Лука Витиелло

Чезаре повел плечами, бросив на меня осторожный взгляд.

– Я ее особо не рассматривал.

– А ты, Ромеро? У тебя со зрением все в порядке?

Ромеро поднял голову, но тут же снова уткнулся взглядом в свой стакан. Я сдержался, чтобы не улыбнуться.

Маттео.

– Блядь, Лука, ты сказал своим людям, что отрежешь им члены, если они посмотрят на эту девушку? Ты пока не женился на ней.

– Она моя, – тихо напомнил я, свирепо уставившись на Маттео. Мои люди меня уважали, но спорить с Маттео – дохлый номер. Не то, чтобы у меня были причины для беспокойства. Он никогда не положит глаз на мою женщину.

Маттео покачал головой.

– В течение следующих трех лет ты будешь в Нью-Йорке, а она здесь. Ты не всегда сможешь следить за ней, или ты собираешься выяснять отношения с каждым мужчиной в Синдикате? Ты не можешь отрезать всем им причиндалы. Возможно, у Скудери есть на примете несколько евнухов, которые могли бы за ней следить.

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил я, взбалтывая виски в стакане и задумавшись над словами Маттео. Мне не понравилось то, что я услышал. Не нравилась мне мысль о том, что я буду так далеко от Арии. Три года – долгий срок. Она красивая и ранимая, – опасное сочетание в нашем мире.

– Чезаре, найти тех двух идиотов, которые должны охранять Арию, – приказал я.

Чезаре вышел и десять минут спустя вернулся вместе с Умберто и Раффаэле. Скудери вошел вслед за ними, вид у него был разъяренный.

– Что это значит? – поинтересовался он.

– Я хочу поговорить с людьми, которых выбрали вы, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

– Они хорошие солдаты, оба. Раффаэле – двоюродный брат Арии, а Умберто работает на меня почти двадцать лет.

Я проверю обоих.

– Я предпочитаю сам решать, могу ли им доверять. – Я подошел к Умберто. Он был почти на голову ниже меня. – Я слышал, что ты хорошо управляешься с ножом.

– Он лучший, – влез Скудери. Мне хотелось заставить его заткнуться раз и навсегда.

– Не так хорошо, как ваш брат, если верить слухам, – ответил Умберто, кивнув в сторону Маттео. Тот ответил ему акульей ухмылкой. – Но лучше, чем любой другой мужчина Синдиката, – признался Умберто.

Маттео, без сомнения, лучше всех владел ножом.

– Ты женат? – задал я следующий вопрос. Хотя брак никогда не останавливал мужчин от измен.

– Двадцать один год.

– Большой срок, – посочувствовал Маттео. – Ария, должно быть, кажется чертовски аппетитной по сравнению с твоей старой женой…

Я бросил на Маттео предостерегающий взгляд. Неужели нельзя хоть секунду подержать язык за зубами?

Умберто потянулся к кобуре на поясе. Я положил руку на пистолет, встретившись взглядом с Умберто. Он прочистил горло.

– Я знаю Арию с момента ее рождения. Она – ребенок. – В его голосе слышалась обида.

Если он думал, что таким образом вызовет во мне чувство вины, значит он еще глупее, чем я думал.

– Но скоро уже не будет им.

– Она всегда будет ребенком в моих глазах. И я верен своей жене, – добавил Умберто, свирепо зыркнув на Маттео. – Если ты еще раз оскорбишь мою жену, я попрошу у вашего отца разрешения бросить тебе вызов в бою на ножах, чтобы защитить ее честь, и тогда убью тебя.

Этот день для Маттео стал бы самым лучшим. Для него ничто не могло сравниться с кровопролитной дракой на ножах, вероятно, даже женщины не доставляли ему такого удовольствия.

– Можешь попробовать, – оскалился Маттео, – но ничего у тебя не выйдет.

Умберто угрозы не представлял. Ни для Маттео, ни для Арии. Я мог сказать, что он по-отечески защищал ее.

– Я думаю, что ты подходишь, Умберто.

Я повернулся к Раффаэле. Если бы мы находились в Нью-Йорке, я уже пустил бы пулю ему в лоб. Возможно, он считал, что никто не заметил, какие взгляды он бросал на Арию, когда думал, что на него не смотрят. Я подошел к нему вплотную, и ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Он пытался хорохориться, но меня не проведешь. Я чувствовал его страх. Отлично.

– Он член семьи. Ты действительно собираешься обвинить его в том, что он интересуется моей дочерью? – опять вклинился в разговор Скудери.

– Я видел, как ты смотрел на Арию, – сказал я Раффаэле. У него нервно забегали глазки.

– Как на сочный персик, который не прочь укусить, – с чересчур явным удовольствием поддакнул Маттео.

Рафаэле, как бесхребетное чмо, – впрочем, он такой и есть – попытался заискивающе заглянуть в глаза Скудери. Я знал таких, как он. Они утверждались за счет слабых, особенно за счет женщин, потому что только так могли почувствовать собственную власть.

– Не смей отрицать! Я узнаю похоть, когда вижу ее. И ты хочешь Арию, – прорычал я. Раффаэле отрицать и не пытался. – Если я узнаю, что ты снова смотришь на нее, если узнаю, что ты находишься с ней в комнате наедине… если узнаю, что ты коснулся ее руки, я убью тебя.

Раффаэле побагровел.

– Ты не член Синдиката. Никто тебе ничего не расскажет, даже если я ее изнасилую. Я мог бы откупорить ее вместо тебя. Может, даже сниму фильмец для тебя.

Я вцепился в этого ублюдка и повалил его на пол. Прижав мордой в пол, уперся коленом ему в спину. Мне хотелось переломить пополам позвоночник и оторвать к черту его яйца. Чтобы он больше и думать не смел использовать в одном предложении слова «изнасилование» и «Ария».

Раффаэле вырывался, изрыгая проклятия. Он походил на назойливую муху – такой же бестолковый и мерзкий. Не достоин и пыли у меня под ногами. А чтобы он даже думать не смел касаться Арии… я вытащил нож и крепко прижал его запястье.

По хорошему он заслужил, чтобы ему отрезали яйца и член. Но здесь не моя территория. Поэтому я посмотрел на Скудери, ожидая разрешения.

Скудери кивнул, и больше не медля я рубанул ножом по мизинцу Раффаэле, отсекая плоть и кость и наслаждаясь его воплями.

Раздался женский крик, эхом отражаясь от стен.

Я отпустил Раффаэле и поднялся. Он громко всхлипывал и как ребенка баюкал свою покалеченную руку. Отвратительное зрелище. Ромеро с Чезаре схватились за оружие.

Скудери открыл потайную дверь, за которой оказались Ария и ее рыжеволосая сестра.

– Конечно, – прошипел Скудери. – Стоило догадаться, что тебе мало неприятностей.

Он выдернул рыжую из объятий Арии. Вытащив на середину гостиной, поднял руку и дал ей увесистую пощечину. Я крепче сжал рукоять ножа.