Узы крови

Теперь Томас смотрел на юношу, который подтянул колени к груди и обхватил их руками. Он лежал на оленьей шкуре, которую Томас прихватил в деревне. Ледяная синева его щек сменилась краснотой. Судорожные вздохи прекратились. Парень даже начал что-то бормотать, мотая головой. Им овладел сон – и, возможно, у него начиналась лихорадка. Но лучше уж горячечный бред, чем окостенелая неподвижность. Поначалу Томас счел, что опоздал и молодого человека уже не спасти.

– Божья воля, – пробормотал иезуит, сильнее кутаясь в свой черный плащ.

С неба снова посыпались раскаты грома. Томас увидел, как новые молнии ударили в противоположный берег – возможно, рядом с деревней, откуда он уехал. Вероятно, из-за дождя все сидят по домам. Кто знает, может быть, его еще не хватились. На Томаса Лоули почти не обращали внимания, тогда как Джанни Ромбо эти дикари охотно приняли в свои воинственные сердца.

Юноша, лежавший у костра, заговорил громче. Слова изливались из его уст сплошным потоком. Слова, которых Томас не понимал. Однако иезуит узнавал речь туземцев, которая странным образом перемежалась французским. И эти французские фразы холодили сильнее дождя. Дрожа, Томас бросил в огонь еще одно полено.

В видениях Тагай сражался с демонами. Они придавливали ему грудь огромными камнями, лишая тело воздуха. Они прижигали его каленым железом, рубили ржавыми мечами. А потом его внезапно сжали руки – татуированные, крепкие как сталь, необоримые. Его раздевали, переворачивали, ему раздвигали ноги…

– Анна-эдда! – закричал он, шарахаясь от языков пламени, которые обжигали его, от рук, которые тянулись к нему…

Он ударился о крепкие каменные стены. Какая-то фигура поднялась из-за огня, расправляя громадные черные крылья.

– Демон! – завопил Тагай, пытаясь зарыться в неуступчивый камень и скребя ногами по гальке. А потом ноги отказали ему, и он упал, закрывая лицо руками и дожидаясь прикосновения дьявола, который сейчас потащит его в ад.

– Тагай! – Донесшийся до него голос был мягким и говорил по-французски. – Это – твое имя, так?

Сквозь перекрестье рук Тагай посмотрел на темную тень, которая уже сложила крылья и опустилась обратно на землю. У демона оказалось человеческое лицо с проседью в волосах и бороде.

– Что ты за демон? – Голос у юноши дрожал.

– Мое имя – Томас Лоули.

– Падший ангел? Тот улыбнулся:

– Всего лишь человек. Иначе я смог бы разжечь огонь помощнее этого. – Он указал на горящий ствол. – Тем не менее это все, что у нас есть, а вид у тебя замерзший. Подойди ближе, друг.

Тагая снова начало трясти. Однако он не пошевельнулся.

– Разве это не ад? Разве я не утонул?

– Это не ад, и ты не утонул. Садись к теплу, и я все тебе объясню.

Тагай, которого била крупная дрожь, заковылял к огню, но споткнулся и упал. Томас сорвал с себя плащ и закутал им юношу.

– Спокойно, мой друг. Выпей это. Тагай сделал глоток и поперхнулся.

– Бренди? Откуда оно здесь?

– Это – последнее бренди с корабля, того, что последовал за вами из Сан-Мало.

Тагай выпил еще немного. Желанное тепло начало разливаться в его груди.

– А как… – начал было он.

Томас постарался объяснить все как можно проще. Тагай слушал его в изумленном молчании – только глаза у него расширялись все больше и больше. Иезуит рассказывал своему собеседнику о преследовании через океан, о пленении всей команды корабля татуированными воинами, о роли, которую Джанни сыграл в засаде на охотников из племени Оленей… Томаса беспокоили планы Джанни. Иезуит последовал за боевым отрядом индейцев и видел, как мимо берега проплыло сперва пустое каноэ, а потом – еще два с преследующими его воинами. И тогда он отправился в противоположном направлении, надеясь найти загнанного человека еще живым.

Тагай еще раз поднес к губам фляжку.

– Но как я не утонул? Олень утащил меня на глубину. Я не мог подняться обратно.

– Именно олень и привел меня к тебе. Иначе я не увидел бы тебя в воде. Ты всплыл на поверхность, и мне удалось вытащить тебя, даже не опрокинув лодку. Мне показалось, что ты умер. Но когда-то я был священником у рыбаков в Португалии, так что немного знал, что делать в таких случаях. Когда ты изверг из себя воду, то потерял сознание. И я продолжал считать, что ты вот-вот умрешь от переохлаждения.

