– Знаете что, – сказал он, пытаясь быть смелым, – возьмемте эти бумажки и идемте в тот уголок, а то здесь очень шумно.
– Скажите просто, что вам неудобно здесь сидеть, что здесь места маловато.
– Да, действительно, здесь места маловато, – подтвердил Локонов, – а там свободнее.
Захватив тетрадку, Юлия сказала:
– Идемте! Остановилась:
– Знаете что, идемте в соседнюю комнату.
– Нравы здесь очень простые, – сказал Локонов и подумал об окне, о воображаемом любовнике Юлии.
– Да, Торопуло чудный человек, – ответила Юлия Сергеевна, – у него чувствуешь себя как дома.
Юлия зажгла в темной комнатке лампочку.
– Здесь лучше, не правда ли, – сказала она. – Вот, садитесь. Знаете что, я сыграю на пьянино. Что вы хотите, чтоб я сыграла вам?
– Да я, право, и не знаю.
– Ну ладно, что придет в голову.
– Вот «Песни без слов», – сказал, перебирая ноты, Локонов, – а вот «Времена года».
– Давайте «Песни без слов».
Юлия играла, подчеркивая чувствительные нотки, особенно отчетливо выделывая все арпеджио и трели, местами произвольно замедляя темп, местами помещая два такта в один.
Локонов смотрел на семнадцатилетний профиль. На улице, по-видимому, шел дождь. Локонову стало жаль, что ему, собственно, не о чем говорить с милой девушкой. Локонов думал:
«Вот мы уединились, а говорить не о чем, а завязать разговор необходимо».
– Хотите, я еще сыграю? – спросила Юлия.
«Скрывает, – подумал Локонов, – притворяется».
– Скажите, любили ли вы когда-нибудь? – неожиданно для себя сказал он.
Девушка улыбнулась.
– Ого, какой вы, а я думала – вы скромник. Локонов покраснел.
– Лучше вы расскажите о своей первой любви, – предложила Юлия.
– Это невозможно, – почти крикнул Локонов.
– Нет, я никого не любила, – заметив смущение собеседника, сказала Юлия.
– Но молодой человек в этом зеленом доме? – сжег свои корабли Локонов. – Он часто вас провожает по вечерам.
– Ах, вот вы про что, – рассмеялась Юлия. – Да ведь это член-корреспондент этого общества. Какой вы ехидный – ведь ему уже под шестьдесят лет. А провожает он меня, потому что у меня есть много благотворительных значков, он хочет их прикарманить.
– Покажите мне его, – попросил Локонов.
Юлия встала, подвела Локонова к дверям.
– Вот он, – сказала она, указывая на диван.
На диване рядом с Торопуло сидел стройный бритый старик с лицом, слегка попорченным оспой, и абсолютно голым черепом.
– Неужели? – спросил Локонов.
– Конечно, – ответила Юлия.
– Объявляю общее собрание открытым, – раздался в соседней комнате голос Торопуло.
– Сегодня на повестке: доклад д-ра Шеллерахера.
1) Опыт введения в изучение действия сновидений о еде на отделение желудочного сока.
2) Чтение сновидений о еде: Локонов. После общего собрания концерт.
3) Романсы о еде в исполнении Анны Кремер.
4) «Свадебный обед»: сюита Баха в исполнении квартета…
После концерта —
чай и танцы до утра.
Локонов слушал сюиту. Звенели и пели рюмки, как голоса детей. Раздавалось разнообразие человеческих голосов, отдельные голоса, и как бы произносились речи. Возникал смех и как бы охватывал весь стол, все время приглушенно, как отдаленный аккомпанемент, звучала, нежная и строгая музыка, служившая как бы фоном для звукового свадебного стола. Затем Торопуло прочел свои стихи:
Тают дома. Любовь идет, хохочет
Из сада спелого эпикурейской ночи.
Ей снился юный сад,
Стрекочущий, поющий,
Веселые, как дети, голоса
И битвы шум, неясный и зовущий.
Как тяжела любовь в шестнадцать лет.
Ей кажется: погас прелестный свет,
И всюду лес встает ужасный и дремучий,
И вечно будет дождь, и вечно будут тучи.
Локонов внимательно слушал.
«Уж не стихи ли это о Юлии?» – обеспокоился он.