Под сенью жёлтого дракона
Британское агентство «Рейтор» сообщила о намерении Черчилля в ближайшее время встретиться в Москве со Сталиным. И о прибытие в Москву для участия в этой встречи Гарримана – представителя президента США.
…Утром Владимиров, встречая Лань Пин, заметил, что с ней что-то происходит и поинтересовался нужна ли ей какая-то помощь.
Лань Пин отрицательно качнула головой.
– Спасибо… Не надо… – ответила она. – Я у вас сегодня побуду пару часов…
– А что так? – Владимира внимательно посмотрел на Лань Пин и увидел в её глазах слёзы.
– Мама заболела… – ответила девушка. – Температура высокая и всё время кашляет… Плохо кашляет… И ничего ей не помогает…
Лань Пин говорила искренне. Владимиров видел: она действительно была огорчена свалившейся на неё и её мать неприятность. И Владимирову вдруг стало жалко её.
– Не расстраивайтесь, – сказал он. – Я попрошу нашего доктора, чтобы он посмотрел вашу маму. Он хороший доктор.
…В этот же день Владимира встретился с Бо Гу. Информации, которую давал Кан Шэн, было крайне мало. Её даже не хватало Алееву и Южину для того, чтобы готовить статьи в «Правду» и «Известия». В месяц они должны были отправлять по две статьи.
Бо Гу встретил Владимирова, как всегда, радушно.
– За новостями приехали? – спросил он, щуря подслеповатые глаза. – Или со своими новостями?
– За новостями, – ответил Владимиров.
Бо Гу усадил Владимирова на старый кожаный диван, а сам прошёл к столу и достал из верхнего ящика стола серую папку, на которой было написано: «Последние новости».
– У меня тоже информации мало, – проговорил он, раскрывая папку. – Вот здесь, за последние дни… – И стал читать: … Непрекращаются бои правительственных войск с японцами вдоль Чжэцзян-Цзянской железные дороги… Гоминдановские войска освободили стратегически важный для себя город Гуйцы в провинции Цзянси… Так, что ещё… Затяжные бои идут на Северо-Западе от Ханькоу… В Гуандуне японцам удалось окружить целую группировку гоминдановских войск. Идут ожесточенные бои… Что ещё… – Бо Гу просмотрел ещё несколько записей. – Ага… Вот!.. Правительственные войска сдали город Суньин. Это в западной части провинции Цзянси, – пояснил он. – Как видите, нигде нет единого фронта. Бои идут почти по всей территории Китая…
– Кроме Особого района, – не сдержался Владимиров.
Бо Гу снял очки в круглой металлической оправе, поднял голову и внимательно посмотрел на Владимирова.
– Кроме Особого района, – повторил он. – Вы правы, товарищ Сун Пин. Это и спасает нас… – И вдруг спросил: – Вы уже знаете, что немцы на Кубани?
– Знаю, – ответил Владимиров. И спросил в свою очередь: – Мао окончательно принял решение не лететь в Чунцин?
Бо Гу неопределенно пожал плечами.
– Я его не могу понять, – ответил он. – В один день рассуждает здраво и кажется понимает, что в настоящее время у нас нет другого выбора. На другой день его будто подменяют. Ничего и слышать не хочет о переговорах с Чан Кайши…
– Он когда-нибудь был в Москве? – поинтересовался Владимиров.
– Нет, – ответил Бо Гу. Немного подумал и добавил: – Может, поэтому у него такое предвзятое отношение ко всем, кто учился или работала в Москве… – Как-то странно улыбнулся и продолжил: – А для меня Москва была чем-то таким, от чего хотелось горы своротить. В 1926 году в университете Сунь Ятсена я познакомился с Ван Мином. Мы тогда были совсем молодые и горячие. И нам казалось, что в Китае всё делается не так, как надо. И мы из двадцати восьми студентов организовали группу истинных большевиков-марксистов, чтобы вернуться в Китай и ускорить развитие нашей революции… – Бо Гу умолк и сдержанно вздохнул. – А что мы имеем сегодня? Одни собрания, на которых обвиняем друг друга и каемся в несовершенных грехах… Ради чего? Ради того, чтобы в партии установилось непререкаемое послушание и почитание одного человека?..
