Моя любимая bestie

***

Они не общались больше 2 недель. Каролину выписали из больницы, она вернулась домой в приподнятом настроении. Каждый день в больнице ее навещали родители, вместе или по отдельности. Заезжали Нэнси с Питом, чтобы отдать телефон. Девушка рассказала Каролине все до мельчайших подробностей, окончательно поставив ясность на происшедшем. Сказала, что она, Каролина, действительно была не в себе, после того как Виктория ушла тусоваться с Тимом. Каролина на эмоциях пошла серфить в то место, куда не следовало заходить даже при свете дня. Нэнси обезопасила себя тем, что сказала, как предупреждала ее и останавливала, просила не заплывать в место, где скалы. Но Каролина попросила не нянчиться с ней и тогда Нэнси оставила ее в покое.

Виктория много раз писала сообщения на номер Кэрол, в надежде что та ответит ей – просила прощения, рассказывала что не могла по-другому и что ей очень жаль что так произошло, что никто не виноват что так получилось и ей не стоит обижаться и винить во всем ее, но Каролина игнорировала все. Чувство злости сменялось отчаянием. Она не хотела прощать подругу, сняв тем самым груз с ее души. Винить во всем Викторию было удобно. Она понимала, что если судить по правде, то никто не виноват, а уж тем более Виктория. Каролина сама создала все условия для того, чтобы это падение случилось. Этакий психологический прием «отморожу уши, заболею и умру – назло бабушке».

Она была младше Виктории на 3 года и в глубине души понимала, что вела себя как ребенок в свой 21 год. Из-за ревности, глупости, в силу переполняющих эмоций и отсутствия страха. Но все то время, пока она лежала в больнице и видела себя в зеркало, она находилась в этом ужасном состоянии, каждый день подвергалась медицинским малоприятным процедурам. Каролина хотела, чтобы Виктория мучилась, хотя бы это время, за все ее страдания в больнице. Это было так по-детски, но это чувство мести никак ее не отпускало.

***

Двумя неделями позднее.

Каролина ходила по своей комнате и разглядывала фотографии, которые стояли в рамочках на ее комоде. Французский бульдог крутился под ногами – напоминание о том, что бабушка с дедушкой приехали навестить ее. Он пытался лизнуть ее ноги и постоянно чихал. У него всегда была такая реакция на соленых воздух. Бабушка с дедушкой жили за городом и к океану они привозили его только когда навещали семью.

– Привет, дорогуша! Как ты себя чувствуешь? – постучалась в дверь и, с хрипотой в голосе, спросила Саманта.

– Привет, бабуль! Да все отлично! Ливерпуль пытается меня в качестве мороженного. Не хочешь, прогуляться вместе с ним?

– Он просто играет. Конечно, милая! Только захвачу свою панамку.

Пожилая женщина с кучерявой короткой стрижкой выглядела очень дружелюбно и вызывала улыбку на лице. Волосы ее были седые, но крашены в пепельный блонд. Бабушка Каролины была очень приятной женщиной 66-ти лет. Саманта Спаркс. Она улыбнулась, позвала к себе пса и пошла спускаться по лестнице, крича в гостевую комнату;

– Эдвард, мы с Каролиной пойдем прогуляемся! Ливерпуль пойдет с нами. Если Сара с Кевином приедут – скажи, чтобы не искали нас, скоро вернемся!

– Конечно вернётесь! Кролика в сливках я бы ни за что не пропустил! – усмехнулся дедушка Каролины, поглядывая на духовку, в которой Сара оставила запекать кролика на ужин. Старик проводил их взглядом до двери и продолжил смотреть юмористическое телешоу, жуя размоченную в кипятке курагу.

Приезд бабушки с дедушкой всегда радовал Каролину. Она любила семейные посиделки. Отношения внутри семьи со всеми ее членами оставались неизменно хорошими, крепкими. Это были родители Сары. Они могли приезжать раз в месяц – когда необходимо было съездить куда-то или сходить на воскресную службу в церковь всем вместе.

Детство Каролина проводила в том числе и у них – в Клермонде, в полутора часе езды от Сансет Бич. Она любила бывать у бабушки с дедушкой. Она возилась в саду, играла с Ливерпулем и строила песочные замки, когда они ездили к океану. Отголоски беззаботного детства оставались в ней до сих пор. Дедушку она очень любила, он ее баловал и разрешал есть всякие сладости, пока никто не видел, а бабушка была ее лучшей подружкой и незаменимым советником по жизни, которым осталась до сих пор. Она любила их и ценила время, проведенное вместе с семьей.

