Демон во плоти

– Сейчас… Еще… чуточку… Сейчас… – еле слышно, то ли утвердительно, то ли вопросительно прошептала она.

– Котел! Вода! Нагреть, вскипятить, испарить! Выдохни это все в котел! – голос Эмилии дрожал в экстазе творимой волшбы.

– Да-а-а-а! – резко выдохнула Сюзанна и застонала, выгнувшись в сладкой истоме.

Из ее рук не вырвался сноп пламени, как она ожидала, но большущий медный котел раскалился до красного свечения, а вода в нем мгновенно вскипела, выбив клапан и вырвавшись свистящим паром на улицы Сакросолиса, освобождая колоссальную энергию, замкнутую внутри усиленного сталью цилиндра и концентрируя ее в милые облачка, тут же пролившиеся слепым дождем на головы двух зевак, стоящих задрав головы под флигелем.

– Ого! – сказал толстяк в рясе, своему долговязому соседу, кивая на распустившуюся пряма над ними радугу. – А говорили сегодня дождя не будет!

– Опять погоду поменяли, чудилы. – хмыкнул худой и пожал плечами.

Да, погода в Сакросолисе была прихотлива и часто имела свое особое мнение, не всегда согласованное с высшим руководством города.

Обессиленная Сюзанна покачнулась, хватая ртом воздух и с обожанием смотря на свою нечаянную наставницу.

– Вот это да… – пробормотала Эмилия, тоже тяжело дыша. Взгляд ее сверкал от возбуждения. Ее пошатывало, но она не отпускала Сюзанну, продолжая тихонько поглаживать ее грудь – Я думала, что знала, что делаю…

– Эми, это было… восхитительно!

– Ты про котел? Да уж… Лихо мы его… раскочегарили! – улыбнулась Эмилия, тепло взглянув на блондинку и обняла ее, ласково лохмача белокурые волосы и стараясь не задеть большую шишку на ее затылке.

– Да еще как! – звонко рассмеялась Сюзанна.

Глава 9. Фамильяр

Корнелиус все больше привыкал к присутствию Маркуса в своей жизни. Несмотря на его проказы и непредсказуемость, они уже стали своеобразными товарищами по несчастью. Корнелиус иногда задумывался о том, почему именно он стал обладателем Маркуса, почему именно с ним случилось… то, что случилось и насколько случайным было это событие. Может он сделал что-то не так? Или отравился несвежим алкоголем? Или перешел дорогу какому-то колдуну и тот наслал на него порчу? Возможно, ответ лежал на поверхности, но из-за проблем с памятью Корнелиус испытывал определенные сложности, даже тогда, когда просто пытался сконцентрироваться на этом. Мысли уплывали в сторону, словно натыкаясь на вроде податливую, но упругую стену, преодолеть которую у юноши не хватало сосредоточенности и терпения. Куда проще было махнуть рукой и свыкнуться с мыслью, что так все и было. Если бы не Маркус!

– Ну, что опять? – поднял он очи горе, чувствуя беспокойное шевеление.

– Нет, ты послушай, что только несет этот гений философии! – возмущенно ерзал демон.

Профессор Дариус Грейштейн был знаменитым ученым, известным своим острым умом и нестандартными идеями. Он был высоким мужчиной с седыми волосами и внимательным взглядом голубых глаз, которым легко проникал в самые глубины души своих студентов и создавали впечатление, что знает о них гораздо больше, чем сами они о себе. Он всегда носил строгую черную мантию, белую рубашку и галстук, подчеркивающие серьезность преподаваемого им предмета и неоспоримость его авторитета.

Лекция началась с вводного слова профессора, где он рассказывал о важности понимания причин и следствий в магическом мире. Затем он перешел к классическому примеру яйца и курицы, и дилеммы первопричинности.

– Студенты, давайте рассмотрим вопрос: что было первым – яйцо или курица? – задал профессор Грейштейн вопрос аудитории. – У меня есть мнение на этот счет. Но мне интересно, что думаете по этому поводу вы, и особенно то, как вы это обоснуете?

– Курица вылупилась из яйца! – заявила кто-то из девиц, – Значит, яйцо появилось раньше!

Профессор Грейштейн, стоя перед аудиторией, покачал головой и тонко улыбнулся.

– Это было бы слишком банально. И не отвечает на вопрос: "кто же тогда снес яйцо?".

– Другая курица, конечно! – авторитетно заявил Питер Малуш, конопатый отпрыск крестьянского семейства, поколениями занимавшегося разведением птицы и поставкой яиц в академию и на рынок Сакросолиса. Он немного подумал и добавил: – Рябая.

– Почему рябая? – удивился профессор.

– Ну, то есть против «другой курицы», вы, профессор, не возражаете? – не удержался чтобы не съязвить Тэрин Мэлуи. Эльф сидел в одиночестве и посматривал на профессора снисходительно. Возможно, он тоже что-то знал про дилемму куриц и яиц.

Раздался смех. И дискуссия пошла в направлении пород кур и искусственной селекции, в чем Питер Малуш, определенно знавший толк в яйцах и курицах, был быстро признан экспертом.

– Безусловно в вашем ответе содержится рациональное зерно, поскольку все мы появились в результате естественной эволюции, представляющей собой ряд условий, причин и следствий, давших миру великое множество видов живых существ. В том числе и рябых куриц, конечно – резюмировал профессор, подмигнул Питеру и обвел проницательным взглядом аудиторию. – Может быть кто-то все же имеет иную точку зрения, ведь мы так и не вывели искомую первичность?

– Крокодил. – заерзал Маркус.

– Что, прости? – удивился Корнелиус.

– Скажи, крокодил. – демон подпрыгивал от нетерпения, предвкушая очередную шалость. Да так сильно, что Корнелиус даже привстал.