Погубленная добродетелью

Я прекратила бороться с ним и скрестила руки на груди.

– Я хочу пойти на вечеринку[7 - В оригинале слово bash (англ.) переводится и как «оргия».] по случаю восемнадцатилетия Клиффорда.

– Папа запретил тебе посещать любые вечеринки, поскольку ты совсем отбился от рук.

– Он даже не будет в курсе, ведь ты проведешь меня на тусовку тайком.

– Сантино и Клиффорд узнают тебя, болван. Поэтому лишь вопрос времени, когда папу просветят на твой счет.

– Ах-ах! – захихикал Леонас и шутливо погрозил мне пальцем, который мне сразу же захотелось откусить. – Но ведь Сынок и Клиффи пляшут под твою дудку, сестренка.

Я ненадолго задумалась.

– Ладно.

– Рикардо и ЭрДжея, ну то есть Рокко, – тоже.

– Ни за что! – процедила я, бросившись на Леонаса в попытке наконец вырвать письмо из его рук. Ударила парня кулаком в солнечное сплетение, но он лишь засмеялся.

Повалил меня на пол и уселся сверху.

– Слезай! Я согласна. Проведу вас – трех дураков – на вечеринку, но не отправлюсь ко дну вместе с тобой, если тебя спалят. И я не хочу, чтобы вы ходили за мной по пятам, как потерявшиеся щенки.

– Ты не поверишь, сестренка, но мы можем развлечься и без твоей помощи.

Как будто я не знала. Эта троица доставляла мне кучу проблем.

– Проваливай.

Леонас вскочил на ноги и бросил письмо мне на живот. Я тут же села и разорвала конверт трясущимися руками, а после – быстро прочитала, а затем – еще раз, желая убедиться, что все поняла правильно.

Мой французский хорош, даже очень, но я чересчур нервничала, чтобы доверять своему мозгу.

– Скажи, что здесь написано, – попросила я, протягивая письмо Леонасу. Мои пальцы до сих пор дрожали.

Леонас выгнул бровь, взял письмо и застонал.

– Французский, серьезно?

– Читай!

Он пробежался глазами по тексту, и на его лице отразилось удивление.

Мое сердце колотилось.

– В общем, ты зачислена на факультет дизайна и моды по программе бакалавриата.

Я взвыла от волнения и вскочила на ноги, обнимая Леонаса. Он посмотрел на меня обеспокоенным взглядом, словно думал, что я схожу с ума.

– Хочешь изучать моду в Париже?

– Да это моя мечта на протяжении многих лет! – Я никому не рассказывала о подаче документов, даже Луизе и Софии.

Я чувствовала себя неуверенно, что осмелилась мечтать об изучении моды в Париже. И теперь, когда моя мечта могла стать реальностью, возник новый страх: что, если мне не разрешат полететь во Францию?

Леонас вернул мне письмо.

– Папа в принципе не согласится, Анна. Он бы не позволил тебе переехать в соседний город, не говоря уже о стране на другом континенте.

Я сглотнула. Леонас прав. Он озвучил мои опасения. Поступление в институт было лишь началом битвы. Самое трудное ждало впереди: убедить отца отпустить меня. Именно поэтому я не сообщала родителям о своих планах подать заявку на участие в программе. Но поскольку меня приняли, шансы убедить маму и папу выросли в геометрической прогрессии.

Они не отнимут у меня мечту. При необходимости я даже надавлю на чувство вины.

– Я умею убеждать.

– Но не настолько. Долгое время тебе не разрешали ходить в школу, помнишь: родители хотели быть уверены, что тебе не грозит опасность. А ты считаешь, что папа пойдет тебе навстречу?

– Война с Каморрой пока что пребывает в состоянии летаргии. Ничего существенно важного не произошло с тех пор, как Серафину похитили.

– Скажи это папе, а не мне. – Тон его дал понять: брат не верил, что у меня получится.

Я развернулась на пятках и направилась вниз, но не в сторону кабинета папы: отца, вероятно, даже не было в особняке, – а к маме.

В основном она работала дома, чтобы проводить с нами максимум времени, особенно с Беа, которая все еще нуждалась в ней больше, чем мы с Леонасом.

Если я собиралась убедить папу, то сначала нужно заняться мамой.

Я постучала и принялась ждать, крепко сжимая письмо в руке. На письме отпечатался контур пальцев. Я не могла вспомнить, когда в последний раз у меня так потели руки.

– Входите! – крикнула мама.

Я приоткрыла дверь и застенчиво улыбнулась:

– Есть время поговорить?

Мама сидела за белоснежным столом с одной диагональной ножкой. Он был шедевром дизайна. Мы с мамой вместе его выбрали.

Она тепло улыбнулась: всегда находила для меня минутку, как бы занята ни была. Я скучала по разговорам с ней.

Подошла к ней и протянула письмо. Она взяла его, слегка нахмурившись, и начала читать. После медленно опустила на стол и потрясенно посмотрела на меня.

– Ты подала заявление в Парижский институт моды?

– Это не просто институт моды, мам, а почти наилучшая школ дизайна одежды в мире.

– А в школу Чикагского института искусств ты подавала заявление?

– Да. – Это учебное заведение имело отличную репутацию. Я могла бы изучать дизайн одежды на родине. Но Чикаго – не Париж или Нью-Йорк.