Счастье в сирени живёт

– Нет, мне уже есть восемнадцать. На пошлой неделе исполнилось. Могу показать вам паспорт.

– Совершеннолетняя она, просто неофициально у танцовщиц зарплата больше, чем если по документам оформлять, – объяснил Руслан.

– Ладно, бери под свою ответственность. Клиентов к ней близко не подпускай.

– Не переживайте, я присмотрю, – заверил его менеджер.

Танцевать в кардебалете оказалось совсем не сложно, но платили за это меньше, чем за стриптиз.

– Анфиска, ну что ты такая стеснительная? – приставала к ней подружка, – Ты же пластичная, гибкая, ну что тебе стоит ноги у шеста позадирать?

– Ничего бы не стоило, если не нужно было бы для этого раздеваться, – отвечала ей Анфиса, стремясь закончить разговор.

– Ну и что с того? Вадим Павлович к тебе и подойти-то никому не разрешает. Просто разденешься, потом оденешься – и всё! Зато деньги в кармане, и немалые.

Но Анфису было не уговорить. Она не признавалась подруге, но приходить в ночной клуб для неё было мучительно. После солнечных аудиторий консерватории, где звучала волшебная музыка, грубые звуки попсы, сигаретный дым, полумрак и похотливые взгляды выпивших мужчин раздражали, а иногда и пугали её. Она пробиралась в гримёрку через служебный вход, переодевалась в безвкусное, как ей казалось, вызывающе яркое платье с декольте, выходила на сцену, отрабатывала автоматически, не чувствуя музыки и ритма, и старалась так же незаметно убежать в гримёрку, чтобы, наконец-то, переодеться в старый свитерок и джинсы.

Но как ни старалась Анфиса быть неприметной, через несколько дней Руслан выделил её из кардебалета и предложил ей сольный номер с Сержем.

– Он давно ищет себе толковую партнёршу, поработайте в паре, – велел он.

Музыка должна высекать огонь из людских сердец.

Людвиг ван Бетховен

Мария Прокопична поморщилась, но ученицу свою не прервала, а продолжила слушать дальше.

Помню, как в памятный вечер
Падал платочек твой с плеч,
Как провожала и обещала
Синий платочек сберечь.

И пусть со мной
Нет сегодня любимой, родной,
Знаю, с любовью ты к изголовью
Прячешь платок голубой.

Письма твои получая,
Слышу я голос живой.
И между строчек синий платочек
Снова встает предо мной.
И часто в бой
Провожает меня облик твой,
Чувствую, рядом с любящим взглядом
Ты постоянно со мной.

Анфиса старательно пела, как ей казалось, делая всё правильно. А когда она закончила, Мария Прокопична встала со стула и подошла к девушке.

– Анфиса, ты хорошо исполняешь, всё правильно и верно, но нет в твоём исполнении того шарма, который всегда был в этой песне, когда её исполняла Клавдия Шульженко.

– Но я не хочу просто копировать её исполнение, – возмутилась девушка.

Мария Прокопична внимательно посмотрела на свою ученицу и произнесла:

– Копировать, конечно, не нужно. Да и не за чем это делать, та манера исполнения устарела. Но в той песне была душа, шарм, энергетика, а у тебя этого нет. Вот что. Послушай её старые записи, внимательно послушай и тогда ты поймёшь то, чего не хватает тебе. Клавдия Шульженко эту песню исполняла на фронте бойцам под аккомпанемент гармони, а то и вовсе без всякого аккомпанемента. Это уж как приходилось. Она забиралась на грузовик и как со сцены пела. Бойцы просили её петь в платье. Как-то она приехала в военной форме, но фронтовики попросили её: «Клавдия Ивановна, мы хотим видеть женщину в платье». И она сняла тёплую шерстяную форму и надела тонкое ситцевое платье в горошек, туфли и чулки, а это была поздняя осень, между прочим. Она не боялась ни холодного ветра, ни того, что простудится и голоса своего не жалела. Они слушали её, вспоминали своих невест, жён, сестренок и на следующий день шли в атаку, и умирали, вспоминая её «Синий платочек». Это только лозунги были, что умирали в бою за Родину и за Сталина. А на самом деле за этот «Платочек». Под твою песню захочется умереть, как сама-то думаешь?

