Княгиня Женька Шаховская

Женька задумчиво рассматривает фотографическую карточку Якова.

Глава 2

Ресторан. Мало публики, уже поздно, официанты скучают. Женька за столиком справа в компании Распутина и его уныло пьянствующей свиты. За столиком слева Первый имажинист и Второй имажинист. За столиком в тёмном углу Яков (18 лет).

– Ты узнаёшь ту даму в перьях? Ту, рядом с Распутиным, – говорит Первый имажинист.

– Да, я сразу её вспомнил. Это же было лет пять-шесть назад? Да, нам тогда жрать было нечего, и мы с улицы забрели на какой-то дурацкий приём в купеческом доме. И там эта милая девочка пела гусарскую песню. Женя? Да, Женечка Андреева.

– Теперь она графиня Шаховская.

– А! Граф женился на деньгах?

– И приобрёл огромные проблёмы.

– Ты знаешь про неё?

Первый имажинист, заметно смутившись:

– Читаю газеты. Училась пению в Италии, наскучило. Вернулась и увлеклась автомобилями. Сама копается в моторах, участвует в гонках, ставит рекорды скорости. Фехтует, боксирует и ещё чёрт знает, чем занимается. Муж её не видит, дома она не бывает. Вот, теперь это: Распутин её новое увлечение.

– Странная графиня.

– Она явно не гналась за титулом. Родители постарались выпихнуть замуж, думали угомониться.

– Конечно, зачем ей титул с такими деньжищами!

– Нет, не в деньгах дело. Она…

– Дело всегда в деньгах.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да – да.

– В ней есть что-то созвучное эпохе, может быть именно то, что мы ищем в своих стихах.

– О, брат, да ты заинтригован. Напиши про неё поэму! Нет, правда: вот если бы ты стихи про неё писал, какой взял бы образ? Нарисуй её одним единственным словом!

Первый имажинист размышляет, а Женька встаёт из-за стола и идёт к имажинистам.

– Она улётная, – говорит Первый имажинист, глядя на Женьку.

Женька подходит.

– Господа поэты!

Имажинисты встают и раскланиваются. Распутин падает бородой в ботвинью и засыпает. Женька бесцеремонно усаживается за стол к имажинистам. К ней подскакивает официант, но она небрежным жестом отсылает его.

– Я вижу, что прошли те времена, когда вы бутерброды таскали со столов в чужих домах, – ехидно говорит Женька.

Первый имажинист стремительно краснеет, а Второй имажинист с ещё большим ехидством отвечает Женьке:

– Да, у нас недавно вышел совместный сборник, получили изрядный гонорар. А у вас я вижу, тоже прошли времена, когда вас маменька от гостей прогоняла. Вы я вижу, нынче в прекрасной компании.

Он кивает на Распутина и его свиту, которая суетиться вокруг старца, оттирая ему бороду. Женька рассеянно смотрит на них, как будто не понимая, что это за люди и почему она с ними.

– Мы не с того начали, – говорит Женька имажинистам. – Я рада за вас. И я рада вас видеть. А эти мне ужасно надоели. Говорят, у вас намечается литературная дуэль с Маяковским? Это так интересно.

– Да, – говорит Первый имажинист. – Маяковский предлагал назвать это английским словом «батл», но мы решили придерживаться традиций.

– Батл? Чудовищно интересно. Вы меня приглашаете?

– Да! – Первый имажинист подпрыгивает на стуле от восторга.

– Да, Евгения Михайловна, обязательно приходите, – Второй имажинист более сдержан.

– Я приду. Я может быть, даже выступлю. Я ведь и сама немного сочиняю. Вернее, перевожу. Вот, например, из Элюара:

Из одиночества вдруг вылезла химера,
Закрыла тугой сиськой жизни мразь,
И распустив косу, заманчивой шпалерой,
Со мной играла в подлинную страсть.
И постепенно, в разжиревшей форме
Я растворился телом и душой.
Гниенье и упадок стали нормой,
Я примирился с грязью и войной.
Теперь я у химеры бесформенной в плену.
Могу ли говорить, что равнодушья сердцем не приму?

Женька выжидательно смотрит на поэтов, Второй имажинист отворачивается, а Первый имажинист говорит:

– Очень темпераментно.

– Манерно, Евгения Михайловна, манерно. Декадентов начитались, а они уже не в моде, – говорит Второй имажинист.

– Вам тоже не понравилось? – спрашивает Женька у Первого имажиниста.

– Уж очень вольный перевод, Евгения Михайловна. Я ведь помню этот текст. Там у Элюара: «Смогу ли сказать, что сердцем я против глупых причуд, рождённых одиночеством?». А про химеру там, извините, ничего нет.

Женька лишь презрительно усмехается.

В ресторан заходят Полицейский и Городовой. С ними ещё несколько полицейских в штатском, они держат руки в карманах, карманы оттопыриваются. Городовой показывает пальцем на Якова: