Улица Светлячков

– И классный, да?

– Очень классный.

Она пошла было прочь по тротуару, но Талли схватила ее за руку, задержала, развернула к себе:

– Он тебе понравился?

– Конечно, понравился. И чувство юмора что надо.

– Но?

Кейт кусала губу, тянула время. Она не хотела обидеть или разозлить Талли, но не врать же? Друзья не врут. Чед ей и в самом деле понравился, и Талли явно была ему небезразлична; но дурное предчувствие никуда не делось, даже усилилось после знакомства с ним.

– Ну хорош, Кейти, мне страшно уже.

– Я не хотела ничего говорить, но раз уж ты меня вынуждаешь… Думаю, тебе не стоит с ним встречаться. – Прорвав плотину молчания, она уже не могла остановиться. – Ну, в смысле, он же сильно старше. Разведен, дочке четыре года, а он с ней даже не общается. Вы нигде не можете появиться вместе, его за это сразу уволят. Что это за отношения такие? Ты с ним всю студенческую жизнь упускаешь.

Талли отступила назад.

– Студенческую жизнь? Это, что ли, вечеринки в гавайских костюмах, где хлещут пиво литрами? Или свидания с тупыми лузерами типа твоих парней? Да у большинства из них мозгов не больше, чем у табуретки.

– Ну, может быть, мы просто хотим разного…

– Думаешь, я с ним ради карьеры, да? Типа, сплю с ним за оценки? За место на канале?

– А разве нет? Ну, в глубине души? – Кейт тут же поняла, что говорить этого не стоило. – Прости. – Она взяла Талли за руку. – Я не то хотела сказать.

Талли дернула рукой, вырвалась.

– Еще как «то». Ты же у нас мисс Совершенство, отличница, девочка из хорошей семьи. Вообще не понимаю, зачем ты со мной водишься, я же ради карьеры любому дать готова.

– Подожди! – крикнула Кейт, но Талли уже бежала от нее по темной улице, постепенно скрываясь из виду.

Глава десятая

Талли бежала всю дорогу до автобусной остановки на 45-й улице.

– Сучка, – сказала она вполголоса, утирая слезы.

Когда подошел автобус, она заплатила за билет, забралась в салон и, пока искала, где сесть, успела еще дважды пробормотать «сучка».

Как Кейт могла ей такое сказать?

– Сучка, – снова повторила она, но вышло как-то жалко, беспомощно.

От автобусной остановки до Чеда было меньше двух кварталов. Она торопливо прошагала по тротуару к скромному, обшитому деревом домику в стиле крафтсман[69 - Американский архитектурный стиль, зародившийся в конце XIX века. Дома в стиле крафтсман, как правило, имеют низкую многоскатную крышу и веранду, оформленную деревянными колоннами. Для строительства и отделки используются натуральные материалы (дерево, камень).], постучала в дверь.

Он открыл почти сразу – прямо в заношенных серых спортивных штанах и футболке с «Роллинг Стоунз». Улыбнулся, будто ждал ее появления.

– Привет, Талли.

– Хочу с тобой в постель, – хрипло прошептала она, забираясь руками ему под футболку.

Не переставая целоваться, они ощупью добрались до маленькой спальни в дальней части дома. Талли ни на мгновение не отрывалась от него, не покидала его объятий, не прерывала поцелуя. Они не встречались глазами, Талли не смогла бы выдержать его взгляда, но это и не имело значения. Обнаженные, изголодавшиеся друг по другу, они рухнули на кровать.

Талли позволила себе и своей боли раствориться в блаженстве, которое рождали его руки и губы, а после, когда они лежали рядом, сплетясь телами, старалась ни о чем, кроме этого блаженства, не вспоминать.

– Хочешь поговорить об этом?

Она лежала, уставившись в гладкий скошенный потолок, знакомый ей не хуже ее собственных снов.

– Ты о чем?

– Ладно тебе прикидываться.

Она перевернулась на бок и, подперев ладонью голову, посмотрела на него.

Он нежно прикоснулся к ее щеке.

– Вы с Кейт поссорились из-за меня, а я прекрасно знаю, как ты дорожишь ее мнением.

Талли удивили его слова, хотя, пожалуй, удивляться было нечему. С тех самых пор, как они впервые переспали, она понемногу обнажала перед ним душу. Сперва это выходило случайно – пару раз она проболталась о чем-то после секса или за выпивкой, – а потом как-то пошло-поехало. С ним рядом, в его постели она чувствовала себя в безопасности, здесь ее никогда не осуждали, не порицали. Они были любовниками без любви, и от этого проще становилось говорить откровенно. Талли лишь теперь осознала, что каждый раз он внимательно слушал ее болтовню и складывал из открывшихся ему фрагментов ее подлинный образ. И эта мысль почему-то вдруг сгладила остроту ее одиночества; это, пожалуй, немного пугало, но вместе с тем и успокаивало.

– Она считает, что это неправильно.

– Но ведь так и есть, Талли. Мы с тобой оба это знаем.

– А мне плевать, – сердито отозвалась она, утирая слезы. – Моя лучшая подруга должна быть на моей стороне, что бы ни случилось.

На этих словах – этой клятве, которую они дали друг другу столько лет назад, – ее голос сорвался.

– Она права, Талли. Тебе стоит к ней прислушаться.

Уловив в его голосе что-то непривычное, едва заметный надлом, она посмотрела ему в глаза. Печаль, таившаяся в его взгляде, сбивала с толку.

– Зачем ты так?

– Я почти влюбился в тебя, Талли, и сам этому не рад. – Он с тоской улыбнулся. – Да ты не пугайся. Я же знаю, что ты в любовь не веришь.

Это была правда, и осознание этой правды тяжело опустилось на плечи Талли. Она вдруг почувствовала себя старухой.

– Может, когда-нибудь поверю.

Можно же хотя бы надеяться.

– Я на это рассчитываю. – И он нежно поцеловал ее в губы. – Так что насчет Кейт?

– Она со мной не разговаривает, мам. – Кейт откинулась на подушки, прислоненные к стене крохотной каморки, гордо именовавшейся «телефонной комнатой». Было воскресенье, ей пришлось почти час ждать своей очереди.