– Но я жив. – Тагай поднял трясущуюся руку и изумленно посмотрел на нее. – Боги меня пощадили.

– Господь тебя спас, – поправил его Томас, – и любовь Иисуса Христа. Его не напрасно называют Спасителем. Ибо разве Он не ходил по водам? Я пришел сюда в подражание Его любви. Господь привел меня сюда, возможно, именно для этого – чтобы спасти тебя.

– Так ты ради этого приплыл сюда, Томас Лоули? Не для того, чтобы увезти назад оки королевы?

И внезапно вместе с этим простым вопросом к Томасу пришло понимание. Казалось, на мгновение мир озарила молния, оставившая после удара ровное пламя – такое, как этот костер. Томасом Лоули двигало не дело иезуитов, не Христова работа, не жажда его господина получить руку Анны Болейн в качестве оружия. Все это были лишь предлоги, прятавшие истинную причину, по которой он оказался здесь, даже от него самого.

– Если честно, я приехал ради Анны Ромбо.

И, произнося эти слова, Томас почувствовал себя так, словно с его глаз сорвали пелену. Истина предстала перед ним – ясная, незапятнанная. Истину составили те несколько мгновений, когда Томас видел Анну. Начиная с того самого первого, когда эта девушка парила над землей, когда она проплывала мимо него, следуя за тележкой, покидающей покоренную Сиену… И потом, когда она рванулась вперед, чтобы помешать своему брату сжигать еретиков в Тауэре. Допрос в том же Тауэре, когда она наложила свои исцеляющие руки на его колено, прогоняя мучительную боль. А какое душевное страдание он испытал, когда смотрел, как она проплывает мимо горловины бухты Сан-Мало, и думал, что больше никогда ее не увидит…

Так немного встреч, так мало времени для обращения.

«Но разве Апостол Павел не уверовал в единый миг, ударом молнии, по дороге в Дамаск?»

Молния вонзилась в противоположный берег реки, и ее ветвящийся огонь стал для Томаса подтверждением этих мыслей.

Молодой человек, сидевший по другую сторону костра, услышал его слова и воспринял прозвучавшую в них истину. Странное чувство поднялось в нем – немного похожее на волну, которая захлестнула его в убежище под перевернутым каноэ, когда он услышал, как Черный Змей говорит об Анне. Девушка пробуждала в этих двух мужчинах совершенно разное желание. И благодаря этому различию Тагай внезапно вспомнил о своем собственном.

Он с трудом поднялся.

– Анна. Я должен… должен найти ее. – Он сделал несколько неуверенных шагов. – Где я?

В следующую секунду Томас уже был рядом с ним.

– Сядь, друг. Не думаю, чтобы тебе сейчас удалось далеко уйти.

– Но ей угрожает страшная опасность!

– Садись, и мы обсудим, как ей лучше помочь. Тагай подчинился. Томас снова вручил ему фляжку, а потом из кармана плаща достал кусок пресной лепешки с кусочками сухих плодов, которую туземцы испекли на камнях. Поначалу Тагай давился, но потом ему удалось проглотить немного. Жуя, он рассказал о том, что ему удалось подслушать.

Томас с трудом справился с желанием немедленно последовать примеру Тагая: влезть в каноэ и отправиться на помощь Анне. Однако иезуиту едва удалось пересечь реку и добраться до этого места. В темноте, с человеком, который только что едва не утонул, плыть будет невозможно.

Стараясь дышать ровно, чтобы успокоиться, Томас проговорил:

– Нам надо дождаться рассвета, когда ты немного оправишься. Тогда, возможно, мы сумеем добраться на этой лодке до твоей деревни.

Тагай смотрел на реку так, словно увидел ее в первый раз. Молния снова осветила дальний берег.

– Подожди, – сказал он. – Мы на северном берегу?

– Да. Я вытащил тебя примерно на середине реки. Мы не можем вернуться на остров: ведь там находится отряд воинов.

– Но это значит, что мы на земле тахонтенратов, моего народа! – Тагай посмотрел вверх по течению, словно его взгляд способен был пронизать стены дождя и ночную тьму. – Вдоль этого берега идут наши тропы, по которым посланцы доставляют вести всему нашему племени, которое рассеяно по здешним краям. Нам надо только найти такую тропу. И мы сможем добежать до деревни.