Игрушки для хороших парней
Дверь распахнулась, и в офисе появились трое его сослуживцев. Купер в руках держал небольшую коробку, а Луис что-то весело рассказывал. Увидев Лэсли, он смущенно умолк.
– Привет, ребята, – поднял тот голову. – Как у нас тут дела?
– У нас все по-старому, – ответил Вик, присаживаясь на край стола. – Ты как?
– Нормально, – Лэс посмотрел в окно.
Повисла неловкая пауза. Эрик ободряюще похлопал напарника по плечу и снял крышку с коробки.
– Такие раны лучше всего залечивают время и работа, – произнес Вик, выражая при помощи этих слов и сочувствие, и поддержку.
Несколько мгновений было опять тихо, потом Роделло повернулся к напарнику.
– Что это у тебя там? – кивнул он на коробку.
– Полицейская сирена на магните, – Купер с радостью ребенка, получившего новую игрушку, вытащил ее наружу. – Здорово, правда?
– Где ж ты ее достал?
– Ну… где, где… Где достал – там больше нету.
– Да, Лэс, кстати, мы Скутера повязали, – сообщил Мендоза, включив компьютер.
– Какого Скутера? Того, что про рыбу пел?
Пальцы Луиса на секунду замерли над клавиатурой:
– Ты о каком Скутере говоришь?
– Я, кажется, понял о каком, – Эрик повертел в руках сирену. – Сейчас объясню.
Он набрал полные легкие воздуха и на выдохе, отсылая всех в немецкому ретро-шлягеру, проорал:
– How much is the fish?!
Работавшие в соседнем помещении федералы изумленно переглянулись, услышав вопль, и один из них моментально поставил диагноз:
– Совсем рехнулись.
Спецкоманда же ФБР задыхалась от хохота, когда на столе у Лэса зазвонил телефон и положил конец веселью.
– Все, я понял о каком Скутере идет речь. О том, который аудиопиратством занимался, – он снял трубку. – Роделло.
– Роделло? – уточнил уже ставший знакомым сухой мужской голос. – Ну привет, Роделло. Узнаешь?
– Нет, не узнаю.
– Узнаешь, – интонации были уверенными. – А помнишь, сколько осталось?
– Чего осталось?
– Значит, помнишь. Три года, 5 месяцев и 28 дней. Жди, Роделло.
Гудки… Лэс положил трубку.
– Опять этот недоумок персонального пользования? – Эрик накрыл коробку крышкой и запихнул ее куда-то в угол за свой стол. – Он и вчера звонил. Повезло ему, что Луис ответил, а не я…
– Что поделать, – вздохнул Лэсли. – Он обещал это делать каждый день вплоть до конца, так называемого, срока.
Преступник, регулярно звонивший федералу вот уже в течение года и напоминавший, сколько осталось до истечения заключения, в меру своего помутнившегося рассудка не понимал, что сидит не в тюрьме, а в психушке для уголовников. И совсем бы он удивился, если бы осознал, что срок его закончится только с приходом его же смерти.
– Ты что, так и собираешься его слушать до тех пор, пока он не помрет? – Вик занял свое рабочее место и принялся рыться в бумагах.
– А я ничего поделать не могу, – развел Роделло руками. – Он считается хорошим послушным пациентом, и пользоваться телефоном ему не запрещено. А дежурным надоело отвечать, что меня нет, поэтому я с ним каждый день и беседую. Врачи говорят, что ему надо с кем-то разговаривать, чтобы у него психика еще больше не повредилась.
– Психика? Разговаривать? – фыркнул Эрик. – Пускай с другими шизиками, такими же, как и он, разговаривает. И вообще. Когда он у себя там, в госпитале, будучи сам врачом, вроде как адекватным и нормальным, несмертельно больным пациентам кислород перекрывал, никто даже и не догадался проверить его психику. Зря ты, Лэс, не даешь мне с ним побеседовать. Я б ему мозги быстро вправил… Несмотря на полное отсутствие медицинского диплома.
– Ну ладно, ладно, он все равно своих угроз не выполнит, – с примирительным видом замахал на него Роделло руками. – Что там с грузовиками? На Западном фронте без перемен?
– С переменами, – обрадовал его Купер. – Да еще с какими!
Он рассказал напарнику о событиях прошедших дней и сообщил о новых версиях, которые они сейчас разрабатывали:
– Значит, разобрались мы с патрульным. С личными и служебными связями и мотивами убийства, которые могли возникнуть на этой почве. Полный облом. Парень был по существу своему положительным и неиспорченным. В полиции работал год с хвостом, «луноход» свой получил буквально месяц назад…
– «Луноход»? – не понял Лэсли.
