Связанные любовью

До этого

АРИЯ

Мое плечо все еще время от времени болело, когда я двигала рукой слишком быстро, но Док, снявший вчера швы, сказал, что боль скоро пройдет. Я коснулась красноватого шрама под моей ключицей. Он все еще был чувствительным. Мой первый шрам.

Лука подошел сзади – он возвышался надо мной больше, чем на целую голову – и мягко положил ладони мне на плечи. Серые глаза с яростью уставились на шрам. Он, как и я, был полностью обнажен после душа, но его тело было покрыто бесчисленными шрамами. Я изучала его лицо, гадая, не беспокоит ли его то, что я больше не была совершенством. Члены мафии считали свои шрамы доказательством мужества, и не было человека храбрее, чем Лука. Но я была женщиной, в нас ценится красота.

– Док сказал, что он поблекнет, – прошептала я.

Глаза Луки встретились в зеркале с моими, темные брови нахмурились. Он развернул меня и приподнял подбородок.

– Ария, мне по хер, поблекнет он или нет. Твой шрам беспокоит меня, потому что напоминает мне, что ты рискнула своей жизнью ради такого мудака как я, а это определенно последняя вещь, которую ты когда-либо должна была делать.

– Я бы вновь сделала это, – прошептала я без колебания.

Лука схватил меня за талию и усадил на раковину.

– Нет, – прорычал он, придвигаясь поближе. Его глаза горели яростью, но в них было и что-то еще. – Нет, услышала меня? Это долбанный приказ.

– Ты не можешь отдавать мне подобные приказы, – мягко ответила я.

Он тяжело вздохнул.

– Могу и делаю это. Как твой Дон и как твой муж. Ты не будешь рисковать своей жизнью из-за меня вновь, Ария. Поклянись.

Я смотрела на него. Похоже, он думал, что это так легко. Лука привык контролировать всех вокруг, привык, что его люди подчиняются каждому его слову, но даже он должен был понимать, что некоторые вещи вне нашего контроля, даже его власть не безгранична.

– Ария, поклянись! – произнес он своим голосом Дона, голосом, который вынуждал мужчин следовать за ним, а врагов пригибаться от страха.

Я обняла его руками за шею, поигрывая его темными прядями, коснулась своими губами его губ.

– Нет.

Его взгляд напрягся.

– Нет?

– Нет. Что, никогда прежде не слышал этого слова? – поддразнила его я, повторяя то, что сказала ему в нашу первую брачную ночь.

– О, я часто его слышу, – ответил он.

Я заулыбалась, но его лицо оставалось мрачным.

– Ария, я серьезно.

– Как и я, Лука. Я защищаю людей, которых люблю. Тебе придется принять это.

Он покачал головой.

– Не могу, ты поступаешь необдуманно, когда руководствуешься своими сердечными порывами.

Я пожала плечами.

– Ну, я такая.

Он прижался лбом к моему.

– Я не потеряю тебя.

– Не потеряешь, – прошептала я, прижимая ладонь прижалась к татуировке на его груди.

Рожденный в крови. Поклявшийся на крови.

Может, я и не давала клятву крови, но меня связывало с Лукой нечто куда более сильное, чем слова. Меня связывала с ним любовь.

– Я всегда буду рядом с тобой.

Его взгляд смягчился.

– Мы поедем в медовый месяц на следующей неделе.

Я удивилась и спросила, сгорая от предвкушения:

– Правда?

Мы были женаты два месяца и за это время ни разу не говорили о медовом месяце: вначале потому, что наш брак был по расчету, а не по любви; потом – потому, что Лука был слишком занят.

– А как же Братва? Они не нападут вновь?

Две недели нахад они совершили напажение на поместье Витиелло. Погибло несколько человек Луки, и муж едва не потерял меня. На моих глазах погиб Умберто, мой охранник, которого я знала с детства. С болью в сердце я написала письмо его вдове и детям.

– Они нападут вновь, но не так скоро. Им нужно восстановить силы после потери Виталия. Я не смогу отсутствовать слишком долго, но неделю мои люди без меня точно справятся. Маттео уважают почти так же, как и меня. Какое-то время он сможет всем управлять.

Я не могла перестать улыбаться.

– Куда мы поедем?

Лука нагнулся, чтобы поцеловать меня, а потом выпрямился с улыбкой. Он смотрел на меня тем особенным взглядом, который предназначался только для меня, и мое сердце сжалось от любви.

– У отца была яхта в гавани Палермо, и отныне она моя. Мы можем провести неделю, исследуя Средиземноморское море.

Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, беспокоила ли его смерть отца, но хотя тот умер лишь пару недель назад, у Луки не было ни капли сожаления. Сальваторе Витиелло был мужчиной, который внушал людям страх, а не восхищение или нежность. Я не достаточно хорошо его знала, чтобы печалиться из-за его смерти, и, судя по тому, что я слышала, наше знакомство ничего бы не изменило.

– Это было бы превосходно, – отозвалась я. Я никогда еще не была на Сицилии, и мне хотелось посмотреть, откуда родом семья Луки.

– Ты бывала в Италии прежде? – спросил он.

– Только раз, – сказала я с сожалением. – Отец возил нас в Болонью на похороны дяди. Там мы провели лишь день, а затем заехали в Турин и Милан. Это был потрясающе. Я всегда хотела вернуться, но отец был слишком занят, выполняя обязанности Консильери, а одних нас он не отпускал.