От двух до пяти

Корней Иванович в этой работе раскрылся для меня совершенно с другой стороны.Представляет научную точку зрения на вопросы изучения детской речи, которую считает прекрасной, имеющей ценность, ведь исследуя ее раскрываются закономерности не только речевого развития, но и психических функций, а главным образом - мышления.Для Чуковского общение с детьми - любимейший отдых. И кто бы мог подумать, что автора сказок и прекрасного переводчика не хотели издавать, всячески обвиняли в ненужности и глупости сказок.Начала читать с целью найти теоретическую информацию для научной работы, но почерпнула для себя много интересностей.По ходу чтения проводила сравнение речи своих учеников и описываемых ребят. Удивлялась, как дети создают нечто необычное и как совершенно по другому работает их мышление, что порой, на мой взгляд, они создают такое красивое:
Отчего луна такая ламповая?
Звезды - это салютинки, которые за небо зацепились.
- Почему это радуга? Потому что она радуется, да?

Были главы, которые показались излишне подробными. Так глава "Борьба за сказку", "Лепые нелепицы" заняли достаточно большую часть книги, а ведь пишется там об одном и том же. Было бы лучше, если был краткий экскурс в историю, а не такой подробный. К тому же, уже к тому времени эти главы редактором считались устаревшими.Глава особенно понравившаяся - "Дети о рождении".
- Что это ты шепчешь собаке?
- Я ей говорю: народи мне щеночков. А она мне отвечает: родю, родю с удовольствием.
- Мама, когда твой зонтик разродится, дай мне самый маленький зонтичек.

- Ну вот, Славик, теперь тебе будет весело: мы купили маленькую Наташу.
- У, чего! Лучше бы телевизор купили!

Практически каждый день слышу детскую речь и абсолютна согласна с Корнеем Ивановичем в том, что детская речь не уродлива и слова не калеки речи, а достаточно естественные и изящные.

«Есть у меня… одна тема, проходящая через всю мою жизнь: психика малых детей, их титаническая работа по овладению – в такие сказочно короткие сроки – сложившимися формами родительской и прародительской речи».
Не многие знают, что Корней Иванович Чуковский был прекрасным детским психологом, умел чувствовать и понимать детей, был первый, кто не просто обратил внимание на ляпсусы детской речи, а впервые в истории провел детальнейший анализ детской речи и убедительно доказал, что в возрасте от двух до пяти лет дети совершают титаническую интеллектуальную работу по исследованию родной речи и делают это с такой поразительной лёгкостью, что невозможно не назвать их лингвистическими гениями. Все свои наблюдения и познания, которые собирались более полувека, Чуковский подробно описал в особенной книге “От двух до пяти”, которая впервые была издана в 1933 году. Только при жизни писателя книга переиздавалась 20 раз и была переведена на многие языки мира. И для каждого нового издания текст дорабатывался, исправлялся и расширялся, так как всё это время на имя Чуковского шли непрерывным потоком тысячи и тысячи писем от воспитателей, матерей и отцов, сообщавших свои наблюдения над детьми. Эта книга о самом счастливом возрасте – от двух до пяти, когда дети уверены в том, что жизнь создана только для радости. Когда дети познают мир и творчески проговаривают , озвучивают то, что видят и понимают.
Индюк - это утка с бантиком.
Девочка, присутствуя при рождении котят, сказала понимающим голосом:
- Это мышки из кошки сыплются.
Марина:
- Нана, если дети стриженые, ты можешь узнать, это мальчик или девочка?
- Нет. Если нет косичек, не могу.
- А мамы, представь себе, догадываются.
Глядя на лысого: - Почему у тебя так много лица?
Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.
Басом:
- Баба мылом морду моет!
- У бабы не морда, у бабы лицо.
Пошла поглядела опять.
- Нет, все-таки немножечко морда.
- Кто красивее - папа или мама?
- Не буду вам отвечать, потому что не хочу обижать маму.

- С тобой голову потеряешь, ей-богу! - говорит сердитая мать.
- Со мною не потеряешь: найду - подниму.


А Вы себя в детстве помните? Но тогда, наверное, Вам о Ваших слово изречениях рассказывали взрослые. И Вы тоже были талантливы! Смешная,добрая, с большой любовью к детям - это книга для думающих родителей, она учит, как правильно разговаривать и главное как слышать собственных детей.

Лучшая книга детям о детях. С этих великолепных цитат я смеялась так, как никогда в жизни.
— Няня, что это за рай за такой?
— А это где яблоки, груши, апельсины, черешни…
— Понимаю: рай — это компот.— Обо что ты оцарапался?
— Об кошку.— Отстань, я тебя ненавижу.
— Я тебя тоже не очень навижу.- Ой, дедуля, киска чихнула!
- Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?
- А кто мне скажет спасибо?Четырехлетняя Галочка, услышав известную песенку "Любимый город в синей дымке тает", воспроизвела эти слова таким образом: "Любимый город, синий дым Китая".
А Дон-Кихота называла "Тонкий Кот".- Дай мне нитку, я буду нанитывать бусы.Или, например, слово нырьба. Ребенок создал его лишь потому, что не знал нашего взрослого слова "ныряние". Купаясь в ванне, он так и сказал своей матери:
- Мама, скомандуй: "К нырьбе приготовиться!""Слушай, мама: когда я родился, откуда ты узнала, что я Юрочка ?"Я хочу жениться на Володе, - говорит маме четырёхлетняя Лена.
- Но ведь ты на целый год его старше!
- Ну так что! Мы пропустим один день моего рождения и сравняемся!- Я спала, а баба ушла, а тут такой крик стоял...
- Кто же кричал ?
- Да я.- Сколько тебе лет?
- Скоро восемь, а пока три."

