Я хочу опять быть закован в цепи
И обжигать себе руки огнем.
У небес прошу я прощения,
Не могу уже ходить с костылем.
Изорвал уже все в клочья поля,
Но клада ведь в них нигде нет,
Обжигает глаза мне заря,
Но я давно уж от себя ослеп.
Сижу я один в тишине,
И муза надо мной тихо смеется.
Никто не ходит в окне.
Когда уже слово вернется?
На одиночество
Воин Асирис до смерти бился,
Спасая свой мир темноты.
Крови вражеской много напился,
Но придется уйти с пустоты.
Все ходят и пальцами тычут:
«Смотрите, наш командир».
А Асирису сейчас только нужно,
Чтоб остался немного один.
И слезы уже льются из ран,
А люди не дают отдохнуть.
Оставьте поскорее в покое,
Пока он и вас не кольнул.
Но молчит он, не может обидеть.
Одиночество – и счастье и горе.
Он вроде и хочет все видеть,
Но молчит о своей долгой боли.
Уйдите! Не хочет он биться,
Не хочет быть у всех на свету.
Закралась в его сердце обида.
На чушь жизни – на суету.
Но люди все пальцами тычут.
Хочется уйти в пустоту.
Чтоб себя одного только слышать,
А не проклятого людского судью.
Картина
Прими к себе мой реквием
И дай без тебя утонуть.
На дне столько много лучей,
И ты хочешь за мною нырнуть.
Коробка желаний закрылась
И осталась лежать в морской мгле.
То мое уже утопилось,
И камень остался на дне.
Дотронуться лишь до твердыни,
И потом со взмахом взлететь,
Написать чтоб свою здесь картину
И в мире никогда умереть.