Будь моей парой

Плевать! Он все равно хочет рыжую, и ради этого готов сыграть по ее правилам. Тем более что в запасе целый год, а за год чего только ни случится. Девочка восхитительно чувственная, отзывчивая и, Раум готов поклясться, что она его хочет. А если так, то дело за малым – уговорить недотрогу.

Он приручит ее. Обольстит, очарует, развратит и получит то, что по праву должно принадлежать ему.

– Тогда предлагаю компромисс, – со смешком произнес демон. – Мы спим в одной постели. И не только спим, а занимаемся в ней всем чем угодно, кроме непосредственно секса. Сексом только по твоему желанию, Дженни-недавалка.

– Это как? – она подняла на него растерянный взгляд.

– А вот так, – Раум искушающе улыбнулся, склонился над девушкой и взял ее лицо в ладони. Она чуть вздрогнула, но не сделала попытки отпрянуть, и это показалось ему хорошим признаком. – Я уже говорил, что удовольствие друг другу можно доставить очень разным способом. Разве тебе не понравилось в прошлый раз, Дженни-конфетка?

– И ты не будешь настаивать? – потерянно пробормотала она, чувствуя, как даже от этого невинного прикосновения мысли разбегаются, а по телу разливается томительная слабость.

Непристойное, возмутительное предложение. Приличная девушка просто обязана его отвергнуть. Но вот парадокс – Дженни описанная демоном картина показалась восхитительно возбуждающей и бесстыдной. Снова вспомнились взаимные ласки в машине, горячий шепот на ухо. И волчица – вот ведь проклятая похотливая тварь – довольно заурчала где-то внутри.

– Буду, Дженни-упрямица, – пообещал он, наклоняясь еще ниже, почти касаясь губами губ. – Но я не сделаю ничего против твоего желания. Только если сама попросишь.

Гулкие удары сердца отдавались в висках. От этого обещания, сказанного хрипловатым вкрадчивым голосом, по коже пробежала дрожь возбуждения и внизу живота сладко заныло. Демон по-прежнему нависал над Дженни, но это не раздражало. Наоборот, хотелось, чтобы он стал ближе, еще ближе. Обнять его, уткнуться носом в щеку, раствориться в объятиях и скинуть на его плечи весь этот невозможный груз проблем.

Но Раум ди Форкалонен – ее пара. Ее будущий повелитель и тюремщик, если Дженни будет настолько неосторожна, что заиграется и позволит ему лишнее. Он – последний из всех мужчин в мире, с кем она может позволить себе подобные отношения.

И все же отказаться от его предложения – слишком большая роскошь в ее положении.

Сумеет ли Дженни устоять перед искушением, если Раум постоянно будет рядом? Сможет сказать “нет”, когда коварный соблазнитель и предательница-волчица будут на два голоса убеждать ее не сопротивляться, отдаться?

Придется. Стоит уступить хотя бы раз, и она станет собственностью Раума навсегда.

Дженни непроизвольно облизнула пересохшие губы, поймала потемневший взгляд демона и забыла, как дышать.

– Шесть месяцев, – пробормотала она.

– Что?

– Не год. Контракт на полгода.

К моменту окончания контракта у нее останется месяц, чтобы подать документы о переводе в Вестфилд и прошение о стипендии. Если все сложится удачно, в следующем году Дженни уже не будет Аусвейле. И там, на новом месте, никто не будет знать про их связь, никто не упрекнет ее за то, что она была любовницей демона.

– Договорились, Дженни-торгаш, – нежно прошептал демон. И, наконец, склонился, чтобы коснуться ее губ.

“Это будут очень трудные шесть месяцев”, – поняла Дженни, отвечая на поцелуй.

ГЛАВА 10

В гневе Оуэн Маккензи никогда не бушевал. Не бил кулаком по столу, даже не повышал голос. И все же при взгляде на его закаменевшее лицо Чарли хотелось упасть на пол и заскулить.