– Вы имеете в виду Мао? – спросил Владимиров, хотя и так было ясно, о ком идёт речь.
– Да… – ответил Бо Гу. Качнул головой и добавил: – И никто не хочет думать, чем это обернётся для нас…
Вернулся Владимиров домой во второй половине дня.
Лань Пин дома уже не было.
– Как вела себя наша учительница? – поинтересовался он у Долматова.
– Нормально, Пётр Парфёнович, – ответил тот. – Сидела готовилась к занятиям…
– А вы, как себя вели? – шутливо продолжил Владимиров.
– Тоже нормально.
Долматов приоткрыл дверь в радиоузел и обратился к Риммару:
– Коля, дай шифровку от «Кедра».
И подал её Владимирову.
В шифровке «Кедр» сообщал о принятом решении японским военным руководством приступить к строительству в Маньчжурии ещё одной железнодорожной колеи на участках Синьцзян-Харбин и Харбин-Муданьцзян. И мобилизовать тысячу рабочих на строительство этих железнодорожных веток.
Прочитав шифровку, Владимиров обронил:
– Действительно готовятся…
И попросил Долматова отправить текст сообщения от «Кедра» в Центр.
3
Седьмого августа утром следом за Лань Пин во дворе дома неожиданно появилась Су Фи.
– А я в госпиталь еду… – сказала она и придирчиво оглядела Лань Пин с ног до головы. Затем продолжила: – По дороге решила к вам заглянуть… А где Колля?
– Дежурит, – ответил Владимиров.
Су Фи в ответ коротко кивнула головой. И тут же спросила:
– А можно его увидеть?
– Можно, – ответил Владимиров. И обратился к Алееву: – Борис Васильевич, позови Долматова. Пусть он подменит Риммара.
Пока Алеев ходил за Долматовым, Лань Пин попросила Владимирова выйти с ней на крыльцо. И уже когда за ними закрылась дверь, спросила:
– А эта женщина давно ездит к вам?
– Нет… А что? – невольно спросил он.
Лань Пин слегка пожала плечами. Какое-то время она колебалась, затем продолжила:
– Я её часто видела у своего дяди…
– У Кан Шэна? – уточнил Владимиров.
– Да… У него… – И добавила: – Мне кажется, она слишком красивая для того, чтобы просто так появляются в вашем доме…
В это время мимо них прошли Алеев с Долматовым. А минуту спустя из дома вышли Риммар и Су Фи.
Глядя им вслед, Владимиров невольно обронил:
– Хорошая пара…
– Плохая пара! – резко возразила Лань Пин. – У неё есть муж доктор Ма Хайде… Он тоже часто бывает у моего дяди… А в прочем это не моё дело…
Повернулась и ушла в дом.
…Как всегда вечером приехал Орлов. Неделю тому назад ему отвели отдельное помещение, где он мог спокойно отдыхать. И даже обставили новой мебелью.
– Сегодня я ездил по своим делам в городскую больницу и заехал к матери Лань Пин, – сказал Орлов. – У неё туберкулез легких. В госпиталь её не положишь. Да и в городских больницах могут залечить. В общем сказал, как и что надо делать. Ну и самому придётся наведаться. Вот такие дела, Пётр Парфёнович. – И вдруг спросил: – А ты знаешь, что она родная сестра Кан Шэна?
– Знаю, – ответил Владимиров.
– Су Фи сегодня была в госпитале, – продолжил Орлов. – О чём-то долго говорила со своим мужем…
– У нас она тоже была. Приходила на свидание к Риммару…
Орлов хмыкнул.
