Духовно-аскетические беседы Часть 2

– Ну вот, это ещё один хороший повод для решения тобой очередной духовной задачи – вспомнить во всех деталях наш с тобой разговор трёхлетней давности о пути духовного воина. Я могу дать тебе подсказку: безупречность – это ключ к пониманию пути духовного воина.

Произнесённое старцем слово безупречность сработало подобно катализатору, включив целый поток мыслей и ассоциаций, поскольку знакомство с ним и его понимание произвело в своё время очень сильное впечатление на молодого монаха.

Вот и в этот раз в его сознании неожиданно всплыли те образы, которые были связаны с безупречностью и одним из самых ярких был образ Бога, как олицетворения самой безупречности. Вторым образом почему-то был образ юродства.

– Отче, у меня сейчас в голове промелькнули два образа, связанные с безупречностью. Это образ Бога и юродивого, – ответил молодой человек.

Старец одобрительно кивнул головой и пояснил:

– Именно эти два образа и есть незримые поручни на пути схимы в миру. Образ Бога – это сама безупречность во всём, которая даёт человеку глоток свободы и место для шага вперёд, а юродство – это умение тщательно скрывать под маской контролируемой глупости своё духовное сердце от грязи мира сего, его дураков, ищеек и палачей.

Грамотное использование этих двух поручней в сочетании со знанием Логоса, как высшего закона Духа, и есть основа пути схимы в миру. Добавь к этому умную молитву и знание Лествицы Иоанна и перед тобой путь схимы в миру в котором нет чего-то невозможного.

Молодой монах был несколько обескуражен столь неожиданным выводом и открытием старца и возразил:

– Это только для тебя, отче, в этом нет чего-то невозможного и непонятного, а для меня здесь почти всё непонятно.

– Ты в этом не одинок и не исключение из правила, – спокойно ответил старец. – 25 лет тому назад, я как и ты, был в аналогичной растерянности и неопределённости и только вера словам моего учителя о возможности такого пути дала мне силы стать не него. Сейчас моё время сказать тебе о том, что это возможно. Я точно знаю в чём твоя проблема.

Твоя проблема сейчас только в том, что у тебя ещё нет всей полноты знания об этом и потому ты не можешь увидеть целостности всей этой системы и того, как работают на этом пути все её элементы – безупречность, осознанная глупость, внутренний устав инока, Лествица Иоанна и умная молитва.

Когда ты в этом разберёшься, то сочетание схимы с мирской жизнью станет для тебя не только тяжким испытанием и трудничеством, но даже вызовом и стимулом к наращиванию усилий. Так работает духовное знание.

– И откуда же я всё это узнаю ? – переспросил молодой человек.

– Оттуда же, откуда и все, – невозмутимо ответил старец. – Через общение я смогу дать тебе соответствующее знание и у тебя также со временем выстроится вся система, как внутренняя лествица от ума к сердцу. Времени у нас достаточно и я не священник, а потому не тороплюсь на требы, службы или церковные мероприятия.

Я могу тебе подробно рассказать обо всех опасностях, рисках и нюансах схимы в миру. Они тоже имеют место и не учитывать их нельзя. Но они вторичны, а первично само решение инока встать на этот путь, основанное на его внутренней готовности и зрелости.

– Ты хочешь сказать, что не Бог ставит человека на этот путь, а человек сам принимает решение стать схимником в миру ?

– Я бы сказал так – Дух подводит человека почти вплотную к той двери, за которой начинается этот путь и делает приглашение открыть эту дверь, чтобы ступить на этот путь. Но открыть эту дверь и сделать первый шаг по этому пути человек должен сам.

Я фактически уже обозначил тебе дверь, сказал как она открывается и даже дал начальное знание о том что находится за этой дверью. Остальное уже зависит только от тебя самого и от твоего духа.

Молодой человек несколько стыдливо опустил глаза, поскольку слова старца коснулись самых глубоких чувств и после небольшой паузы переспросил:

– Отче, а схима в миру, о которой ты говоришь, кому-то известна в церкви или это уже внецерковное знание, которое официальной церковью не признаётся ?

Старец задумался над вопросом монаха и, покрутив в некоторой озадаченности головой, ответил:

– Не простой вопрос ты задал, брат. С точки зрения официального учения церкви та система знания, о которой я тебе говорю сейчас, относится к знанию древней и гонимой церкви, а не современной, причём, даже не столько к самому церковному знанию, сколько всего к одному течению и направлению духовного знания, которое называется исихией, как сущностью анахоретства, странничества и юродства.

Мне трудно сказать, есть ли сегодня подлинные исихасты и практики умного делания в рамках института официальной церкви, где всё уже до предела формализовано, регламентировано и находится под тотальным контролем священноначалия и власти.

Думаю, в отдельных монастырях делатели умной молитвы и исихии ещё могут быть, поскольку исихазм – это сама соль православного монашества и аскетизма. Без исихии и умного делания все внешние обряды и таинства – это театральный балаган с бубенчиками для невежд, профанов и обрядоверующих. По учению отцов делатели умной молитвы будут до скончания мира сего.

– Не могу себе этого представить, – возразил молодой монах. – И в нашем монастыре и в том, куда мы переехали с бывшим настоятелем, и после его отъезда об исихии и умном делании даже говорить вслух с братией было нельзя. Эта тема была у нас просто запретной. Все с кем я об этом говорил, также узнавали об этом из нецерковных источников и книг.

– Так оно и есть на самом деле. Знание об исихии и умном делании уже давно стало в церкви оккультным и запретным, я тебе об этом уже говорил. Именно по этой причине невозможно в современной церкви быть исихастом, не владея мастерством совершенного камуфляжа и умения тщательно скрывать от настоятеля и братии своё знание и практику.