– Это они так свои машины называют, – объяснил Вик. – Раз получил «луноход», значит, можешь патрулировать самостоятельно, без напарника.
– А ночью им не полагается разве ездить вдвоем?
– Полагается, совершенно верно. Напарник приболел и некого было поставить в пару. Пора отпусков, выкручиваются, как могут.
– Точно приболел? – прищурился Роделло.
– Точно, точно, без дураков, – заверил его Купер. – Так вот сам убитый толком ни друзей и ни тем более врагов на работе себе завести не успел. Среди людей, с которыми он общался вне службы, врагов у него во-о-обще не было. Прикидываешь, как бывает в жизни? Чтоб мы так жили… Значит, личное и служебное вычеркиваем. Что мы, собственно, уже и сделали, – он откопал под картой на столе какой-то лист бумаги и продемонстрировал его Лэсу. Лист весь был покрыт перечеркнутыми надписями и схемами. – Дальше. Хозяин груза и та же версия. Опять мимо. Ничего подобного. Конкуренции и всего такого словно и не существует для него. У него все везде схвачено и за все заплачено. «Крыша» на месте, он им отстегивает и никакой конкуренции. Черт, похоронно выразился… Нет, жмурей больше не становится, расходятся тихо-мирно, но никто друг другу палки в колеса не вставляет. Представляешь? Все у них хорошо! С таким счастьем – и на свободе!1 На этой же почве отвалилась версия о страховке. Но мы еще ее работаем. Потом идет хозяин машины непосредственно. А им в данном случае, оказался сам же водила, который исчез. Вот попробуй и построй здесь версии! Ну и еще, конечно, остается информатор, который давал пришельцам наколки о грузовике, водителе, грузе и маршруте. С этим пока полный мрак. И это печально, потому как это уже не первый, как вам всем хорошо известно, грабеж, а информации об информаторе у нас – по нулям.
Эрик хмыкнул, наклонил голову на бок и заметил:
– Да… Информация об информаторе… Хм, интересно прозвучало… Короче, Лэс, придется нам стать Малдером и Малдером. А вообще тут такое дело… Мы вдвоем без рейнджера Уокера его не потянем.
– Да уж… – согласился Роделло без особого энтузиазма. – Но кому все-таки понадобилось уводить у нас свидетеля?
– Вероятно тому, кто не хотел, чтобы он попал к нам в руки, – высказал свою догадку Мендоза.
– Железная логика, Луис, – перегнувшись через стол, Эрик дотянулся до кружки чая, и было непонятно: он иронизирует над словами коллеги или воспринимает их всерьез. – Но потом меня заинтересовала еще одна вещь – присутствие инопланетян. Согласитесь, это что-то новенькое, свеженькое и оригинальненькое. По версиям есть, где фантазии разгуляться.
– Только не говори, что похищение было на самом деле, – взмолился Лэс.
– Я что, похож на писателя-фантаста? Я исключительно по детективам спец.
По-русски здесь даже был бы уместен каламбур «…и по детектившам», но нет ничего более дурацкого, чем переведенный каламбур – вся соль теряется.
Поэтому шутку пришлось опустить и просто ответить:
– Не паникуй. Я не об этом.
– А о чем тогда?
– Инопланетяне были липовыми, – заявил Купер. – Наш фанат «Секретных материалов» со страху этого не понял. Я не говорю, что жизни вне планеты Земля не существует. Кстати, есть хороший афоризм, правда, не помню, кто сказал: «Как недавно установили ученые, разумная жизнь, в принципе, возможна на многих планетах, включая нашу»2. Однако в данном случае все пришельцы были липовыми. Патрульный видел, кто они есть на самом деле, поэтому они его и завалили. Из обыкновенного земного обреза, заметьте, а не из лазерного бластера какого-нибудь. Обрез ранее нигде не засветился, поэтому мы опять у разбитого корыта. Ничего личного. Это, значит, первое. Второе. Во всех найденных грузовиках был груз. Кроме с 14-го шоссе и с 36-го, – он указал на карте названные места. – Остальные пять машин были груженые. Я был в прицепе каждой из них и заметил еще одну вещь – коробки с товаром уложены не от дальней стены по направлению к выходу, а наоборот, так, что за упаковками оставалось свободное место.
