Аурлийский цикл. Книга 2. Потерянный мир

– Как ты можешь позволять себе такой снисходительный и покровительственный тон? Ты подвел всех, кто пошел за тобой, кто доверял тебе, – Алтман приблизил клинок к шее вождя.

– И что ты сделаешь, убьешь меня? Я искал смерти, но мои пленители решили, что мне лучше подойдет роль стороннего наблюдателя, – Лотэйр растянулся в печальной улыбке.

– Просто ответь, где гримуар, – настаивал следопыт, убирая оружие от горла отступника и стараясь успокоить разбушевавшуюся кровь.

– Он подарит тебе лишь смерть и страдания, но коль уж ты все для себя решил, я отвечу тебе. Книга находится в моих личных покоях. За картиной мастера Лоукона, чьей рукой выведены образы всех трех праотцов в закат эпохи старшего народа.

Получив необходимую информацию, Алтман развернулся, собравшись уходить. От резкого поворота с факела отлетело несколько искр, которые плавно полетели в сторону земли.

– Ты верно служил мне многие годы. Я прошу тебя лишь о последнем одолжении. Окончи мое существование или разбей сдерживающие меня оковы. Я буду благодарен тебе при любом исходе, – голос Лотэйра звучал спокойно.

Странник вернулся к пленнику, опустился перед ним на колено и приблизил свое лицо к лицу вождя, лишенного власти.

– Не знаю, кто заточил тебя здесь, но думаю, он избрал для тебя справедливейшее из наказаний. Не думай, что я забыл о том, кто виноват в гибели Сэйн. Вы с братьями подвели не только свой народ, но и эльфов, гномов, орков. Заполучив силу гримуара, я заставлю виновных ответить, а затем верну нашему народу былое величие.

Не дожидаясь ответа, следопыт резко поднялся и направился в сторону коридора, ведущего к личным покоям вождя отступников.

– Алтман, – голос Лотэйра впервые раздался не в голове, а раскатился эхом по тронному залу.

– Что еще?! – от удивления следопыт остановился и обернулся на существо, которое когда-то считал своим богом.

– Прощай, – если бы не окутавшая его тьма, Алтман увидел бы, что Лотэйр колебался, прежде чем произнести именно эти слова.

Больше следопыт не оборачивался. Лестниц в пирамиде не было, и дальше он следовал по узким коридорам с пологим подъемом. Алтман немного нервничал, чувствуя, что вот-вот достигнет своей цели. Давящая тишина заставляла его идти медленно и бесшумно. Интуиция подсказала отправиться в личные покои Лотэйра длинным путем в обход большинства залов. Остановившись у двери, за которой должен был находиться искомый артефакт, Алтман замер в нерешительности.

Во время его заминки язык пламени сорвался с факела и приземлился прямиком на длинную льняную штору, украшающую коридор. Кусок материи моментально вспыхнул. Алтман принялся топтать ткань своим сапогом, пытаясь потушить пламя. Следопыту удалось предотвратить пожар, но как только с угрозой было покончено, он понял, что произвел слишком много шума. Где-то вдалеке раздался странный, едва различимый звук, похожий на шипение.

Обругав себя за минутную слабость, Алтман смело отворил дверь. Покои Лотэйра были похожи на картинную галерею. На стенах практически не было пустого места. Да и в целом комната не выглядела похожей на то, что вы ожидаете увидеть, представляя себе личные покои. Площадь помещения была значительно больше, чем предполагал следопыт. Переходя от одной стены к другой, отступник искал ту самую картину, на которой были изображены презираемые им братья. Наконец, удача улыбнулась ему, и тусклый свет факела осветил изображение трех праотцов, занявших свои места на троне Долины.

Алтман положил факел на каменную плиту и аккуратно снял картину со стены. К его огромному разочарованию, никакого потайного пространства за картиной не оказалось. Следопыт сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу проклятия. Лотэйр обманул его. В гневе Алтман принялся снимать одну картину за другой. Осознав, что такой способ займет слишком много времени, он обнажил меч. Он беспощадно уничтожал бесценные труды лучших мастеров старшего народа, протыкая их насквозь, в надежде обнаружить тайник, но раз за разом меч упирался в каменную стену, издавая неприятный звон.