В женских монастырях всё ещё сложнее, поскольку деспотизм игумений, требующих полного подчинения и откровения всех помыслов сердца и души, превосходит тиранию даже бывших силовиков в рясах типа твоего последнего настоятеля.

По этой причине большинство исихастов сегодня уже вне церковного института и имеет к церкви только формальное и условное отношение. Я ведь тоже раньше подвизался здесь в вашем монастыре и стал на путь исихии именно тогда, когда был в нём. Меня хватило только на пять лет, больше выносить этот внутренний разрыв я уже не мог.

– А в чём состоял этот разрыв, отче, объясни?

– Этот разрыв состоял во всё усиливающейся боли сердца от понимания искусственности, наигранности и театральности всего происходящего в церкви и монастыре по мере духовного роста. Путь исихии и умного делания более всего стимулирует рост духовного ума, поэтому практикующий исихию довольно быстро трезвеет и обретает ясность ума.

По мере отрезвления и ослабления пелены обрядоверия иноку всё более открывается просто шокирующая картина искусственности и бесплодности современной религиозности, которая всё больше напоминает ритуальное язычество и маскарад ряженых, а не духовный путь.

Этому трудно найти подходящее сравнение. Отчасти это подобно тому, как под видом восхождения на гору твои братья и единомышленники разбивают пикник у подножия горы и начинают праздновать процесс восхождения и славить альпинистов, а ты в одиночку в тайне от них поднимаешься в гору и всё больше удаляешься от их уютного и комфортного лагеря.

Вначале тебе страшно идти в одиночку и ты постоянно оглядываешься на лагерь внизу, где всегда есть еда, где тепло, уютно и комфортно. По мере восхождения разрыв с лагерем всё больше увеличивается и ты идёшь уже один. Однажды этот разрыв становится столь большим и непреодолимым, что возврат в лагерь становится уже невозможен.

Я тебе могу совершенно искренне сказать, что чем ближе ко Христу, тем меньше попутчиков, а восхождение на Голгофу и распятие – это переживание полноты одиночества и предстояния Отцу. В этом вся суть религиозных игр. Все верующие хотят только играть в христианство, подобно устраиванию кемпинга у подножия горы, но никто из играющих не хочет идти на Голгофу и осуществлять реальное восхождение, ведь это встреча с собственной смертью, а из живых никто добровольно умирать для мира сего не хочет.

– По этой причине ты и ушёл из монастыря?

– Да, – очень спокойно и с улыбкой ответил старец. – Мой учитель сказал мне тогда, что более трёх лет я не выдержу этого разрыва сердца и удаления от братии, но я выдержал пять лет и ушёл. Остальное ты и сам знаешь, сплетен и слухов обо мне тогда ходило не мало. Ты ведь и сам зашёл ко мне в первый раз именно из-за любопытства.

– И тебя не мучила потом совесть, не возникало желания как-то объяснить всё это братии и настоятелю?

– Конечно, мучила, ещё как. Ты не поверишь, мне больше всего тогда хотелось открыть всем правду и поделиться с братией и настоятелем тем знанием об исихии, Логосе и умном делании, которое я узнал от своего наставника за несколько лет общения с ним. Я уже был готов сделать это, но мой наставник меня удержал тогда и только сейчас я понимаю насколько он тогда был прав, а я наивен и глуп.

– И что он тебе тогда сказал?

– Он охладил моё горячее сердце и мой горящий нравственный разум арктическим холодом своего духовного знания и опыта. Он сказал мне тогда, что если я даже и попытаюсь открыть своё сердце братии и настоятелю, я не только не добьюсь желаемой цели, но даже потеряю те немногое, чего достиг с его помощью.

Он сказал, что во-первых, меня не поймут правильно, поскольку с одной стороны я не владею всей полнотой духовного знания, а с другой не смогу правильно донести это знание до братии и настоятеля. В итоге меня сочтут или оккультистом или еретиком или сумасшедшим и скорее всего направят на беседу с епархиальным сектоведом, которая не сулит мне ничего хорошего.

В лучшем случае я отделаюсь взысканием и епитимьей с постоянным рассуждением помыслов настоятелю, а в худшем отвержением от церкви и клеймом самочинного еретика или оккультиста.

Во-вторых, он сказал мне, что тем самым, я только ещё больше дискредитирую это священное знание и сделаю из него очередную страшилку и повод для порицания, смешав его с грязью.

А в-третьих, он сказал мне, что после понимания совершённой ошибки моё сердце неминуемо впадёт в разочарование, печаль и уныние и ему потребуется потратить очень много сил и энергии, чтобы вернуть меня в прежнее состояние духа.

– И поэтому ты решил им не говорить о своей тайной практике ?

– Да. Сейчас я уже совершенно точно и наверняка знаю, что это знание в церкви в действительности никому не нужно и даже опасно, поскольку это знание о реальной смерти страстной и чувственной человечности, а для религии важно знание о жизни и укреплении этой человечности.

В массовой религии есть запрос только на душевное совершенство, на духовное запроса в религии давно уже нет. Эту задачу решает только путь совершенной веры, а это путь исихазма или тайной схимы.

– Отче, я всегда хотел понять как связаны между собой схима и исихазм и связаны ли они как-то вообще ?

Старец засмеялся и немного успокоившись ответил:

– Прекрасный вопрос на духовное знание и рассуждение. Да, схима имеет отношение к исихазму и самое прямое. Схима – это высшая ступень монашества и официальный чин перехода на эту ступень в рамках церковного института, а исихазм – это особая форма духовной жизни, которая предполагает всю полноту проявления возможностей человеческого духа.