Моше и его тень. Пьесы для чтения

Иосиф: Хорошо.

Мария: И скажи Иакову, чтобы ничего не трогал. А то он и сухой крошки не оставит.

Иосиф: Хорошо.

Небольшая пауза.

Мария (медленно поворачиваясь к Иосифу, негромко): А может, ты все-таки поговоришь с ним еще?.. Мне кажется, он совсем не рвется ни в какой Иерусалим.

Иосиф: Я уже говорил.

Мария: Поговори еще.

Иосиф: Но ты же знаешь. Если он что-то затеял, то значит, так оно и будет. Весь в тебя.

Мария: Но зачем? Зачем?

Иосиф: А то ты не знаешь…

Мария (понизив голос и оглядываясь): Чтобы повиснуть на римском кресте? Для этого?.. По-твоему, мы для этого его растили?

Иосиф (занятый сандалиями): Не знаю.

Мария: Ты никогда ничего не знаешь! А ведь это твой сын, если я не ошибаюсь… Или ты забыл об этом?

Иосиф: Он говорит, что Небеса не дадут его в обиду… Ты же знаешь, что он обычно говорит.

Мария: А ты уже и рад поверить!.. Или, может, ты уже забыл, как они не дали нас в обиду, эти твои хваленые Небеса, когда почти месяц лил дождь и море вышло из берегов, и все вокруг размокло, а мы сидели на крыше нашего дома вместе с нашим средним, который все кашлял и кашлял, а потом повернулся на спинку и умер?..

Иосиф (занимаясь сандалиями): Будет тебе, Мария.

Мария: Или когда римляне зарубили мужа моей сестры, когда он не уступил им дорогу?.. А, может, тогда, когда все наши овцы сдохли в один день и мы думали, что умрем от голода, а римляне поставили заграждение вокруг Иерусалима и наказывали всех, кто продавал нам ячмень и горох?.. Может, тогда эти Небеса позаботились о нас?

Иосиф: Что было, то было, Мария… Но теперь у нас есть дети и дом, да еще десяток овец и осел, – не стоило бы гневить Бога и просить у Него то, без чего мы можем легко обойтись.

Мария: Он сам постучался к нам двери, если ты об этом не забыл.

Иосиф: Он Бог. Ему позволено стучать в любые двери.

Мария: Стучать, а не отнимать у матери ее первенца, и не гнать его в этот чертов Иерусалим, чтобы положить ему на плечи грехи всех этих лентяев и дураков, которые только и могут, что болтать и ходить от дома к дому, надеясь получить кусок лепешки.

Иосиф: Мария!

Мария: Ты думаешь, наверное, мне это нравиться, служить для всех развлечением, стоит мне только ступить за порог!.. Ты, наверное, думаешь, это легко, когда ты идешь за водой, и все кивают в твою сторону и шепчут тебе в спину – «вон мать того, которого Всевышний зовет в Иерусалим и который все делает вид, что он ничего не знает". Думаешь, это легко – держать голову прямой, чтобы они не подумали, что ты слишком близко принимаешь все это к сердцу? Или когда ты гонишь овец, и все вокруг кивают тебе вслед и шепчут в твою сторону какую-нибудь ерунду, вроде того, что Небеса собираются возложить на нашего мальчика все человеческие грехи, а ты идешь, высоко подняв голову, и вдруг начинаешь думать, что, может быть, это из-за нас Всевышний никак не соберется, чтобы очистить народ свой от скверны и выгнать вон проклятых римлян. И тогда весь этот шепот, хихиканье и обрывки разговоров начинают казаться тебе справедливыми, и тебе хочется поскорее добраться до дома, чтобы не слышать все эти ужасные голоса и не видеть эти самодовольные улыбки.

Иосиф: Что же делать, если Всевышний посчитал нужным не прятать свое решение от чужих ушей?.. Он Бог, ему подчиняется даже Шеол.

Мария: Ты, правда, думаешь, что Он позвал нашего мальчика, чтобы тот шел в Иерусалим?.. Знаешь, иногда мне кажется, что все это больше похоже на дурной сон.

Иосиф: Откуда мне это знать, Мария?.. Бог не часто делится своими планами с плотниками из Назарета. Достаточно одного Иешуа…

Мария: И все-таки поговори с ним еще раз… Стыдно родному отцу не знать, что лежит на сердце у его сына.

Иосиф: А ты думаешь это легко – разговаривать с человеком, который решил взвалить себе на плечи все грехи мира, пусть это даже твой собственный сын?

Мария: Тш-ш-ш! (Быстро поднимаясь на ноги.) Я слышу его голос…(Идетк выходу). А мне надо еще постирать, напоить овец и заштопать его одежду. И, кажется, что-то еще…

Иосиф: Я помогу.

Мария(отходя к занавеске): Но прежде поговори с ним, пока не поздно.

Иосиф: Обязательно.

Мария: Скажи ему, что если он уйдет, все наше хозяйство рухнет. Что нам уже не справиться ни с овцами, ни с птицей.

Иосиф: Хорошо.

Мария: Что дом разваливается и требует ремонта.

Иосиф: Скажу.

Мария: Что от Иакова нет никакого толка. Он только ест, грубит и пачкает одежду.

Иосиф: Конечно, я скажу.

Мария Что мы тоже хотели бы на старости лет понянчить внуков, а не сидеть в пустом доме у холодного очага. (Шепотом.) Ты слышишь? Кажется, он идет. Я побежала. (Быстро исчезает).

4.

На сцене появляется Иешуа. Останавливается, обводя комнату взглядом, словно надеясь что-тонайти.

Иешуа (негромко): Я шел сюда зачем-то, а вот зачем – забыл… Просто какое-то чудо.

Иосиф: Это бывает, сынок… Особенно, когда тебе пошел седьмой десяток… Может ты шел за сандалиями?.. Так они уже готовы… Давай-ка, надень.

Иешуа: Спасибо. (Примиряя сандалии.) Похоже, в самый раз.

Иосиф: Ну-ка, пройдись.

Иешуа делает несколько шагов туда-обратно.

Вот и прекрасно. Ходи на здоровье.

Иешуа: Спасибо. (Садится напротив Иосифа и достаетиз карманаигральные кости. Слегка помедлив, швыряет кости на стол.)

Иосиф (неуверенно): Послушай, сынок…

Иешуа (глядя на кости): Да, папа.