***

– Зачем ты взяла с собой плащ Ливерпуля? – спросила Каролина.

– Ну как же! – возразила Саманта. – А если пойдет дождь?

Каролина посмотрела на чистое небо и ослепляющее солнце, а потом перевела взгляд на бабушку, которая беззаботно шла в розовой панамке и больших солнцезащитных очках на пол лица.

– Нужно всегда думать о будущем! – воскликнула она и улыбнулась так, что кожа на ее лице стала еще более морщинистой и растянутой.

– Даже в твоем возрасте? – усмехнулась Каролина.

Старушка исподлобья посмотрела на внучку и рассмеялась. – Ну конечно, дорогая! А как иначе?

Французский бульдог бежал впереди них. Его серые пятна на боках и забавная попка с маленьким подобием хвостика напоминала поросячью. Он был таким милым и неуклюжим одновременно. Пес бодро косолапил по дорожке в паре метров от них.

– Ливерпуль! Ко мне! – скомандовала Каролина и похлопала себе по коленкам.

– О нет, боюсь он тебя не послушается! Он свободолюбивый. – сказала Саманта и поправила розовую панамку.

– Как и все мы. – в пол голоса сказала Каролина, наблюдая за велосипедистом, который ехал им навстречу.

– Не правда. – возразила Саманта. – Кому-то проще оставаться во власти – человека, системы, случая, чего угодно, не важно.

Каролина вопросительно посмотрела на бабушку.

– Так ведь проще! Не нужно самому ни за что отвечать, принимать решения. Нет последствий, потому что нет ответственности.

– Например, сваливать вину на других? – спросила Кэрол.

– Именно.

Саманта откашлялась и указала на палатку с мороженным, знаком предложив внучке купить по вафельному рожку. Так они и сделали.

– Такой человек сваливает вину на другого от того, что боится взять ответственность за свои поступки и свою жизнь на себя. Он боится свободы, боится жить. – кусая вставными зубами мороженное, говорила пожилая женщина. – Обвинять правительство, случай, близких и что угодно – это слабость, которая скрывается глубоко внутри. Ее не замаскируешь. Такие люди всего боятся.

Каролина принимала ее слова на свой счет и от этого ей становилось не по себе.

– Бабушка. – перебила Саманту Каролина. – Ты ведь знаешь Викторию?

– Та твоя темненькая подруга? Конечно.

– Я обидела ее. Обвинила в своем падении, хотя она не виновата. Я была зла на нее за то, что она не послушала, бросила меня и ушла гулять с другим парнем.

Женщина удивленно приподняла очки и посмотрела на внучку. Каролина вздохнула и отвела глаза.

– Ты винишь ее за то, что она сделала свой выбор, верно? А не за то, что ты упала и ударилась о скалы. Это глупо. – сказала Саманта, впивая искусственные зубы в вафельный рожок.

– Я игнорирую ее уже вторую неделю только от того, чтобы она чувствовала себя виноватой. Бабушка, мне так стыдно! Я не знаю зачем я так поступаю с ней.

– Знаешь. – Твердо сказала Саманта. – И будь я на твоем месте, я сегодня же написала бы ей и немедленно извинилась. Так из-за чего ты так на нее злишься? Из-за того парня, с которым она ушла?

Каролина задумалась. Она и сама не знала почему. Или знала? Злюсь,потому что во мне проснулась ревность? Потому что не могла больше смотреть как всякие придурки ее обижают? Потому что она меня не слушает? Потому что я хочу уберечь ее, потому что… я люблю ее?

– Она спровоцировала меня взять доску и уйти к океану. – после недолгой паузы твердо сказала Каролина.

– Она спровоцировала? Почему- же? – поинтересовалась Саманта.

Каролина вздохнула. Этот диалог зашел в тупик. Она злилась от того, что не может сказать то, что возникало где-то внутри. Бабушка не настаивала, не задавала лишние вопросы.

– Понимаю, сложно ответить однозначно. Но ты ведь и без меня это знаешь, верно?

Старушка подмигнула и продолжила с аппетитом поедать свое клубничное мороженное.

Глава 4.

Виктория

– Палящее солнце Лос Анджелеса! А я стою тут, в этом гадюшнике, с тряпкой и мою фасад! – бухтела себе под нос Виктория, отжимая тряпку и наматывая ее на палку от швабры.