Вожак в ярости. Быть буре.

– Итак, – медленно сказал отец. – Ты проиграл восемьсот тысяч золотых, которых у тебя не было.

– Да, – выдавил Чарли.

– Позволил волчице из своей стаи заплатить за тебя этот долг?

– Да.

– А потом наплевал на данное мне обещание и желание самой девушки и попытался заставить ее выйти за тебя.

Чарли опустил голову. Взгляд отца жег, как раскаленные угли, а слова резали хуже ножей. Но больней всего было от разочарования, которое читалось теперь на лице вожака.

А ведь Чарли так хотел, так мечтал стать достойным. Чтобы отец и клан гордились им…

“Ну кто тебя заставлял возвращаться домой с повинной? – снова занудел в голове мерзкий голосок. – Они бы ничего не узнали”

“Я должен все исправить и спасти Дженни! ”, – упрямо огрызнулся наследник Маккензи.

– Посмотри на меня, сын.

Не в силах противиться приказу вожака, юноша поднял взгляд.

– Ты знаешь для чего нужен Императив? Когда его следует применять?

– В самых крайних случаях, – пробормотал он. – Для спасения всей стаи.

– Прибегнувший к Императиву в личных целях не может быть вожаком. Мне жаль, сын. Я ничего не могу сделать. Да и не стал бы, если б мог.

Оборотень кивнул. Он знал законы луны, знал своего отца и не ждал ничего другого, но в глазах все равно почему-то защипало. Будущее, которое он представлял, как широкую и светлую дорогу, обернулось непроглядным черным туннелем, по которому Чарли летел куда-то вниз, не в силах остановиться.

– Кто будет вожаком? Дерек?

– Не знаю, – отец растер ладонями лицо, а Чарли вдруг понял, что буря миновала. Не будет ни криков, ни иного наказания, кроме того, на которое он обрек себя сам. – Дерек еще мал и он не похож на лидера. Стая не пойдет за ним. И я не вижу в клане достойных молодых волчат. Быть может, муж Луизы, если мне удастся сговорить ее за второго сына Макгаррета.

Подчиняться мужу младшей сестры? Чарли скривился. Нет, Чак Макгаррет – неплохой парень, но…

Но это не его клан. Не его волки. Он не знает их так, как знает Чарли, не живет их проблемами, не рос вместе с ними. Они не признают его вожаком.

– Надо собрать совет кланов, – мрачно продолжал Оуэн. – Объявить о смене наследника.

– Отец, подожди! – осталось одно – самое важное. То, ради чего он вернулся домой, оставив академию посреди учебного года. – Дженни! Мы должны снять печать изгоя! Должен быть способ…

Оуэн медленно покачал головой.

– Если способ и есть, я его не знаю. Нужно спросить Говорящего-с-Луной.

Юноша вздрогнул. Его, родившегося в эпоху магического прогресса, шаманы-медиумы, практиковавшие прадедовские методы общения с тонким миром, скорее пугали.

Сейчас их совсем мало. Один Говорящий на десяток кланов, а то и того меньше. Косматые седые старики и старухи в одеждах из шкур. Изрезанные ритуальными шрамами щеки, татуировки по всему телу и полубезумный взгляд. Взгляд, способный видеть сотни незримых связей, соединяющих все живое и неживое на земле.

В их хижинах пахнет мескалином и отваром из мухоморов. Стены увешаны амулетами и грубыми резными масками, а вход в дом охраняют два волчьих черепа, насаженные на длинные колья.

Раньше шаманов уважали и почитали больше, чем вождя. Племя, в котором жил Говорящий-с-Луной было сильнее и удачливее соседей, в нем реже умирали дети, женщины благополучно разрешались от бремени, скотина не дохла от мора, а охотники всегда возвращались с добычей. Так было до тех пор, пока анхелос не подарили миру классическую магию, изменив жизнь всех рас к лучшему.