Дурак космического масштаба

Я потянулся за фреймбуком, выключил предварительно звук, а потом уже развернул экран. От нечего делать стал перечитывать свою писанину. Е-мое…

Нет, конечно, если дать Веймсу или Каролю, то ржать они будут. А дай гражданскому какому-нибудь, так он разве что вежливый попадется. Потому что… Ну ничего же вообще не понятно. Где мы находимся, что делаем? Если бы я хоть даты, что ли, записывал, а так… И вообще, восемь месяцев прошло, как последний рассказ написал, а уже глупость моя отовсюду торчит, как на свежеобритой голове – уши.

Такое ощущение, что я ничего не знаю или мне на все плевать. Надо бы писать подробнее, что ли?

Во-первых, уже триста двадцать два дня идет война. (Стандартный год – 400 дней – десять месяцев – сорок недель.) Война идет потому, что наше любимое правительство официально выразило претензии по спорным территориям правительству миров Экзотики. До этого все кипели невыраженными претензиями.

Что доконало нас – не знаю. Экзотианские дэпы пишут, что последней каплей стала серия вооруженных мятежей на сырьевых мирах, добывающих графит, титан и железо. Но чье правительство все это срежиссировало – они не пишут. Тем более что пояс Гампсона, где сконцентрированы сырьевые планеты, как раз граничит с центральной частью миров Экзотики. Давнишняя, в общем-то, спорная территория. Особенно для любителей воевать. А без графита и титана – не повоюешь…

Лично я мог бы совсем не лезть в эту войну.

Я родился на маленькой аграрной планете. Но всю жизнь таскать навоз мне почему-то не улыбнулось. И когда выдали результаты тестов предварительной зрелости, я сразу послал документы в академию армады. Если с моими физическими данными не в армаду – то только навоз. У меня идеальное здоровье (было девять лет назад), идеальная стрессоустойчивость (тоже, наверное, была). Вот так вышло: или сам на мясо, или… Но в армаде, кажется, все-таки интереснее. По крайней мере, я успел на Экзотике побывать, пока эта каша не заварилась…

Проснулся Дьюп. Неужели я его разбудил? Он рывком сел на кровати, уже ноги спустил, но передумал и начал тереть виски. У него бывает от перенапряжения. А может, наоборот, башку заломило оттого, что сегодня до неприличия тихо?

Я свернул фрейм и пошел в санузел. Потом решил сделать зарядку. Два раза присел, и захотелось прилечь. Разозлился на себя, стал отжиматься.

– Вилы, – вместо приветствия сказал Дьюп.

Слово было незнакомое. Переспрашивать я пока не стал. Вилы – так вилы. Может, это болезнь такая или состояние после полуторасуточного обстрела? Тридцать часов за пультом. Потому что весь сменный состав латал вместе с техниками и палубными дыры в силовых щитах корабля. А у нас с Дьюпом вообще сейчас сменщиков не было. Три резервные двойки, в том числе и нашу, забрали на соседний корабль. Это мне Дьюп разрешал пару раз вздремнуть вчера, а сам, когда прошел отбой боевой ситуации, еще и в общий зал ходил. Чего они там обсуждали – не знаю. Я, лично, где упал, там и уснул. Хорошо уже, что мимо кровати не лег.

Вообще Дьюп вхож на корабле куда угодно, он даже член армейского профсоюза. За это его кое-кто в команде не выносит, но Дьюпу плевать. Ему, по-моему, на все плевать. Да и чего ему заморачиваться? Семьи у него, кажется, нет, родных – тоже. Хотя я очень мало про него знаю.

Дьюп, наконец, перестал тереть голову, и взгляд у него стал более осмысленным.

– Что значит вилы? – спросил я все-таки, падая пузом на пластик и прикидывая, сколько дать себе отдохнуть между подходами.

– То и значит. Экзотианцам нужно было отжать нас к Дельте Змееносца, и они будут отжимать.

Я ничего не понял, поднялся и стал умильно, по-собачьи смотреть на Дьюпа, сделав глупую морду и задрав вверх брови, как делал наш домашний пес.

Напарник фыркнул, наконец.

– Надо тебе это, Анджей?