В нашей домашней детской библиотеке сборник сказок Корнея Чуковского долгое время был бестселлером номер один. Взрослые могли сколько угодно рассуждать на тему, что курил автор, но ежевечерняя культурная программа непременно должна была включать “Муху-Цокотуху”, “Тараканище” и Бяку-Закаляку Кусачую, когда-то очень удачно выдуманную Мурой Чуковской. И по сей день в своих сказках Корней Иванович разговаривает с детьми на очень понятном им языке, а значит, ранее определенно умел их слушать. В книге “От двух до пяти” Корней Чуковский обобщает свои многолетние наблюдения за речевым развитием младшего поколения. А помогают писателю внимательные мамы, папы и бабушки, которые регулярно поставляют Чуковскому и новые образцы детского словотворчества, а тем самым - и новую пищу для размышлений. И ты с удивлением замечаешь, что многие оригинальные суждения и словечки, на самом деле, типичны, а отдельные из них ввиду своей меткости и популярности и вовсе могут претендовать на статус языковой нормы. Но, восхищаясь способностью дошкольников к словотворчеству, Чуковский, тем не менее, настаивает на необходимости следовать общепринятым правилам и призывает родителей не сбивать детей с толку чрезмерным эмоциональным откликом на детские “лепости и нелепости”. Какими бы умилительными не казались родительскому сердцу “кусарики”, “сердитки” и “обутки”, однажды они должны уступить правильной речи. Помимо всего прочего в книге нашли свое отражение непростые отношения Чуковского с официальной линией партии. То писатель отказывается видеть различия между особенностями словотворчества маленьких пролетариев и отпрысков буржуазных семейств, то осмеливается заявить, что одним реализмом сыт не будешь - детям нужна сказка, то вдруг напишет какую-нибудь антисоветскую “Муху-Цокотуху”, где выразит “сочувствие кулацким элементам деревни”. Остается только подивиться тому, что "От двух до пяти" сумела выйти в свет в 1928 году, а потом выдержала более двадцати переизданий. Несмотря почтенный возраст книги, здесь неожиданно находишь массу умных и актуальных мыслей. Но читается “От двух до пяти” все же непросто. Иногда Чуковский кажется слишком категоричным и почти всегда - слишком многословным. Пожалуй, родителям детей соответствующего возраста и тем, кто еще не забыл, как это было, будет интересней.

Книга о детской речи с потрясающими историческими напластованиями. Первый раз в печать она вышла в конце 20-х, и автор всю свою жизнь продолжал дописывать ее, редактировать, дополнять, переделывать, не унывая и не теряя задора.Первый раз я нашел ее в бабушкином книжном шкафу лет двадцать назад и особо далеко не продвинулся, так, проглядел первые страницы с забавными речениями малышей. Но книга-то не об этом, а о той борьбе, которую всю свою жизнь по-донкихотовски вел Чуковский.Многие его мысли теперь кажутся самоочевидными – значение сказки в развитии детей, роль стихов в развитии памяти, повышенное внимание к словотворчеству малышей. Но, судя по выстраданным главам, ох как трудно пришлось Чуковскому в борьбе с ханжами и мещанами. Поневоле задумываешься, что таких ограниченных людей всегда много (если не большинство), настолько мало отличаются его дебаты от современных культурных споров (не по тематике, нет, к счастью от сказки ханжи отстали, но по форме). Все также сильно в людях желание запретить, скрыть, спрятать, отобрать и задвинуть. Чуковский стал для меня после этой книги куда более живым. Vita brévis, ars lónga, вот и книги способны законсервировать разум человека, его страсти, его полемичность. И все эти призывы давно умершего человека продолжать присылать ему примеры детских высказываний, поражающих взрослых, эти призывы смотрятся как-то очень трогательно.Бросились в глаза и примеры, которые так часто приводит Корней Иванович. В трудные времена он жил, да и вся страна. Дети говорят о войне, о блокаде, о бойцах. Дети прекрасны всегда. Странно только сознавать, что все эти малыши так давно выросли. Даже семилетний Костя Райкин, стихотворение которого столь понравилось Чуковскому, уже давно не семилетний, а вовсе и 66-летний. Как короток этот золотой возраст. Я уже замечаю, что и моя трехлетняя дочь не так наивна, как была, что она, скорее, ближе по развитию к верхней границе возраста, вынесенного в заглавие книги. Но с младшим ребенком весь этот великий процесс освоения родного языка только предстоит.Почитал я Чуковского и пошел заказывать его поэмы с теми рисунками, с которыми они выходили в 20-е. Очень интересно стало проверить его же теорию о взаимодействии его стихов с этими картинками. Корней Иванович открылся для меня еще и как смелый теоретик, который работал над своими стихами с оглядкой на эффект, который они должны были иметь. И его полемика с марристами интересна. Страстный был человек, неравнодушный, стоящий.