– Ну вас ничем не удивишь… А в прочем, могу удивить! Хочешь узнать, кем был до 1941 года заместитель Кан Шэна Ли Кэнун? Заместителем начальника военной разведки при Генштабе в Чунцине!..
Владимиров и все, кто был в доме, недоверчиво посмотрели на Орлова.
– Ну ты нас, Андрей Яковлевич, действительно удивил! – проговорил Владимиров. – И кто же тебе это рассказывал?
– Сяо Ли, – ответил Орлов. – у него барахлит сердце. Сегодня он был у меня на медосмотре. В разговоре всё и выложил…
– …На следующий день от «Кедра» пришла очередная шифровка. В ней сообщалось, что в Маньчжурию с Японских островов перебрасываются транспортные средства. А в японских войсках и в белогвардейских отрядах открыто говорят о скорой войне с Советским Союзом и о создании нового государства на территории Сибири – «Сибирь-Го».
О том, что на советско-маньчжурской границе становится всё неспокойнее, свидетельствовали и сообщения Совинформбюро об участившихся попытках японских диверсионных групп проникнуть на территорию СССР.
– …Немцы точно так же начинали в сорок первом, – сказал Долматов. – Будем надеяться сорок первый год здесь не повторится…
…Перед тем, как идти ложиться спать, Владимиров вышел во двор. Минуту спустя на крыльце появился и Риммар.
Высокое звёздное небо огромным серебристым шатром накрыло притихшую землю. И с гор уже потянуло спасительной прохладой, насыщенной запахами трав и кустарниковых растений, покрывающих склоны горного хребта.
– Ну что, Коля, – сказал Владимиров, не отрывая взгляда от звёздного неба, – будем и дальше дружить с Су Фи или как?
– Она несчастная женщина, Пётр Парфёнович, – ответил Риммар.
– Коля, я уже слышал это от тебя…
Риммар мрачно промолчал. Так прошло минуты две. Наконец, он заговорил.
– Через неё можно получать кое-какую информацию, но что это нам даст? В общем, решайте сами…
– Ну хорошо, Николай Николаевич, – немного подумав, сказал Владимиров. Он впервые назвал Риммара по имени и отчеству. – Хорошо… – повторил он. – Только смотри, не сгори и сам. Это дело не хитрое…
4
В полдень восьмого августа приехал Орлов.
– Я на пару минут, – предупредил он сразу. И обратился к Владимирову: – Только что у меня был Ван Мин. Попросил тебе передать: сегодня вечером он ждёт тебя дома. Но лучше, если ты поедешь не один… Это моё мнение, – добавил он.
…В седьмом часу вечера Владимиров с Южиным уже были у дома Ван Мина.
Их встретила супруга Ван Мина Мэн Циншу.
– А мы вас ждём, – сказала она, с почтением склонив голову.
От такого приёма Владимирову стало немного не по себе. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что кто-то склоняет перед ним голову.
Видимо, Южин это заметил и тихо шепнул:
– Это у них знак уважения…
Завидев гостей Ван Мин встал из-за стола, заваленного какими-то бумагами, и пошёл им навстречу. Пожал руки и проговорил:
– Вы правильно сделали, что приехали вдвоём! В городе что только не происходит… Люди приходят с жалобами: то свинью ночью зарезали, то корову увели. Лавки и даже харчевни стали грабить… Ну, проходите, присаживайтесь…
И Ван Мин указал на стулья с резными спинками у стола.
Мэн Циншу тем временем достала из шкафа чашки для чая, но Владимиров остановил её.
