Жрецы

– Которая тогда к вам наведывалась… Такая фасонистая… Еще фрухты покупали…

– То моя жена.

– Же-на? – с меланхолическим изумлением протянул Петр. – Вы, значит, с супругой вроде как будто врозь?

– И совсем врозь! – засмеялся Невзгодин. – Что, не приходила она?

– То-то нет. Прикажете отказывать?

– Нет… зачем же.

Петр вышел и тотчас же вернулся.

– Легка на помине… Идут! – таинственно прошептал он и снова скрылся.

Через несколько секунд раздался троекратный стук в двери.

– Войдите!

– Я к вам на одну минуту, Невзгодин, – проговорила Марья Ивановна, пожимая мужу руку и брезгливо оглядывая комнату, – была около, поблизости, и зашла поздравить вас… Где тут сесть у вас?

– А вот сюда, Марья Ивановна! Стул чистый, – усмехнулся Невзгодин, подавая жене стул и оглядывая ее новую весеннюю жакетку… – А поздравить с чем пришли?

– Во-первых, с литературным успехом…

– А во-вторых?

– С женитьбой… Вы гораздо практичнее, чем я ожидала… Одобряю и поздравляю… Надеюсь, и за развод вы заплатите мне хорошо…

– С чего вы взяли?.. Я и не думаю, слава богу, жениться.

– А на Аносовой? На этой красавице миллионерке… Я об этом уж несколько раз слышала. Говорят, она влюбилась в вас, как кошка…

– И не думал… и не влюблена она… и все это сплетни! – с раздражением сказал Невзгодин.

– Но вы у нее каждый день бывали?

– Бывал.

– И кажется, сдружились с ней?

– Положим, и сдружился…

– Так ведь отчего и не жениться?.. Я наверное знаю, что она пошла бы за вас.

– И знайте. Я вот не женюсь и скоро уезжаю.

– Да что вы сердитесь?.. И глупо делаете, если упускаете такой случай… Впрочем, вы все такой же… Миллионами брезгаете… Ну, прощайте… А ко мне что же по воскресеньям ни разу не заглянули?.. Или не хотите больше видеть? – улыбнулась Марья Ивановна.

– Некогда было…

– Знаю я эти ваши некогда… Или изучали миллионерку?

– Изучал.

– И кончили?

– Кончил… И знаете ли что?

– Что?

– Не пообедаем ли мы как-нибудь опять в «Эрмитаже»?

Марья Ивановна усмехнулась.

– Что ж… Пожалуй… Вы, видно, опять богаты?

– Миллионов нет, но сто рублей в кармане. Скоро еще четыреста получу… Чем не Крез?

– Миллионов у вас и помину не будет.

– То-то. Вы, кажется, меня немного знаете?

– А у меня капитал маленький будет. Наработаю практикой.

– Не сомневаюсь. Вам и миллионы позволительны. Так вам когда угодно обедать?

– Могу только в одно из воскресений. Остальное время занята…

– Так в это воскресенье я заеду за вами, Марья Ивановна…

– Заезжайте. В котором часу?

– В четыре.

– Буду ждать. До свидания. И то сегодня полчаса лишних гуляю! А вы ничего… Не так скверно глядите, как тогда… Верно, не сочиняете запоем? – бросила она на ходу и ушла.

«Вот с этой дамой никаких драм не может быть! Признает только науку и режим!» – усмехнулся про себя Невзгодин.

Скоро он вышел из дома.

XXXVI

В воздухе, действительно, пахло весной. Солнце грело с голубого неба, веселое и яркое. На улицах была грязь… Отовсюду капало.

Невзгодина еще сильнее потянуло из Москвы. Он заедет в Петербург, чтобы лично познакомиться с редактором, и оттуда – в Крым. Никогда он не бывал в Крыму, но слышал, что весной там особенно хорошо.

А в Москву он не вернется. Где он останется, он еще не решил. Если понравится Петербург, – в Петербурге. Если нет, – в другом городе, но только не в Москве. Уж очень деньгами она пахнет, эта Москва, и очень уж болтовней занимаются москвичи. Он, слава богу, вольная птица… Ничем и никем не связан и может жить, где угодно. Литература прокормит. И не надо даже обращаться в ремесленника и писать слишком много. Потребности у него небольшие… Одна голова – не беда.