Устав, следопыт вышел на балкон, чтобы перевести дух. Внизу зияла кромешная пустота. Вид пропасти, ведущей на еще более нижние уровни, внушал трепет. Где-то там в глубине бездны отступники хранили запасы кристаллов, ставших их главным оружием.

Успокоившись, он вернулся в комнату, чтобы еще раз оглядеть помещение. Внимание его привлекла фреска, не замеченная им прежде. На одной из стен виднелось изображение братьев, за спинами которых возвышалась богиня Гаетейн. Алтман почувствовал, что двигается в правильном направлении. Проведя пальцами по изящным линиям, следопыт нащупал небольшой выступ. Надавив на него, он привел в действие механизм, заставивший плиту сдвинуться с места.

Радостная улыбка отразилась на лице Алтмана, и он смело сделал шаг навстречу собственной смерти. Впереди послышался шорох. Следопыт немного согнулся в коленях и, отскочив, моментально выхватил меч. Из тьмы на него двигалось несколько силуэтов. Выставив перед собой факел, он убедился, что принадлежат они наложницам Лотэйра.

«Неужели этот психопат спрятал их здесь, и они были взаперти все это время?» – пронзила сознание Алтмана ужасная мысль.

Но истина оказалась куда более ужасной. Когда между следопытом и пленницами оставалось меньше полутора метров, одна из них вскинула голову вверх, и Алтман не заметил жизни в ее глазах. Следопыт попятился назад, силуэты резко ускорились. Он развернулся и побежал. Издав шипящий крик, отступницы устремились за ним. От их вопля покрывающие голову следопыта волосы встали дыбом. Находясь в кромешной темноте, едва освещаемой факелом, будучи панически напуганным, Алтман пропустил дверь, ведущую к единственному шансу на спасение. Через секунду путь для отступления уже был отрезан.

Преследователи не знали страха. Следопыт срубил уже не одну голову, но отступницы продолжали напирать на него, заставляя выбежать на балкон. Прижавшись к перилам, Алтман из последних сил отмахивался от окруживших его тварей. Одна из наложниц Лотэйра, желающая ощутить вкус плоти, впилась зубами в сжимающую факел руку следопыта. Единственный источник света полетел с балкона в пропасть. Оказавшись в полной темноте, следопыт понял, что это конец. Он не видел ничего за пределами протянутой руки. Шли секунды, а противник все не нападал. В какой-то момент ему даже показалось, что рядом никого нет.

Леденящий душу звук заполнил пространство. Алтман готов был поспорить, что потерявшие человеческий облик твари ехидно посмеиваются над ним. Они напали все разом, впиваясь своими зубами в разные части его тела. Вопль боли и ужаса следопыта эхом раздался по пещере. Беспорядочные укусы перегрызли цепь на его шее, и окровавленный кулон упал к ногам отступника.

Приняв, что живым ему отсюда не уйти, Алтман прислонился спиной к перилам балкона и со всей силы оттолкнулся ногами от земли. Падая в бездну, он утащил за собой несколько тел, бывших когда-то прекрасными отступницами. Падение его сопровождалось предсмертным криком.

Отправившийся в полет немногим ранее, факел первым достиг дна этой пропасти и погрузился в озеро вязкой черной жидкости, заставив моментально вспыхнуть его поверхность, озаряя все вокруг. Падающий за ним Алтман успел увидеть то, что заставило его испугаться куда больше стремительно приближающейся смерти. Яркий свет пылающего озера открыл его взору полчища ужасных чудищ, молчаливо бредущих вдоль берега озера. Когда пламя охватило его тело, Алтман уже не переживал о своей судьбе и лишь сожалел о том, что не сможет предупредить этот мир о приближающейся угрозе.

Стоя на коленях в том самом зале, где он когда-то царствовал, Лотэйр слышал эхо последнего крика своего старого друга. Губы растянулись в ехидной улыбке с легким оттенком грусти. На балконе его покоев навсегда остался лежать раскрывшийся от удара кулон. Капли свежей крови стекали по портрету красивейшей из представительниц эльфийского народа.