– Я очень прошу вас, – сказал он, – не беспокойтесь. Мы уже и поужинали, и попили чай…
Мэн Циншу растерянно посмотрела на мужа, но тот молча развёл руки. И продолжил:
– Я вот о чём хотел с вами поговорить. Вернее, поставить вас в известность: ещё в начале этого года на Пленуме ЦK было принято решение о проведении седьмого съезда партии в апреле. В город уже стали прибывать делегаты от партийных ячеек. Однако, по настоянию Мао срок проведения съезда был перенесён на неопределённое время. У меня, да и не только у меня одного, появилось подозрение, что Мао решил или вообще не проводить съезд, или провести после того, как пройдёт чистка в партии. Ибо несогласных с линией Мао много даже среди уже прибывших делегатов. Чем это может обернуться для нас, вам разъяснять не надо. Я полагаю, руководство Коминтерна должно знать об этом.
Владимиров и Южин согласились с мнением Ван Мина.
– Мы обязательно передадим вашу озабоченность в Москву, – заверил его Владимиров.
А Ван Мин продолжил:
– …Мао любит цитировать Конфуция и внушать всем окружающим, что он его поклонник, называя его великим китайцем, с которого надо брать пример. Однако Мао видимо не знает, а может просто забыл один из самых важных постулатов Конфуция: «Человек может сделать великим путь, по которому он идёт, но путь не может сделать человека великим…»
От Ван Мина они уехали поздно. Уже по дороге домой Южин заметил:
– … Любят они цитировать Конфуция. Только каждый по-своему…
– Бог с ним с Конфуцием, – отозвался Владимиров. – Что ты думаешь насчёт того, что сказал Ван Мин?
К удивлению Владимирова, Южин совершенно спокойно ответил:
– Мао всё равно добьется своего… Ты видишь, что происходит вокруг. Но сначала Мао разделается со своими идейными противниками, а потом проведёт съезд.
– В Москву надо немедленно сообщить… – озабочено произнёс Владимиров.
– Надо, – согласился Южин. – Но мне кажется в Москве сейчас не до этого…
…В ночь с восьмого на девятое августа Совинформбюро сообщило, что Красная Армия с тяжелыми боями отходит на Юго-Восток. Бои уже идут за Клецкую, Котельниково, Армавир и Кропоткин.
И уже под утро Риммар принял шифровку от «Кедра». В шифровке говорилось, что с Японских островов в Маньчжурию началась переброска маршевых рот и отрядов специального назначения для зачистки территорий захваченных у противника.
Весь наступивший день прошёл в доме в ожидании самого худшего, что может только случится – известия о нападении Японии…
Никто ни с кем не разговаривал. И только за ужином Владимиров спросил у Алеева:
– Борис Васильевич, ты как-то говорила мне о старой дружбе Ван Мина с Кан Шэном. Я тогда не придал значения этому разговору… А сейчас всё прокручиваю в голове и что-то не верится в их дружбу…
Алеев махнул рукой.
– Я бы не сказал, что они были друзьями, – проговорил он. – Когда Ван Мин вернулся из Москвы в составе группы из двадцати восьми, они все были решением четвёртого Пленума ЦK введены в руководящие органы партии… В том числе и руководитель группы Павел Миор. По одним сведениям – китаец, по другим – еврей. Но это не столь важно. У них было поручение Исполкома Коминтерна убедить руководство КПК во главе с Ли Лисяном отказаться от левацкой политики в партии. На шестом съезде КПК все члены группы выступили с резкой критикой позиции Ли Лисяна. Их поддержало большинство делегатов съезда…
– Мао был делегатом съезда? – уточнил Владимиров.
– Конечно, был, – ответил Алеев. – Но в дискуссиях он не принимал участия. Так вот: в итоге Ван Мин был избран в состав Политбюро ЦK, а обиженные Ли Лисянь, Хэ Менсюн и Ло Чжалун повели открытую войну против Ван Мина. – Алеев остановился и прищёлкнул языком. – А вот отсюда начинается самое непонятное в этой истории. Все, кто выступил против Ван Мина, вскоре были арестованы гоминдановцами и казнены. А по Шанхаю поползли слухи, что их сдал гоминдановцам Кан Шэн, который в это время дружил с Ван Мином и активно его поддерживал. Однако, когда в 1931 году Ван Мин был направлен в Москву в качестве руководителя китайской делегации при Коминтерне, его тут же тихо убрали со всех руководящих постов в партии, а его вчерашние сторонники перешли на сторону Мао, который до этого держался в тени… И Мао занимает при ЦК пост руководителя военного Совета…
– Постой, постой, Борис Васильевич!.. – остановил Алеева Владимиров. – Это что же выходит… С 1930 года они не проводили съезды партии?