– Хочешь сказать, – Лэс, отодвинув в сторону вертикальные жалюзи, сел на подоконник, – что все водилы везли левак?
– Именно, – Эрик щелкнул пальцами. – Левак, который сперли пришельцы и улетели на своей блестящей тарелке, надо полагать. Возможно, в том же направлении, куда испарился наш таинственный незнакомец… Хотя, нет, имя его нам известно – Вэн Леви. Вон он, Лэс, последний справа.
Роделло глянул на доску, где висели фотографии пропавших водителей, и было написано что-то непонятное.
– Там, где один, могут быть и остальные, понимаешь? – досказал свою мысль напарник.
– Чего уж тут непонятного? А где этот один?
– Вот, теперь давай об этом. Что отличает Леви как свидетеля от просто свидетеля? Вопрос на проверку сообразительности.
Лэсли, Луис и Вик, косясь на фотографию Вэна, мысленно вертели его как свидетеля и так, и сяк, пока Купер допивал чай. Опустошив кружку, он поставил ее на разложенную карту и указал на часы у себя на запястье:
– Все, сэры, время вышло. Давайте версии ответов.
– Ну ответ-то тут, собственно, один… – словно все еще размышляя, заговорил Холт. – Леви стал свидетелем в крайне необычной ситуации… Если, конечно, так можно выразиться…
– Подождите, – перебил его Мендоза, – я не согласен с определением «свидетель». Нам не известно, видел ли он вообще что-нибудь.
– Никто и не говорит, что видел. Свидетеля мы используем для удобства, – пояснил Эрик. – В общем, Вик, ты все верно говоришь. А почему ситуация необычная? А потому что инопланетяне были! Так кто мог заинтересоваться Леви в этой связи?
– ЦРУ? – потер подбородок Роделло.
– Промазал, Лэс. Сильно промазал.
– НАСА? – азартно предположил Луис.
– Теплее, но все еще мороз.
– Центр изучения НЛО, – произнес Вик. – Он же ЦИ сокращенно.
– Вот! – воскликнул Купер. – Приятно осознавать, что среди нас есть хоть один умный человек.
– Хорошо, – кивнул Лэсли. – А как проверить так ли это на самом деле?
– Ну… – Эрик стал сворачивать карту, – учитывая, что подобные организации всю информацию хранят в самым ненадежных и непригодных для этого штуковинах, то есть в компьютерах, придется покопаться в их файлах.
Трио федералов обменялось многозначительными взглядами, а потом Мендоза осторожно спросил:
– Эй-эй, у тебя что, крыша едет?
– Это слишком большой риск, – поддержал напарника Холт. – Я даже не представляю, какими могут быть последствия.
– Я не спорю, что – риск, но вы все время почему-то забываете, что мы имеем официальное право не соблюдать законы. Это, во-первых. Во-вторых, убит полицейский. А я не люблю, когда убивают полицейских. И, в-третьих, какие-то гады, выдав себя за нас, увели моего свидетеля, – Купер чуть наклонился вперед и голосом, в котором прозвучали суровые нотки, сказал: – А мне не нравится, когда кто-то уводит моих свидетелей.
Он дал коллегам минуту, чтобы они осмыслили его слова, а затем добавил:
– К тому же, ни вы, ни, тем более, я спецами в подобных делах не являемся, поэтому придется воспользоваться талантами хакера. Это я беру на себя.
– Невероятно! – заметил Роделло. – Наша контора с такими людьми борется изо всех сил, а он с ними сотрудничать собирается! Да они тебя потом с потрохами Бюро родному же и сдадут!
– Те, у кого я попрошу помощи, не сдадут, – заверил его Эрик.
– Так они что, твои друзья? – ужаснулся напарник.
– Неважно, чьи они друзья. Важно, что они профессионалы. Может быть, я ошибаюсь, но почему-то я уверен, что в рамках закона ЦИ, несмотря на наши значки и полномочия, нас к Леви ближе, чем на пушечный выстрел не подпустит. Вероятно, существует какой-то другой способ решения этой задачки. Однако пока что я лично его не вижу. Пришельцы, фантастика, «летающие тарелки»… Придется идти извилистой тропой, проложенной агентом Малдером.
Взгляд Лэса ассоциативно скользнул в направлении плаката с изображением Малдера и Скалли. Действительно, разве они не правы? Ведь правда где-то там.