Глава 1. Первый день последней эпохи

Кэр медленно открыл глаза. Испытывая легкое чувство эйфории человека, решившего, что его земные страдания уже окончены, он непонимающим взглядом осматривал окружающее его убранство. Ветхий дом, в котором он пришел в себя, источал гостеприимство, сравнимое с тем, что мог подарить заблудившемуся в грозу путнику появившийся на горизонте трактир.

Сознание Итана возвело временную стену для защиты его рассудка от травмирующих психику воспоминаний. Глупая улыбка блуждала по лицу аурлийца. В противоположном конце комнаты, закинув ногу на ногу, в кресле расположился изящный силуэт, с благодарностью готовый принять то тепло, что мог предложить создающий в комнате атмосферу уюта камин.

Лейтенант попытался окликнуть незнакомца, но в горле так пересохло, что ему не удалось издать даже намека на звук. Мир плыл перед его глазами, отчего поначалу ему показалось, что в кресле сидит Сирин. Аурлиец попробовал пошевелиться, но малейшее телодвижение отразилось невероятной болью в ноге, поставив Итана перед фактом, что его бренное существование еще не окончено.

Кэр не помнил, чтобы когда-то успел повредить ногу. Немного согнувшись, он дотронулся рукой до источника боли. Кожа в том месте казалась какой-то неестественной. Медальон, до этого момента спокойно лежавший у него на груди, скатился и бесшумно упал на кровать. Вернувшиеся в ту же секунду воспоминания хлынули в сознание Итана непрерывным потоком. От неожиданности Кэр резко приподнялся на кровати, не обращая внимания на сопутствующую боль. Глаза его расширились, дыхание стало очень обрывистым, сердце бешено застучало. В голове судорожно проносились обрывки последних событий. Аурлиец принялся метаться по кровати, насколько это позволяла сковывающая боль.

– Очнулся, наконец, – панические телодвижения аурлийца привлекли внимание фигуры в кресле.

– Где я?! Что произошло?! – просипел Кэр, безуспешно пытаясь подняться с кровати.

Фигура с проворностью кошки вскочила с кресла, и, к своему ужасу, Кэр увидел, что перед ним стоит отступница. Ее серая с оттенком синего кожа и абсолютно белые прямые волосы не вызывали в этом сомнений. В поисках защиты Кэр рванул к стоявшей рядом с кроватью тумбе, чтобы швырнуть во врага стоявший на ней кувшин, но в глазах неожиданно потемнело, и он вынужден был повалиться обратно на свое ложе.

– Тише, малыш. Мы ведь не хотим, чтобы ты умер? Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать тебя в мире живых, – голос отступницы был убаюкивающе обаятельным.

Представший перед глазами Кэра мир продолжал рассыпаться. Видя, что он безуспешно пытается что-то сказать, отступница наполнила чашу водой и помогла ему утолить жажду.

– Не переживай, скоро ты снова сможешь ясно мыслить. Это последствие целебного отвара, который спас твою жизнь. Учитель велела позаботиться о тебе, – взгляд ее пугающе холодных голубых глаз утверждал, что если бы не полученный приказ, она давно бы уже бросила аурлийца умирать.

У Кэра в голове вертелось множество вопросов, но задать их ему было не суждено. Сознание покинуло лейтенанта, оставляя его один на один со своими кошмарами. Когда он вновь пришел в себя, сквозь окна уже пробивалось полуденное солнце. Камин давно успел потухнуть, а в комнате кроме него никого не было.

В этот раз аурлиец чувствовал себя значительно лучше. Скинув одеяло, он слегка приподнял голову, чтобы осмотреть свою ногу, половину верхней части которой покрывали следы от ожогов. Наросшая кожа смялась и была похожа на морскую гладь, усыпанную множеством мелких волн. Итан не хотел смотреть на свое увечье, но в то же время не мог оторвать от него взгляд. Аурлиец попытался встать с кровати, но вновь безуспешно.