– Как видишь…
Владимиров на какое-то время задумался. Затем продолжил:
– «Благородный человек знает только долг. Низкий человек знает только выгоду». – Усмехнулся и пояснил: – Это тоже Конфуций сказал…
5
Орлов появился в доме только тринадцатого числа. Попил чай и перед тем как уехать сообщил Владимирову:
– …Была у меня сегодня Су Фи. Просила передать, что Кан Шэн уговаривает членов ЦK не поддаваться на провокацию со стороны Чан Кайши и не соглашаться ни на какие переговоры, а от Чжу Дэ потребовал усилить группировку войск на границе с Гоминьданом.
– Это уже что-то новое… – усмехнулся Владимиров. – На Кан Шэна не похоже… Откуда всё это узнала Су Фи? От Цзян Цин или от самого Кан Шэна?
– Пётр Парфёнович, да какая нам разница! – возразил Орлов. – Ты же понимаешь, что происходит?
– Понимаю, Андрей Яковлевич, понимаю… – ответил тот. И спросил.– Андрей Яковлевич, Су Фи только поэтому и приехала?
– Только поэтому, но я бы не стал доверять Су Фи…
– Почему?
– Она очень эмоциональная особа, – ответил Орлов. – представь, что будет, когда любовь к нашему Риммару сменится на ненависть…
Владимиров не стал возражать, но всё же заметил:
– Кан Шэн обложил нас со всех сторон… Придётся рисковать, Андрей Яковлевич…
Каково же было удивление всех, когда сразу после отъезда Орлова в доме появился изрядно выпивший Сяо Ли и бесцеремонно попросил:
– Полчашки нальёте?.. Я же не напрасно к вам ехал…
Долматов вопросительно глянул на Владимирова.
Тот коротко кивнул головой.
Долматов сходил в кладовую и принёс полчашки спирта. Подал Сяо Ли и сказал чуть насмешливо:
– Пейте на здоровье, товарищ Сяо Ли!
– А за что? – неожиданно спросил тот.
– За нашу победу, – ответил Владимиров.
Сяо Ли усмехнулся, постоял по бычьи опустив голову на грудь, но всё же выпил. Вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:
– Товарищ Кан Шэн предупредил всех, чтобы не общались с вами… Потому как… Ну это неважно…
Вскоре Сяо Ли совсем захмелел. Пошатываясь, он пошёл к столу, сел и бессильно опустил голову на руки.
– Вышвырнуть бы его за дверь, – сказал Долматов.
– Не надо, – остановил его Владимиров. – Давай подумаем, зачем он к нам приехал, коли Кан Шэн запретил им общаться с нами.
– Пётр Парфёнович, – взмолился Долматов, – Да он уже пьяный приехал…
– Вот поэтому пусть и остаётся… – сказал Владимиров.
…Утром Сяо Ли просыпался медленно: ему пришлось спать всю ночь на стульях. Он кряхтел, стонал, почмокал губами и только после этого открыл глаза. Некоторое время смотрел в одну точку на потолке, затем еле слышно спросил:
– Где я?..
– У нас, товарищ Сяо Ли, – с трудом сдерживая смех, ответил Риммар, только что сменившийся с дежурства.
Сяо Ли медленно поднялся, осмотрелся вокруг и наконец всё понял.
– Водички можно? – попросил он упавшим голосом.
Риммар налил ему из канистры кружку воды. Сяо Ли жадно выпил всю воду до капельки.
– Я что тут всю ночь проспал?.. – спросил он.