VI
ВНЕЗАПНО ДЛЯ САМОГО Лэса, на встречу с хакером Купер предложил ехать вместе, вдвоем. Роделло, почему-то уверенный, что напарник все действительно «возьмет на себя», удивился и на каком-то несуразном рефлексе согласился. Потом, правда, в голове мелькнула недостойная мыслишка, что лучше б ему держаться от всего этого подальше, но он устыдился собственной излишней осторожности.
Осторожности ли?.. «Ты дрейфишь, брат…» – сумел он признаться самому себе. И признание это было отвратительным на вкус.
– Мы что, едем в Маленькую Москву? – уточнил Лэс, сориентировавшись в маршруте. – Этот твой хороший человек… Он что, русский?
– А русские что, не могут быть хорошими людьми? – спросил Эрик резким тоном, и Лэс с опозданием напомнил себе, что вообще-то его напарник пускай наполовину, но тоже русский. – Тебе этот район что, доставляет массу неприятностей?
– Извини. Я просто не подумал. Во мне до сих пор говорят стереотипы времен Холодной войны.
– На всякий случай напоминаю – Холодная война давно закончилась. По крайней мере, официально.
Джип свернул с проезжей части и притормозил напротив друга и сторонника идей Купера. Тот, сидя на террасе летней кафешки, читал газету, название которой было набрано кириллицей.
Увидев явно хорошо знакомую машину, он бросил на столик рядом с кофейной чашкой деньги и сложил газету. Незнакомец открыл дверцу, сел на заднее сиденье, и Роделло буквально окунулся в тонкий, едва уловимый аромат хорошего, дорогого парфюма.
– Привет, Леха, – Купер, глянув в зеркало заднего вида, перешел на русский. – Извини, что опоздали.
– Забудь. А это и есть твой напарник?
– Он самый. Лэс, знакомься, – он снова вернулся к английскому, – Алексей Дедиков – владелец заводов, газет, пароходов3.
– Ладно врать-то! – весело фыркнул тот и протянул Роделло руку. – Можно просто Алекс.
– Алексом он стал только здесь, – пояснил Купер, поворачивая руль и снова выезжая на дорогу. – Но человека надо звать по имени, поэтому лично я предпочитаю Алексу Леху. Это сокращенно от «Алексей».
– Я тоже предпочитаю, – усмехнулся Дедиков. – Но это была идея отца, как и две буквы «ф» на конце фамилии вместо одной «в».
– Понятно, – кивнул Роделло, украдкой разглядывая знакомца напарника. Высокий шатен с зелеными глазами. С Купера ростом. Спокойный, уверенный и сдержанно-улыбчивый. Леха! Это ж пока выговоришь, язык сломаешь… И, интересно, что скрывается за этой уверенностью?..
Он Куперу – кто? Друг? Приятель? Ведь на «барабана» он явно не похож…
– А вы хорошо говорите по-английски, – признал он.
– Стараюсь, – Алексей не удержался от легкой улыбки. – А как ваш русский? Учите?
– Приходится учить, – сказал Лэсли, – потому что за нами Маленькая Москва. Вы извините, конечно, но что за язык! Куча каких-то падежей, нескончаемое количество склонений и спряжений… Окончания, в которых черт ногу сломит…
Дедиков засмеялся:
– Сочувствую. Я, когда сталкиваюсь с кем-либо, кто учит русский и плюется от грамматики, ей-Богу, радуюсь, что русский мой родной.
– Да-да, склонения и спряжения, конечно… Давай, давай, заливай, – покивал головой Купер на жалобы Роделло. – Леха, знаешь, на какую тему они, все трое, первым делом попросили их просветить? На тему русского мата! Ругаются теперь не хуже меня. Только, конечно, с акцентом.
– Прелесть какая! – сразу же проникся Алексей.
– Правда, они долго не могли понять двух ругательств с разным смыслом, произведенных от одного и того же слова. Никак въехать не могли, что значение слова меняется самым кардинальным образом из-за смещения ударения и замены одной буквы на другую.
– Это ты о «соврать» и «украсть» при изначальном общем производном?
– О, сразу видно, что русский! Моментально меня понял!
– Кстати, все время хотел спросить, а ты-то откуда мат знаешь? Вряд ли этому тебя мама, медик по образованию, научила.
– Нет, конечно, – хмыкнул собеседник. – Во всем виноват мой пытливый ум и группа «Сектор Газа».
Дедиков посмотрел на него недоверчиво. Потом его брови поползли вверх, неожиданно сломались домиком, и он захохотал, закрыв лицо руками.
