Перфоманс для эльфийского сафари

– Спасибо, – сказала Наташа и взяла еду.

Гоблины зыркали на Кривохмыла очень неодобрительно, и он хотел поскорее убраться, пока беды не случилось, но Наташа спросила:

– Ты тоже на сафари?

– Да, на эльфийское сафари, – сказал Кривохмыл.

– И я, – сказала Наташа. – А Галвин с братьями были столь галантны, что согласились меня проводить.

Бука кивнул. Понятно. Конечно, все они спешат на ежегодное эльфийское сафари. Разве можно пропустить главное событие в жизни всего Междуморья? Ярмарку и фейерверк, песни сильфов и танцы фей, борьбу троллей и бокс гномов, шахматный турнир зомби и театральный фестиваль хоббитов. Скачки кентавров и аэрошоу драконов, парад энтов и варьете нимф и, самое главное – охоту на химеру. Охоту, в которой принимают участие все желающие, но с добычей возвращаются только эльфы. За всю историю эльфийского сафари лишь однажды оборотень Шизмон добыл химеру, да и то, в неё же перекинувшись.

– Ты будешь пугать воришек на ярмарке? – спросила Наташа. – В охрану тебя пригласили?

– Я буду показывать перфоманс, – сказал Кривохмыл. – Я художник.

– Перфоманс? – поразилась Наташа, даже жевать перестала. – Как интересно, расскажи!

«Разве она поймёт? – подумал Кривохмыл. – Разве сможет она понять, если никогда не видела Золотой Додека?эдр Це? Если не восторгалась его рациональной красотой и функциональным совершенством?». Но Наташа смотрела на него, хлопая прекрасными глазками, и он начал:

– Это, значит, будет не обычный перфоманс, не так себе. Это вот будет новым словом в современном искусстве. Это, ну, будет самое грандиозное зрелище со дня основания эльфийского сафари!

Все буки – губошлёпы, это общеизвестно. Но Кривохмыл в моменты сильного душевного волнения ещё и заикался слегка, брызгал слюной, дёргал плечами, сучил ногами – в общем, зрелище не для слабонервных.

– Сперва, значит, это… как бы эльфы строятся эдаким пятиугольником. Ну, типа каре. И потом, эээ… Маги! Вот самые могучие кто там будет – Солодарь, Влахал, Бурлодив. И этот, как его… Сенегреч-Боп. Они входят в центр. А после эти, как их… Энты! Они, эт самое… Возводят, как бы, защитный периметр такой! Потому что когда хлобыстнёт, мало не покажется. Вот. Эт самое, значит. Ну.

– Кривохмыл, ты водички попей, – прохрипел из озера дракон и Кривохмыл заткнулся.

– Какой страшный голос у твоего друга, – как ни в чём ни бывало прощебетала Наташа, отламывая кусочек сыра.

– Драконы хрипят с детства – обожжены связки, – пояснил Кривохмыл.

Он старательно не обращал внимания на гоблинов, хихикающих над его выступлением. А Наташа ничего, делала вид, что ей интересно. Хорошая девушка.

– Кривохмыл, а ты смог бы напугать человека? – вдруг тихонечко спросила Наташа. – И даже не одного, а сразу несколько человек? И очень сильно напугать, так чтобы у них память отшибло!

Ничего себе! С людьми в Междуморье предпочитали не связываться, не колдовать против них. Нет, не потому что у них ружья и говорят, кое-чего посерьёзней есть. Это ещё посмотреть, что посильнее – ружьё или боевая магия Сенегреч-Бопа. Но просто такое неписаное правило было – от людей подальше держаться. Даже на эльфийском сафари, где все вперемешку, для людей отдельные шатры всегда стояли. А память отшибать это и вовсе магия запредельная, нехорошая, тёмная.

Поэтому Кривохмыл ответил уклончиво:

– Напугать любого можно. Если знать, чего он боится. Я-то обычно рожей кривой пугаю. Самой Страшной Скверной или Страшной Намеренно Гнусной. Но ведь кто, например, картины Пикассо видел, тот кривой рожи уже не напугается.

– Слышь, бука, – позвал его Галвин. – А с чего ты решил, что эльфы соизволят в твоём балагане участвовать? Да ещё и великих магов приплёл. Да они на тебя и не взглянут, ты пыль под их кроссовками.

– А я вот уверен, что они заинтересуются, – ответил бука.

