меня не было выбора. Мой отец умер. А старший брат, который должен был взойти на трон вместо него, погиб нелепой неожиданной смертью…

– Отец говорил мне, но не вдавался в подробности. Мне жаль…

Шан не стал продолжать историю гибели своих близких и в башне ненадолго повисла тишина. Мужчина и женщина смотрели, как вдали волны набегают на берег, покрывая его легкой белоснежной пеной.

– Я знаю, это мой отец предложил вам альянс на крови. Почему вы согласились? Вы же уже, можно сказать, победили нас. И могли бы заключать мир на своих условиях, – наконец прервала молчание принцесса.

– Потому что вы мне нравитесь, – тихо ответил Шан.

– Как такое может быть? Вы же даже не видели меня до недавнего времени, – недоверчиво усмехнулась Габриэлла.

Молодой император повернулся к ней:

– Я видел вас полгода назад на переговорах во время трехдневного перемирия.

– О, правда? – Габриэлла искренне удивилась. – Отец взял меня туда, чтобы я училась дипломатическим тонкостям. Я должна была просто присутствовать и молчать.

– Насколько я помню, вам это не удалось, – с усмешкой заметил Шан. Габриэлла грустно улыбнулась. Сейчас ее тогдашнее спонтанное выступление о равенстве мужчин и женщин казалось совершенно детской выходкой.

– А я вас не помню за столом переговоров, – призналась она.

– Тогда еще был жив мой брат. Я скромно сидел в зале. И думал, что вы самая необычная девушка из всех, кого я встречал.

Габриэлла внимательно смотрела в эти почти черные блестящие глаза.

– Простите меня, Ваше Величество, уже поздно. Мне пора идти, – ей стало вдруг очень неловко и захотелось убежать от этого проницательного взгляда.

– О, конечно. Вы позволите проводить Вас?