Роделло, на несколько мгновений предоставленный сам себе, тут же тихонечко загуглил название группы.
– Чего «ха-ха»? Правду говорю! Моя дражайшая матушка, представительница настоящей питерской интеллигенции, в шоке была, когда я с этим творчеством к ней приперся. Мам, мол, слова какие-то забавные, но непонятные. Че за слова такие?
– И что она? – Дедиков, сдерживая улыбку, перевел дыхание.
– Маман мой пошел неверным путем, сказав, что это плохие слова и хорошие мальчики их не используют.
– Дальше, я так понимаю, к делу подключился пытливый ум?
– Точно, – подтвердил собеседник.
Машина проехала еще несколько кварталов, миновала район высоких многоэтажек и остановилась среди частных домиков.
– Так, Лэс, – Эрик заглушил двигатель и вытащил ключи из замка зажигания, – я привез тебя сюда и познакомил с Лехой потому что знаю, что могу тебе доверять. Но о том, что ты сейчас увидишь и услышишь никто больше знать не должен. Однако, как известно, самый лучший способ не выдать тайну – это вообще ее не знать. Поэтому…
– Я все понял, – Роделло распахнул дверь, – и не будь ты мне другом, я бы подумал, что ты хочешь меня обидеть.
– Тебе повезло с напарником, – произнес Дедиков, когда Лэсли выбрался из машины.
– Полагаешь?.. Я вот как-то не очень в этом уверен…
Алексею показалось, что в интонациях Купера проскользнула горчинка.
– То есть? Ты же с ним уже около года работаешь, верно?
– Даже чуть больше… Не, все ничего, и чувак он вроде неплохой… На него даже можно положиться, и он действительно в состоянии прикрыть спину…
– Но?..
– Блин, Леха, но он же правильный – просто звиздец! Вообще не догоняю, как я с ним умудрился подружиться домами! Мы же как у Пушкина!
– «Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень / Не столь различны меж собой»4, – тут же продекламировал Дедиков и улыбнулся. – Вот поэтому Кинг и поставил его тебе в пару. Вы должны уравновешивать друг друга.
Роделло, стоя в сторонке от машины, стал коситься на их разговор. У него возникло нехорошее подозрение, что эти двое обсуждают не предстоящие хакерские манипуляции, а его.
Втроем они подошли к одному из домиков, и Алексей позвонил в дверь. Все, как один, прислушались. Ни звука или какого-либо шороха. Дверь просто вдруг раскрылась и на пороге появилась хозяйка дома – в джинсах, майке и домашних тапочках в виде двух собачек.
– Привет, Ирочка, – по-русски поздоровался Алексей.
Лэс с откровенным удивлением разглядывал стройную красивую шатенку с огромными и выразительными как у косули темно-карими глазами. Наклонив голову на бок, она сделала неопределенный жест.
– Ну я так и знала! Я так и думала! – у нее был приятный бархатный голос. Лэс почему-то решил, что она должно быть хорошо поет. – Тут не без ФБР…
Встав на цыпочки, она быстро, нежно поцеловала Дедикова и тут же взяла под руку Купера.
– Леша, ты ужасно рискуешь, – промурлыкала она, отступая на шаг назад и увлекая за собой гостя. – Ты же знаешь, что я очень неровно к нему дышу.
И тут же чмокнула виновника неровного дыхания в щеку.
Эрик и Алексей чувствовали себя здесь как дома. Роделло же, попав сюда впервые, с любопытством осмотрелся, и ему понравилось то, что он увидел: светло, чисто, уютно и невероятно спокойно. Вроде как все – мебель, атмосфера, какие-то безделушки и пара мягких игрушек – свидетельствовало о том, что здесь живет женщина.
Однако в углу гостиной, на большом столе стояло несколько мониторов, на экранах которых прыгали нервной пульсацией то ли графики каких-то котировок, то ли какие-то финансовые сводки. А под столом неслышно дышал, подмигивая красным и зеленым огоньками, компьютер, и Лэсли нисколько не сомневался, что начинка у него такая, что ребята из компьютерного отдела обзавидуются.
Выглядело все это внушительно и слегка неуместно.
Ира направилась на кухню, включила электрический чайник и, кивнув на Лэсли, задала тот же вопрос, что и Дедиков:
– Эрик, это и есть твой напарник?
– Ага, – Купер доставал из шкафчика кружки.
– Симпатичный, – прямо сообщила она. – Ребята, там еще должно быть печенье.
