Оценить:
 Рейтинг: 0

Жена винодела

Год написания книги
2019
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 17 >>
На страницу:
4 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ты заметила, какие у него глаза?

Глаза у Мишеля были пронзительно-синие, такие, что видят тебя насквозь. Он был высокий, плотный, светловолосый, с резкими чертами лица; чуть старомодный костюм сидел на нем великолепно.

– Глаза? – Эдит рассмеялась. – Я, дорогая моя подруга, заметила только одно: что весь вечер эти глаза смотрели только на тебя. Да и как он мог устоять? Ты же красавица! – Эдит обладала даром вселять оптимизм. Когда подруге бывало плохо, она всегда находила способ поднять настроение. – И он владелец «Мезон-Шово», представляешь? – При этих словах Эдит многозначительно подняла брови.

– А держался так скромно, – сказала Инес. Мишель принес с собой три бутылки шампанского во льду из винограда трех разных сортов с собственных виноградников, но деликатно отклонял все вопросы Инес о его винодельческой империи и всякий раз переводил разговор на нее саму. Расспрашивал ее о жизни в Лилле, о дружбе с Эдит, интересовался, успела ли она уже попутешествовать по Шампани.

Позже подруги пришли к выводу, что Мишель таким способом просил Инес о свидании. Он, как и Эдуар, был на несколько лет старше Эдит и Инес и тоже намного серьезнее. Инес объясняла это тем, что обоим мужчинам пришлось рано, в возрасте чуть за двадцать, принять семейное дело, а с ним – ответственность, размер которой она с трудом могла представить.

– Я пока ни разу не выезжала из Реймса, – ответила она Мишелю, – и с удовольствием взглянула бы на окрестности.

– Правда? – Мишель улыбнулся, и внутри у Инес все затрепетало. На следующей неделе он позвонил, а к весне они были помолвлены и в начале мая поженились. Причин медлить не было: у Мишеля, как и у Инес, не оставалось в живых никого из близких родственников.

Дальнейшая жизнь рисовалась Инес лучезарной. Она – молодая жена владельца престижного дома шампанских вин! Ей предстоит жить среди холмов, покрытых виноградниками, и каждый вечер пить игристое вино!

Однако действительность оказалась иной. После того как свадьба была сыграна, супруги редко выбирались в Реймс. Живописный пейзаж довольно скоро сделался для Инес обыденным, да и бутылка, которую они регулярно откупоривали к ужину, перестала ощущаться как праздник.

Но хуже всего было то, что, уехав из Реймса, Инес лишилась возможности ежедневно болтать с Эдит или даже участвовать в беседах с Эдуаром. Мишель даже во время своего недолгого ухаживания за ней не отличался большой разговорчивостью, а сейчас сделался еще серьезнее и еще глубже погрузился в дела. Зачастую их совместные трапезы проходили в полном молчании, потому что Мишель размышлял о производственном графике или отношениях с владельцами виноградников, а обсуждать эти вопросы с Инес категорически не хотел.

Инес надеялась, что они с Мишелем будут ездить в Реймс в гости к друзьям, но, хотя город находился от Виль-Домманжа в каких-нибудь сорока минутах езды на автомобиле, он с таким же успехом мог находиться в другой стране. Бо?льшую часть дней Мишель был занят от зари до зари, а отпускать Инес одну на машине не любил. По сути, она оказалась заперта в доме, который не ощущала своим.

Конечно, уже при первом посещении «Мезон-Шово» Инес познакомилась с могучим темноволосым Тео и его женой, элегантной и сильной Селин, но подружиться с ними, как она надеялась, ей не удалось. Тео, погруженный в работу, мог вообще не показываться неделями, а Селин была такой же серьезной и немногословной, как Мишель. И при попытках Инес поделиться с ней новостями или сплетнями из города еще больше замыкалась.

Теперь, когда на горизонте громыхала война, Инес особенно остро ощущала свою оторванность от всех. В глубине погребов ей и Селин следовало бы поделиться друг с другом своими страхами перед надвигающимся будущим. Но женщины работали молча: тишину нарушали только их шаги да тихий звук, с которым ящики опускались на новое место.

Глава 4

Июнь 1940

Селин

Через несколько дней после того, как немцы полностью оккупировали Шампань, утром в пятницу Тео с пылающим лицом вбежал во флигель, где жил вместе с Селин.