***

Джо Парети всегда с опаской заходил в отдел Контроля альтернативной реальности. Здесь работали очень весёлые русские парни. У них не было никакого почтения к старику, они вечно над ним подшучивали. Парети не понимал, как можно брать на такую серьёзную работу столь безответственных личностей. Вот и сейчас, не успел Парети прикрыть за собой дверь, а эти дурачки уже вскочили и нестройно затянули в его честь американский гимн.

– Вольно, – скомандовал Парети, делая вид, что включился в игру.

– Приветствуем дядюшку Джо на территории суверенного Междуморья, – отрапортовал завлаб Мишка Потехин.

– Дядюшкой Джо вашего Сталина прозвал наш Рузвельт, – наставительно произнёс Парети. – А я давно уже дедушка и вам не дядюшка.

– Сталин? – наморщил лоб Потехин. – Это вурдалак, который на прошлом сафари в «три листика» мухлевал, и его тролли в сортире притопили?

Васька Башарин и Сашка Трофимов заржали над шуткой начальника, а Парети, тяжело вздохнув, прошёл к мониторам.

– Обнаружили беглянку нашу? – спросил Парети, и веселье сразу прекратилось.

– Ищем, – сдержанно ответил Мишка, усаживаясь за блок виртуального контроля. – Никуда не денется, найдём.

– Найти-то найдём, а вот как её оттуда вытаскивать? – сказал Трофимов и тут же заткнулся под строгим взглядом Потехина. Завлаб даже постучал себе пальцем по лбу, показывая какой Сашка дурак, что заговорил об этом при Джо Парети, который, как известно, спит и видит, как бы по Междуморью на боевом флаере прокатиться.

– А вот это, мальчики, не ваша забота! – радостно воскликнул Парети. – Вы мне её, беглянку нашу, просто отыщите. Дайте устойчивый пеленг, а там уж ей моя служба займётся.

– Легко сказать «отыщите», – сказал Потехин. – Сахара большая, а Наташка не дура, она с собой никакой электроники не взяла.

– Какая умница, – умилился Парети. – Но ведь ментальный реверсионный след ещё никто не отменял? Вот по нему и ищите. Мне странно, что специалистам такого высокого уровня приходится объяснять такие элементарные вещи.

С чувством выполненного служебного долга Парети торжественно покинул помещение, а Потехин развернул на экране ноосферную карту Междуморья и сказал:

– Не сдавать же Наташку, в самом деле, в Особый отдел?

– Этому упырю, Парети? – уточнил Башарин. – Такого красивого стажёра? Ни за что не сдавать.

– Вот и думайте, охломоны, – сказал Потехин.

Башарин, друг Потехина с детства, знал, что если Мишка не ругается, а просто спокойно говорит: «Охломоны», дело плохо. Лучше бы матерился, это он тоже хорошо умеет. Но в критических ситуациях Мишка Потехин всегда сохранял хладнокровие. Поэтому Башарин сразу взялся за работу. А Сашка Трофимов взялся за неё ещё раньше, потому что хоть и новый человек в коллективе, но очень исполнительный.

***

Утром погода была нелётная, туман. Хорошо хоть не горячий снег или дождь из кузнечиков, случалось в Междуморье и такое. Ёжась от зябкой сырости, Кривохмыл пытался поджечь кучку хвороста, высекая искры из огнива. Дракон, протирая заспанные глазки кончиками крыльев, глядел, как постепенно в тумане растворяются фигуры Наташи и Галвина с братьями.

– Сожрут они девку, – глубокомысленно изрёк Кайден.

– Будет брехать! – сердито сказал Кривохмыл. – Гоблины те ещё отморозки, но не до такой же степени.

– Ну, тогда трахнут, – заключил дракон и стал ворочаться с боку на бок, устраиваясь поудобней.

– И чего она с ними увязалась? – воскликнул Кривохмыл.

– Ты не понял? – удивился Кайден. – У неё же нет всех этих людских штучек: смартфонов-телефонов, навигаторов-трансформаторов, раций-индустриализаций. Компаса у неё нет! А зов эльфов люди не слышат. Она тупо заблудится в пустыне.

Тяжело вздохнув, Кривохмыл закинул огниво в суму, подхватил помело и побежал догонять гоблинов. А дракон хмыкнул и, дыхнув пламенем, легко поджёг сложенный Кривохмылом хворост. И заурчал.

– Вот, – сказал Кривохмыл когда догнал и подал Наташе помело.