Анфиса задумчиво начала слаживать ноты в папку, ничего не ответив своей преподавательнице. Наконец, она взглянула на Марию Прокопичну и тихо сказала:

– Я не смогу так, как она…

– Сможешь. Для этого нужно пережить надлом, душевную боль, и тогда – сможешь, – ответила ей преподавательница.

– Просто поднимаешь ногу, не надо тебе думать зачем! – начинал выходить из себя Серж.

– Но из позиции очо лучше сделать волькаду назад, чем колеситу. Зачем так много почти одинаковых поддержек? – пыталась спорить Анфиса.

– Затем что у тебя красивые ноги, и нужно показать это.

– Я считала, нужно показать танец…

– Ты ошибалась, – резко прервал её Серж и потёр мочку уха, в котором блестела крупная серьга с бриллиантом, – Так мы работаем или как?

– Работаем, – вздохнула девушка, стараясь не смотреть в зал, где за столиком, вытянув ноги в расслабленной позе, сидел Вадим Павлович и пил пиво прямо из горлышка бутылки.

– Тогда давай попробуем поддержку «штурвал». Не забоишься? Не бойся. Руки у меня сильные, удержу, не уроню.

После репетиции Серж, потный и усталый, сел за столик рядом с Вадимом.

– Хорошая девка, будет с неё толк, – сказал он одобрительно, – Маленькая, миниатюрная, гибкая и понимает всё, что я хочу от неё.

– Главное, она терпит твой поганый характер, – усмехнулся Вадим.

Серж рассмеялся, снова потер мочку уха и уже задумчиво произнёс:

– Больше с Сонькой в паре не буду, она потяжелела, обленилась и возомнила себя звездой.

– Тогда жди от неё очередных гадостей. Ты учти, если девки опять передерутся в гримёрке, разгоню твой кардебалет. Мне надоели твои истеричные бабы, – с этими словами он встал, взглянул на часы, пора уже было на авторынок, где его ждал очередной покупатель. Нет, всё-таки возиться с машинами намного спокойнее и лучше, чем отбывать трудовую повинность здесь, – Меня не будет несколько дней, сам поеду во Владик за машиной, а вы здесь с Русланом без меня рулите. Но только чтобы спокойно всё.

– Понял. Чего ж не понять, – пожал плечами Серж.

Вадим вышел из ночного клуба через служебный вход. Кто бы знал, как ему опостылел этот клуб! Поэтому и машину перегнать сам решил. Сначала они с Лёхой и занимались тем, что перегоняли машины, потом автосервис открыли, потом и авторынок заняли, теперь вот Лёха увлёкся ночными клубами, расширил бизнес, но присматривать за всем не успевал, вот и напряг Вадима. Как не пытался Вадим отмазаться, Лёха не слушал.

– Тебе, что деньги не нужны что ли? – удивлялся Лёха, – В Испании дом содержать накладно, так что не отказывайся от лишнего заработка.

И Вадим не отказывался. Действительно, купить дом в Испании на берегу моря дорого, а если посчитать содержание прислуги и лечение для матери, то и вовсе приличная сумма выходила. В автосервисе таких денег не заработать, хоть день и ночь тачки ремонтируй. Поэтому приходится заниматься тем, от чего натурально воротит. Нет, с административной работой он более-менее справляется, конечно, а вот всё что в клубе происходит неофициально, на то он смотреть без брезгливости не мог. За то недолгое время работы в клубе Вадим полностью разочаровался в женщинах. Он строго-настрого запретил Руслану заниматься сутенерством, но девушки сами с большой охотой шли с клиентами после выступлений. Это очередной раз доказывало их алчную, никчёмную натуру. Поэтому, когда многие красотки бросали кокетливые взгляды в сторону Вадима, он отвечал равнодушным презрением. Такой, какой была его Танечка, больше девушек нет. Танечка… И снова сердце сжалось от боли, хотя уже года два как прошло. И мать понемногу начала приходить в себя после потери Танечки. Но вот в Россию возвращаться категорически отказывалась.

– Вадим, сыночек, – говорила она, – Я не хочу видеть людей, пойми. Не хочу случайно встретить кого-то из знакомых, разговаривать с ними, отвечать на вопросы. Я устала от жизни, Вадим. А там мне хорошо у моря… Я могу часами сидеть на террасе и смотреть на прибой, слушать шум волн. У меня во дворе растёт апельсиновое дерево, и единственное, чего я жду с удовольствием, это то, когда оно начинает цвести.