– Добрались-таки до Виль-Домманжа, – выпалил он. – Немцы. Быстро.

Селин охватил страх. Она понимала, что рано или поздно это произойдет, что немцы, вторгшиеся меньше недели назад, успели уже отметиться грабежами в нескольких окрестных городах, но простодушно надеялась, вдруг их деревеньку не заметят. Глупо, конечно, – завоевателей не могли не привлекать темные погреба под холмами, хранящие бесчисленное множество бутылок с прекрасным шампанским. А что, если они явились не только за вином? Вдруг им известно, что Селин наполовину еврейка?

– Мне спрятаться?

– Они не за тобой, – коротко бросил Тео, и его темные брови сдвинулись к переносице. – Такое сейчас во всех винодельнях. Они не тронут нас, пока мы будем делать, как они скажут. Пошли, Селин, нас зовет Мишель.

Селин не могла ответить «нет» – слишком многим они с Тео были обязаны Мишелю. Четыре года назад, когда Тео, только что женившийся на Селин в Нюи-Сен-Жорже, предложил услуги главного винодела в «Мезон-Шово», несколько крупных производителей в Реймсе уже отказали ему из-за того, что он учился своему делу не в Шампани, а в Бургундии. А Мишеля «родословная» не волновала. – Я вижу, – сказал он, изучив рекомендации Тео и проведя с ним несколько сеансов дегустации и купажирования, – что вы опытный винодел и сотрудничество с вами сделало бы честь любому дому.

И Тео был принят. Мишель предложил ему в счет зарплаты поселиться вместе с Селин в домике его предшественника, всего в сорока пяти метрах справа от главного дома. Тео согласился, а новый хозяин и дальше осыпал супругов Лоран немыслимыми щедротами. Он относился к ним как к членам своей семьи, нередко приглашая их на воскресные обеды и даже на праздничные торжества в большом главном доме. Какое-то время Мишель и Тео были почти как братья, но с сентября, с объявления войны, Селин стала замечать, что они постепенно отдаляются друг от друга. Тео пытался делать вид, что ничего не происходит, а Мишель был полон решимости смотреть в глаза будущему, пусть даже пугающему и неопределенному. Селин никогда не сказала бы этого вслух, но понимала, насколько Мишель прав, а ее муж недальновиден.

С колотящимся сердцем и липкими от пота ладонями Селин пригладила волосы и заставила себя улыбнуться. Она собиралась отправиться вместе с Тео на один из ближних виноградников осматривать ранние почки и уже оделась по-рабочему – в сапоги, саржевые брюки и белую хлопчатобумажную блузку на пуговицах. Но виноградник, очевидно, откладывался.

– Очень хорошо, – сказала она Тео. – Идем.

Тео схватил ее за руку, слишком сильно сжав пальцы, и потянул за собой на улицу. По дороге, меньше чем в километре от них, двигался, приближаясь, небольшой караван военных грузовиков, окутанных клубами пыли. В дневной тишине нарастал шум моторов – низкое, монотонное гудение, не сулящее ничего хорошего.

– Merde[5 - Дерьмо (фр.).], – пробормотал Тео. – Быстрее, чем я рассчитывал.

И оба ринулись в главный дом. Дверь была уже открыта, прямо за ней стояли с побледневшими лицами Мишель и Инес.

– Что нам делать? – проговорила Инес, как только Тео и Селин перешагнули порог. Непричесанная, с растрепавшимися непокорными каштановыми волосами, посреди полной сумятицы, она умудрялась оставаться такой же хорошенькой и изящной в своих черных босоножках на высоком каблуке и длинном голубом платье с высокой талией. – Надо что-то делать! – Инес посмотрела на Тео, на Селин, снова на Мишеля. Прижала ладони к щекам, убрала, провела ногтями от запястья до локтя по одной и по другой руке, как будто не знала, чем их занять.

– Подождем, – ответил Мишель и закрыл дверь. В просторной полутемной прихожей стало тихо. – Подождем и посмотрим, что им нужно.

Не прошло и минуты, как снаружи раздался визг тормозов и резкие мужские голоса вперемешку с грубым хохотом. Затем в дверь громко застучали.