Густая растительность на лице и отросшие, слипшиеся волосы говорили о том, что с последних событий прошло довольно много времени. Судя по тем ощущениям, что возникали при соприкосновении с одеялом, из одежды на нем была лишь набедренная повязка. Кэр постарался крикнуть хоть что-то, чтобы привлечь к себе внимание, но вместо этого из гортани вырвался слабый хрип. Итану казалось, что на стенках его горла осел самый настоящий пепел.

Аурлиец буквально ощущал источаемый им запах пота, и, судя по всему, его портрет сейчас представлял из себя печальное зрелище. В сознании крутился ворох вопросов: Где он? Сколько прошло времени с момента резни, учиненной Оглом? Почему он в руках отступников? Известно ли его товарищам, оставшимся в Камграде, о судьбе отряда? Лейтенант до крови закусил губу, пытаясь болью внешней заглушить боль внутреннюю.

Больше всего на свете Кэр не хотел сейчас оставаться один на один со своими мыслями. Прошло несколько мучительно долгих часов, прежде чем в комнату кто-то вошел. Итану не хватило сил повернуть голову, чтобы осмотреть своего гостя. Лейтенант чувствовал, что если в ближайшее время не сделает глоток воды, то, скорее всего, умрет.

Вошедший отступник пододвинул к кровати стул и уселся рядом с аурлийцем. Мужчина выглядел бледным даже по меркам своего народа. Несмотря на ловкость движений, лицо его выглядело уставшим. Круги под глазами превратились в треугольники, вершины которых доходили практически до середины щек.

Стражник аурлийца походил на мертвеца не меньше своего пленника. Он произнес несколько фраз на наречии, схожем с языком жителей Долины. Кэр пожалел, что за время нахождения в Камграде не уделил хоть какое-то время его изучению. Осознав, что собеседник его не понимает, отступник повторил фразу на другом языке, который лейтенант слышал впервые. Увидев непонимание, отразившееся на лице аурлийца, отступник скорчил недовольную, но снисходительную гримасу.

– Уве, – представился он, приложив ладонь к сердцу.

Кэр открыл рот, но в этот раз ему не удалось издать даже хрипа. Он молился о том, чтобы отступник догадался предложить ему воды. Уве оказался весьма сообразительным. Наполнив кубок, стоявший на тумбе у кровати, он поднес его к иссохшим губам моряка. В этот момент Кэр готов был расцеловать своего врага. Отступник трижды наполнял кубок до краев, прежде чем аурлиец почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Значительная часть содержимого попадала мимо рта, и Кэр ощутил, как под ним промокла простыня, причиняя дополнительный дискомфорт голове, шее и плечам.

Уве еще раз попробовал задать свой вопрос на обоих наречиях, но и в этот раз не получил положительного результата. Тогда он оставил своего подопечного и вернулся лишь через полчаса, неся в руках чашу, доверху заполненную гуляшом. Отступник проявил невиданную для врага заботу, убедившись в том, что Кэр съест все до последнего кусочка, несмотря на то что аппетита у больного не было и в помине. Во время трапезы Уве озвучивал названия окружавших их предметов.

Эта ситуация заставляла сердце моряка в очередной раз разрываться от боли, увлекая его в те дни, когда за ним ухаживала Ноа. Однако подобное отношение лишний раз укрепило в сознании аурлийца мысль о том, что отступники вовсе не жаждут его смерти, а напротив, заинтересованы в его выздоровлении. В их бескорыстии Итан искренне сомневался, но сейчас у него хотя бы было время прийти в себя и обдумать план действий.

Отобедав, Кэр испытал прилив сил, позволивший ему, превозмогая боль, вновь дотянуться до больной ноги. Кончики пальцев нащупали рельефный участок кожи, в очередной раз утверждающий, что на его ноге теперь красуется след от сильного ожога. Уве оставил Итана одного, и лишенный возможности иного выбора аурлиец провалился в сон. Раз за разом ему снилась точная реконструкция трагедии, возникшей по вине Огла.

Отступник вернулся только вечером. Случайно уронив одно из принесенных поленьев, он разбудил аурлийца. Заметив, что Кэр открыл глаза, Уве немного склонил голову в знак извинения. Растопив камин, он вновь позаботился о том, чтобы моряк вдоволь напился и отведал пищи.