Я последнее время стал задавать ему вопросы, каких раньше не задавал. Не волновали они меня. Сам не понимаю, что такого со мной сделалось, но по студенческой еще привычке быстро нашел отмазку.

– Мне, вообще-то, в конце года стратегию сдавать. Или, ты думаешь, из-за войны отменят?

– Могут и отменить, – Дьюп потер надбровья. – Ты в шахматы умеешь играть?

Я даже слова такого не слышал. Да он и знал все мои игры. Я во всё играл, во что на корабле играли, а Дьюп со мной – только в пространственные шашки.

– Набери в системе, – сказал он и налил воды из кулера. Дьюп принципиально пил только воду. Ни чай, ни кофе его не вставляли. А нет, еще на Экзотике дрянь какую-то пил. Не алкоголь, а типа напитка тамошнего. Мне не понравилось – горько.

Я вывел на экран общей связи трехмерную доску вроде шашечной, только вместо шашечек наличествовали адмиралы и звездолеты, а само поле украшали астероидные пояса, пульсары и магнитные аномалии.

– Интересная, наверно, игра?

– Обычная. На ней лучше объяснять, чем по карте.

Он быстро раскидал по доске фигурки.

– Вот – наши звездолеты, вот – экзотианские. Вот – их резерв и ремонтная база. Вот их схема сообщения…

На экране загорались все новые символы, изменялись условные созвездия, и скоро я начал узнавать местность. Дьюп работал быстро, похоже, он умел играть в эту игру. Надо будет научиться, раз от нее даже польза есть.

– Все узнал?

– Ну… вроде.

– Спрашивай.

– Откуда ты знаешь, что госпиталь у них в третьем… кубике? Он вчера восточнее был и ближе. Вот тут примерно, – я ткнул пальцем.

– Разведчики сказали, что госпиталь переместился. Я полагаю, сюда. Так он лучше защищен.

– Значит, вчера они собирались нас дожимать, чтобы мы вот в эту вилку попали? Между пульсаром и Змееносцем? – и тут до меня дошло: вилка – вилы. Был такой древний сельскохозяйственный инструмент. – И обстрел прекращать не собирались?

– Нет.

– Тогда почему? Может, переговоры на уровне высшего командования? Или к ним какая-то шишка летит?

– Я бы и сам хотел знать. В любом случае обстрел скоро продолжат. – Дьюп достал полотенца. – Отдыхай, пока можно.

И я стал продолжать свой «отдых». И так уже весь мокрый был, но решил, пока Дьюп из ванной не выйдет, буду отдыхать. Еще 182 раза отжаться успел, с передышками. Потом тоже помылся.

У Дьюпа болела голова, он морщился, листал новостные каналы и разговаривать больше совсем не хотел.

Интересно, в нашем кармане систему охлаждения починили?

Я решил маленько пройтись.

У лифта наткнулся на чужого капитана, судя по нашивкам – из южного крыла армады. Ближний свет. Север и юг в галактике понятия, конечно, условные. Но передвигаться в космосе труднее всего именно вдоль освоенного нами рукава Млечного Пути. Потому и образовалось такое деление – Север, Центр, Юг.

Я отсалютовал южанину и вспомнил про жрать. Кто-то умный динамики громкой связи выкрутил до минимума, так что я про столовую и забыл, пока в желудке не просвистело. Или громкая связь у нас вчера во время обстрела умерла?

И Дьюп ведь голодный. Надо же было так наломаться, чтобы про жратву забыть. Хотя, может, дело в том, что он мне пару раз прямо в кресле колол что-то. И себе колол. И есть не хотелось совсем.

Я решил, что сначала схожу в столовую на разведку.

Сходил. И поел. И даже сыграл кона два с Каролем и Веймсом в пасет. (Игра такая карточная.) Потом вспомнил, что Дьюп голодный сидит, и играть резко расхотелось. Ему сейчас не напомнишь, он и не поест.

Взял я кое-что из столовой, пошел в каюту.

Дьюп был неожиданно сосредоточен и одет в парадное. Это было так ненормально, что я встал столбом на пороге. – Меня в южное крыло переводят, – сказал он.

Я открыл рот и закрыл. Что я мог сказать? «А я?! А меня?!»