– Спокойно, – напомнил Мишель остальным и распахнул дверь навстречу незваным гостям. Со своего места Селин видела троих стоящих на ступеньках немцев – все в полном обмундировании, двое с автоматами, – а позади них еще полдюжины. Все молодые, лет двадцати с небольшим, за исключением широкоплечего мужчины впереди – тому было на вид под сорок. Его рука застыла над кобурой с пистолетом, висевшей на бедре.

– Здравствуйте, – спокойно сказал Мишель, как будто каждый день впускал в дом оккупантов. – Чем мы можем вам помочь?

– Помочь? – фыркнул немец постарше. – Вы поможете нам, если покажете вход в ваши погреба с шампанским.

Мишель ответил не сразу, и те несколько секунд, которые длилась пауза, Селин рассматривала мужчину. Он был высок, темноволос, с усиками карандашом, маленькими глазками и изящными, почти благородными чертами лица, принявшего сейчас насмешливое выражение. На форменном кителе защитного цвета с жестким черным воротничком сияли бронзовые пуговицы, медали и нацистские знаки отличия, талию охватывал коричневый кожаный пояс, а из-под серых брюк выглядывали начищенные до зеркального блеска черные сапоги. Несмотря на утреннюю жару, нигде не было ни складочки. Офицер, поняла Селин, он командует остальными. Его чистое французское произношение выдавало определенный уровень образования и воспитания.

– Разумеется, – по-прежнему спокойно ответил Мишель. – Могу я поинтересоваться, что именно вы ищете?

– Не можете.

Мишель и Тео переглянулись, после чего Мишель отступил, пропуская солдат, будто почетных гостей, и повел их через дом к задней двери. Только тут Селин сообразила, что ведущая в погреба дополнительная лесенка, устроенная прадедом Мишеля прямо в кухне, загорожена большим шкафом. Значит, Мишель с Тео, который шел в нескольких шагах позади, направляются к главному входу – высокой резной деревянной двери, вделанной в каменную стену между садом при доме и виноградниками. Оборудуя подземные туннели, способные соперничать с хранилищами крупнейших домов шампанских вин, прапрадед Мишеля постарался придать входу в них максимально внушительный вид.

Мишель оглянулась на Инес и Селин.

– Оставайтесь здесь.

Но офицер твердой рукой взял его за предплечье, тоже посмотрел на женщин и улыбнулся. В этой холодной улыбке Селин почудилось что-то волчье, пробирающее морозом до костей.

– Нет, – сказал немец. – Женщины пойдут с нами.

Инес схватила Селин за руку, переплетя свои детские пальчики с ее, более длинными и тонкими; Селин не сопротивлялась. Вдвоем они прошли вслед за мужьями сквозь массивную дверь и, стуча каблуками, спустились по узким ступеням; звук их торопливых шагов напоминал дробь дятла. Оказавшись в первом подвале, заполненном бутылками, один из солдат присвистнул от восхищения, а другой подтолкнул его сзади и сказал по-немецки:

– Пошли скорее, это все ерунда по сравнению с «Вдовой Клико-Понсарден».

Селин знала немецкий от матери, выросшей близ германской границы, но виду не подала. Пусть немцы думают, что она их не понимает: хоть небольшое, но преимущество.

– Ну, – спросил офицер, подозрительно осматриваясь, – где у вас здесь тысяча девятьсот двадцать восьмой? А тридцать четвертый?

– У нас от каждого урожая осталось лишь по сотне с чем-то бутылок. – Мишель выдержал взгляд офицера. – Следуйте за мной, я покажу.

Офицер сощурился, но ничего не возразил, и Мишель повел отряд дальше по главному проходу. В одном из подвалов слева он, как помнила Селин, нарочно оставил несколько стеллажей с лучшими винами: полное отсутствие выглядело бы подозрительно, а малое количество можно объяснить тем, что основной запас распродан.

– Вот, – Мишель показал рукой в сторону хранилища. – Прямо на полу, с правой стороны.

– Гм. – Офицер сделал знак одному из солдат, приподнял вместе с ним секцию и наугад вытащил бутылку. В ней действительно было ценнейшее коллекционное шампанское 1928 года; ее родные сестры тихо лежали позади статуи Девы Марии, приютившейся в стенной нише. – Где остальное? – Рука офицера вновь угрожающе зависла над пистолетом, он пристально смотрел на Мишеля.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 17 >>
На страницу:
4 из 17