– Всю, товарищ Сяо Ли, – с сочувствием ответил Риммар. – Вы тут столько наговорили вчера и про своё начальство, и про их дела…
Сяо Ли тихо застонал, обхватил голову обеими руками и стал раскачиваться, как маятник, приговаривая:
– Ай-яй-яй… Ай-яй-яй…
– Да вы не беспокойтесь, товарищ Сяо Ли, – постарался утешить его Риммар. – Никто ни о чём не узнает!
Сяо Ли поднял голову и умоляюще глянул на Риммара.
– Я прошу вас никому не говорите… Иначе мне отрежут голову!.. Мне надо скорее уезжать отсюда…
Риммар проводил его до привязи, где стояла лошадь Сяо Ли. Помог взобраться в седло, потом вернулся в дом.
– Молодец, Коля! – похвалил его Владимиров. – Я всё слышал из своей комнаты. – И тут же поинтересовался: – Что-нибудь новое есть?
– Ничего, Пётр Парфёнович, – ответил тот. – Немцы на Кубани и рвутся на Кавказ, и к Волге. А на нашей границе с Маньчжурией стоят сибирские дивизии. Сколько их?..
– Хватило, чтобы отбить Гитлеру охоту на все его «блицкриги» до самой смерти, – ответил Владимиров.
Глава восьмая
1
Весь следующий день до позднего вечера Владимиров просидел в радиоузле у приёмника вместе с Долматовым в надежде услышать хотя бы одну обнадеживающую новость. Потом вышел во двор. Высокое небо над долиной было усеяно таким множеством звёзд, что казалось вот-вот вспыхнет и загорится.
Спустя какое-то время где-то в горах затявкали шакалы и вдруг совсем рядом с домом им отозвались их собратья.
В городе говорили, что шакалы совсем перестали бояться людей и начали появляться даже на улицах.
Через несколько минут из дома вышел и Долматов.
– Коля заступил на пост, – сказал он полушутя-полусерьёзно. – Только что пришло сообщение: бои уже идут за Черкесск, Майкоп и Краснодар…
Владимиров молча кивнул головой.
– В Краснодаре в двадцать девятом году я познакомился со своей будущей женой… На рабфаке. Потом поженились… – Немного помолчал, затем добавил: – Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что немцы будут на Кубани, я бы сказал, что он сумасшедший…
…Перед рассветом Риммар поймал волну, на которой работало радио Токио. Диктор сообщил, что японские войска ведут бои за город Линь Чуань и окружили группу китайских войск под городом Гуанфином.
Завтракали молча. И только уже в конце завтрака, вставая из-за стола, Алеев зачем-то сказал:
– На рынке всё подорожало в два раза… А чумизы днём с огнём не сыщешь… Скоро люди с голода начнут пухнуть… – И обратился к Владимирову: – Пётр Парфёнович, неужели мы здесь так нужны? Мне кажется, о нас просто забыли…
Владимиров качнул головой.
– Нет, Борис Владимирович, о нас не забыли… Война завтра не кончается… И хватит раскисать. У меня через час встреча с Бо Гу в редакции «Цзефан Жибао». Ответственным за боевое настроение в коллективе назначаю… – Владимиров обвёл всех взглядом и остановился на Долматове. – Леонида Васильевича, – сказал он. – И не забывайте: у нас сегодня гостья.