– Сама пекла? – напарник окончательно перешел на русский, и Лэс, к своему ужасу, понял, что ему придется сделать то же самое либо молчать, как рыбе. Он рассчитывал, что они все же между собой будут общаться на более привычном языке.
– Что мне еще в тебе, Купер, нравится, помимо, конечно, того, что из всех американцев ты единственный абсолютный неамериканец… – Ира пыталась дотянуться до какой-то банки. – Слушай, достань вон ту штуковину с попугаями.
– Я настолько же американец, насколько и русский. Ровно наполовину, – федерал исполнил ее просьбу и она, поблагодарив, согласилась:
– Верно. Но, мне кажется, ты все же в большей степени русский, чем американец. И твое свободное владение английским и использование его все же как основного языка, не портит катастрофически твоего русского.
– Да-да, я в курсе, что в последнее время акцент у меня довольно заметен. Меня и самого это бесит.
– Брось на себя наговаривать. У тебя вообще не поймешь есть акцент или нет. Иногда кажется, что есть – такой легкий, практически неуловимый, когда невольно задумываешься: «Он чисто говорит или все же нет?» И однозначно тебе оооочень далеко до Брюса Уиллиса в «Шакале», Шварцнеггера в «Красной жаре»…
– Какие ваши доказателства? – в один голос, прежде, чем она успела договорить, произнесли Дедиков и Купер. Потом также синхронно захохотали.
– …или Крайчека в «Секретных материалах», – улыбнулась Ирина. – Там эта серия про Казахстан вообще веселой была. Если бы они внизу не написали субтитров, я бы, ей-Богу, не поняла, что говорит та блондинка.
Она задумалась:
– Да, по-моему, она была блондинка… Хотя с выражением «Организация Объединенных Наций» она справилась просто блестяще. Тренировалась, наверно, долго.
– Точно! Я помню ту серию! – оживился Эрик. – Черт, я тоже читал субтитры. О, а вторую часть «Джона Уика» помнишь? «У тибья мая машина». Честное слово, я теперь знаю, что буду говорить, звоня своему механику.
Чайник забулькал и отключился, и Ира повернулась к Лэсли:
– Кофе, мистер Роделло? Или, может, хотите чаю?
Лэс, застигнутый врасплох, на секунду растерялся. Трудность заключалась не в том, что ответить, а как ответить. Русский он изучал уже полгода, и ему уже даже приходилось говорить на нем. Ну как говорить… Пытаться говорить, так вернее будет. В таких ситуациях они по умолчанию пускали вперед Эрика. Они – это и он сам, и Луис, и даже Холт. Или, например, когда приходилось общаться с испанцами или мексиканцами, которые ни слова не понимали по-английски, лидирующую позицию занимал Мендоза, сам испанец по происхождению. И… тот же Купер – как парень из Техаса, где испанский чуть ли не второй государственный.
Однако из того, что было сказано за все это время именно здесь, он понял далеко не все: троица говорила не как преподаватель на занятиях – медленно и внятно, – а бегло, не оглядываясь на минимум его знаний. Даже Купер, гад. Мог бы хоть что-то переводить…
– Чашку кофе, – наконец произнес он по-английски, так и не сумев преодолеть психологический барьер.
Она быстро, легко пожала плечами, и по ее губам скользнула улыбка.
– Кофе так кофе, – она не возражала. – Но то, что пьют вне пределов этого района, кофе назвать нельзя. Это бурда какая-то.
Ира открыла банку с попугаями, и кухню наполнил кофейный аромат. Положив в чашку две ложечки молотого кофе, она залила его кипятком и накрыла сверху блюдцем.
– Кофе как чай – надо заваривать, – пояснила она, заметив недоуменный взгляд Лэса. – Сравните это, – она указала пальчиком на чашку, – с тем, что привыкли пить каждый день. Так, ладно, теперь о цели визита… – она повернулась к Куперу. – Давай, дорогой, рассказывай, что тебе надо от меня и моего компьютера? Леша мне намекнул, но в детали не вдавался.
– Надо влезть в отчеты Центра изучения НЛО и узнать, куда они дели вот этого мужика.
Он вытащил из кармана пиджака права и протянул их Ире. В ответ она произнесла самую странную и загадочную фразу из всех, что приходилось слышать Роделло на русском. Она поправила непослушный локон и сказала:
– Проще пареной репы.
Ира села за свой монструозный стол и поманила Купера:
