Улица Светлячков

– Да ее вообще ничего не напрягает. – В голосе Кейт послышалась гордость.

– В каком смысле?

– Ты не поймешь.

– Что, старая слишком?

– Я этого не говорила.

Мама легонько коснулась ее лба, убирая волосы, – такое знакомое прикосновение, естественное, как дыхание. Кейт от этого каждый раз будто возвращалась в детство.

– Прости, если тебе показалось, что я осуждаю твою подругу.

– Да уж, есть за что просить прощения.

– «А ты, мама, прости, что нагрубила», угу?

Кейт не смогла сдержать улыбки.

– Угу.

– Вот что, давай-ка пригласишь Талли к нам на ужин в пятницу?

– Она тебе понравится, точно говорю.

– Не сомневаюсь, что понравится. – Мама поцеловала ее в лоб. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мам.

Еще долго после того, как мама ушла и в доме все стихло, Кейт ворочалась с боку на бок, слишком взбудораженная, чтобы заснуть. Ей не терпелось пригласить Талли. А после ужина можно будет посмотреть «Я мечтаю о Джинни»[25 - «Я мечтаю о Джинни» (1965–1970) – американский комедийный сериал об астронавте, который находит на пляже бутылку с девушкой-джинном (Джинни).], или поиграть в «Операцию», или потренироваться наносить макияж. Может, Талли даже захочет переночевать? Они бы…

Тюк.

…всю ночь проболтали о мальчиках, о поцелуях, о…

Тюк.

Кейт села на кровати. Это не птица ходит по крыше и не мышка шуршит в стене.

Тюк.

Это мелкий камушек бьется в стекло!

Скинув одеяло, Кейт бросилась к окну и распахнула его.

Талли стояла на заднем дворе их дома, придерживая рукой велосипед.

– Спускайся, – сказала она слишком громко и помахала в воздухе рукой – мол, поторапливайся.

– В смысле, тайком сбежать, что ли?

– Ну, э-э, да.

Кейт в жизни ничего такого не делала, но теперь уже поздно было включать задрота. Крутые ребята нарушают правила и по ночам тайком сбегают из дома. Это любой дурак знает. А еще любой дурак знает, что именно так влипают в неприятности. Вот об этом-то ее мама и предупреждала.

Не забывай, что у тебя своя голова на плечах.

Кейт было плевать. Важнее всего Талли.

– Иду.

Она закрыла окно, огляделась в поисках одежды. К счастью, комбинезон нашелся тут же в углу, аккуратно сложенный, накрытый сверху черной толстовкой. Стянув с себя пижаму со Скуби-Ду, она быстро оделась, затем на цыпочках вышла в коридор. Когда Кейт крадучись пробиралась мимо двери в спальню родителей, сердце так бешено стучало, что даже закружилась голова. Лестница на каждый ее шаг отвечала угрожающим скрипом, но все же ей удалось спуститься незамеченной.

Возле задней двери она ненадолго замерла, успела подумать: «Мне за это влетит» – и тут же повернула ручку.

Снаружи ждала Талли. А рядом с ней – самый клевый велик, какой Кейт когда-либо видела. Седло у него было крохотное и узкое, от руля, изгибавшегося вниз, тянулась куча каких-то кабелей и тросов.

– Ого, – выдохнула Кейт. Ей на такой велик не накопить – хоть все лето ягоды собирай.

– У него десять скоростей, – сообщила Талли. – Бабушка подарила в том году на Рождество. Хочешь прокатиться?

– Нетушки.

Кейт тихонько закрыла за собой дверь. Затем выкатила из-под навеса свой старый розовый велосипед с самым обычным рулем, огромным седлом в цветочек и белой корзиной спереди. В нем не было ни капли крутости, на таких великах маленькие девочки катаются.

Но Талли будто и не заметила. Они вскочили на велосипеды и покатили прочь от дома по мокрой, кочковатой подъездной дорожке. Выехав на улицу, повернули налево. У Саммер-Хилла Талли сказала:

– Смотри. Повторяй за мной.

На бешеной скорости они рванули вниз по склону холма. Волосы Кейт развевались за спиной, глаза слезились. По обе стороны от них темные кроны деревьев перешептывались на ветру. В бархатно-черном небе мерцали звезды.

Талли отклонилась назад и раскинула руки в стороны. Смеясь, взглянула на Кейт:

– Попробуй.

– Не могу. Слишком быстро.

– В этом вся суть.

– Опасно же.

– Да ладно тебе, Кейти. Отпусти руль. Бог трусливых не любит, – сказала Талли и затем тихонько добавила: – Доверься мне.

Теперь у Кейт не было выбора. Дружить – значит доверять друг другу. А Талли со слабачкой водиться не станет.

– Ну, давай, – сказала она себе, стараясь, чтобы голос звучал решительно.

А потом сделала глубокий вдох, пробормотала короткую молитву и отпустила руль.