…Бо Гу встретил Владимирова, как всегда, радушно, но тут же сказал:
– У меня нет пока хороших новостей, но вы не расстраивайтесь. Как-то в Москве я услышал в разговоре двух русских, как один другому сказал: «Не всегда коту масленица. Бывает и пост». Потом мне объяснили, что это означает. – И продолжил: – У меня перед вашим приходом был Чжу Дэ. Говорили о предложении Чан Кайши. С одной стороны, Мао можно понять, почему он не хочет лететь в Чунцин. И на то у него есть причины. Но с другой стороны, он боится осложнения отношений с Москвой. И это оставляет надежду на то, что рано или поздно, такая встреча всё же состоится…
Пока Бо Гу говорил, Владимир вдруг вспомнил о том, что до 1933 года Бо Гу и Мао Цзэдун были, если не во всём, то во многом единомышленниками. Однако потом между Бо Гу, Чжоу Эньлаем и военным советчиком Коминтерна Отто Брауном, с одной стороны, и Мао Цзэдуном, который в это время стоял во главе правительства Советского района с другой стороны, началась сначала скрытая, затем открытая борьба за власть внутри партии. В 1934 году, после тяжелых потерь китайской Красной армии в боях с гоминдановцами, авторитет Бо Гу среди военных упал. И этим воспользовался Мао. В январе 1935 года в Цзуньи Мао собрал ЦK партии, на котором Бо Гу и его сторонники были подвергнуты резкой критике. И уже в феврале Бо Гу был смещён с поста генерального секретаря партии, а его место занял Мао Цзэдун. Единственное, что позволили тогда Бо Гу – остаться членом Политбюро ЦK.
И словно угадываем мысли Владимирова, Бо Гу сказал:
– …Но я полагаю, Мао всё равно будет вынужден пойти на переговоры с Чан Кайши…
– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Владимиров.
Но Бо Гу оказался более сдержанным, чем предполагал Владимиров.
– Опыт подсказывает… – ответил он. И, заметив на лице Владимирова разочарование, пояснил: – У меня, товарищ Сун Пин, есть своя агентура.
И широко развёл руки, давая понять этим жестом, что больше он ничего не скажет.
Однако Владимиров был доволен и этим разговором, памятуя о том, что китайцы всегда говорили с осторожностью, так как опасались, что не смогут выполнить сказанного.
Когда Владимир вернулся домой, его ожидала новость: Алеев сообщил, что пока он отсутствовал, у них в доме побывали гости – Цзян Цин и Су Фи.
– А Лань Пин в это время была в доме? – спросил Владимиров.
– Её сегодня совсем не было, – ответил Южин.
– Это даже к лучшему, – проговорил Владимиров. И тут же снова поинтересовался: – И зачем они приезжали?
Алеев загадочно улыбнулся.
– По-моему, из-за нашего Коли, – сказал он. – Пока Цзян Цин просвещала нас в области китайской древней литературы и современного театра, Су Фи увела нашего Колю, и они где-то гуляли…
Владимиров перевёл взгляд на Риммара.
– Да всё нормально, Пётр Парфёнович! – сказал тот. – Она рассказала, что её муж последнее время стал часто встречаться с Кан Шэном. И о каких-то американцах, которые могут в скором времени появится в Яньани.
Владимиров похлопал Риммара по плечу.
– Вот, берите с него пример! – сказал он полушутя-полусерьёзно. – Информация это стоит внимания…
– Пётр Парфёнович, так и у нас есть кое-что! – заявил Южин. – Цзян Цин в ходе ликбеза о китайской литературе и театре, словно ненароком пожаловалась на то, что её Мао много работает и по ночам, и даже днём. Он готовится к встрече с Чай Канши…
Владимиров молча подошёл к Южину, Алееву и Долматову, и по очереди обнял каждого.
– Вы тоже молодцы! – похвалил он. И добавил: – Видимо, мне надо почаще отлучаться из дома…
– Кстати о Кан Шэне! – вспомнил Риммар. – Су Фи сказала, что он по-прежнему против встречи Мао с Чан Кайши…
2
Через два дня после встречи с Бо Гу Владимирова, и, Южина пригласили к Мао Цзэдуну. Они немало удивились, когда у Мао увидели доктора Ма Хайде и Су Фи.
Доктор о чем-то оживлённо беседовал с Мао Цзэдуном, сидя за столом, а Цзян Цин и Су Фи в противоположном углу помещения сидели в новых кожаных креслах и перелистовали какие-то журналы.
